Волков В. А.
В войнах XV – начала XVII вв. определилась внутренняя структура вооруженных сил Московского государства. В случае необходимости на защиту страны поднималось почти все боеспособное население, однако костяк русской армии составляли так называемые "служилые люди", делившиеся на "служилых людей по отечеству" и "служилых людей по прибору". К первой категории относились служилые князья и татарские "царевичи", бояре, окольничие, жильцы, дворяне и дети боярские. В разряд "приборных служилых людей" входили стрельцы, полковые и городовые казаки, пушкари и другие военнослужащие "пушкарского чина".
На первых порах организация московского войска осуществлялась двумя способами. Во-первых, путем запрещения отъезда служилых людей от московских князей в Литву и к другим владетельным князьям и привлечения землевладельцев к несению военной службы со своих вотчин. Во-вторых, путем расширения великокняжеского "двора" за счет постоянных военных отрядов тех удельных князей, владения которых включались в состав Московского государства. Уже тогда остро встал вопрос материального обеспечения службы великокняжеских воинов. Для решения этой проблемы правительство Ивана III, получившее в ходе подчинения Новгородской вечевой республики и Тверского княжества большой фонд населенных земель, приступило к массовой раздаче части их служилым людям. Таким образом были заложены основы организации поместного войска, являвшегося ядром московской армии, его главной ударной силой на протяжении всего изучаемого периода.
Все остальные ратные люди (пищальники, а позднее стрельцы, отряды служилых иноземцев, полковые казаки, пушкари) и мобилизуемые в помощь им посошные и даточные люди в походах и сражениях распределялись по полкам дворянской рати, усиливая ее боевые возможности. Такое устройство вооруженных сил подверглось реорганизации лишь в середине XVII в., когда русское войско пополнилось полками "нового строя" (солдатскими, рейтарскими и драгунскими), действовавшими в составе полевых армий достаточно автономно.
В настоящее время в исторической литературе утвердилось мнение, что по роду службы все группы ратных людей относились к четырем основным разрядам: коннице, пехоте, артиллерии и вспомогательным (военно-инженерным) отрядам. К первому разряду принадлежало дворянское ополчение, служилые иноземцы, конные стрельцы и городовые казаки, конные даточные (сборные) люди, как правило, из монастырских волостей, выступавшие в поход на конях. Пехотные части состояли из стрельцов, городовых казаков, военнослужащих солдатских полков (с XVII в.), даточных людей, а в случае острой необходимости спешенных дворян и их боевых холопов. Артиллерийские расчеты составляли в основном пушкари и затинщики, хотя при необходимости к орудиям становились и другие приборные люди. В противном случае непонятно, каким образом могли действовать из крепостных орудий 45 белгородских пушкарей и затинщиков, когда только затинных пищалей в Белгороде было142. В Кольском остроге в 1608 г. находилось 21 орудие, а пушкарей было всего 5; в середине и второй половине XVI в. число пушек в этой крепости увеличилось до 54, а число артиллеристов – до 9 человек. Вопреки распространенному мнению о привлечении к инженерным работам лишь посошных людей следует отметить, что ряд документов подтверждает участие в фортификационных работах стрельцов, в том числе и московских. Так, в 1592 г., при постройке Ельца, назначенные к "городовому делу" посошные люди бежали и крепостные укрепления строили новоприборные елецкие стрельцы и казаки. При схожих обстоятельствах в 1637 г. московские стрельцы "поставили" город Яблонов, о чем сообщал в Москву А.В. Бутурлин, ведавший строительством: "И я, холоп твой, <…> велел московским стрельцам под Яблоновым лесом острог ставить от Яблоново лесу до реки до Корочи. <…> А острог сделали и совсем укрепили и колодези выкопали и надолбы поставлены апреля в 30 день. А стоялых государь острожков послал я, холоп твой, ставить для [пос]пешенья московских стрельцов до приходу воинских людей. Где довелись острошки поставить того ж числа. А как, государь, стоялые острошки устроятца и совсем укрепятца, и о том к тебе, государю, я, холоп твой отпишу. А осколеня, государь, к надолбному делу не едут. И надолбы не доведены до Халанского лесу версты з две…". Проанализируем приведенные в этой воеводской отписке сведения. С Бутурлиным в 1637 г. под Яблоновым лесом было 2000 стрельцов и именно их руками был выполнен основной фронт работ, так как назначенные в помощь служилым людям осколяне уклонились от обременительной повинности.
Стрельцы принимали активное участие не только в охране работ на засеках, развернувшихся летом 1638 г., но и в сооружении новых оборонительных сооружений на Черте. Они копали рвы, насыпали валы, ставили надолбы и другие укрепления на Завитае и на Щегловской засеке. На возведенных здесь валах московские и тульские стрельцы сделали 3354 плетеных щитов-туров.
В ряде публикаций будет рассмотрены не только состав и структура московского войска, его вооружение, но и организация прохождения службы (походной, городовой, засечной и станичной) различными категориями служилых людей. А начинаем мы с рассказа о поместном войске.
***
В первые годы княжения Ивана III ядром московского войска оставался великокняжеский "двор", "дворы" удельных князей и бояр, состоявшие из "слуг вольных", "слуг под дворским" и боярских "послужильцев". С присоединением к Московскому государству новых территорий росло число дружин, переходящих на службу великому князю и пополнявших ряды его конного войска. Необходимость упорядочения этой массы военного люда, установления единых правил службы и материального обеспечения вынудила власти начать реорганизацию вооруженных сил, в ходе которой мелкий княжеский и боярский вассалитет превратился в государевых служилых людей – помещиков, получавших за свою службу в условное держание земельные дачи.
Так было создано конное поместное войско – ядро и главная ударная сила вооруженных сил Московского государства. Основную массу нового войска составляли дворяне и дети боярские. Только некоторым из них выпадало счастье служить при великом князе в составе "Государева двора", воины которого получали более щедрое земельное и денежное жалованье. Большая часть детей боярских, переходя на московскую службу, оставалась на прежнем месте жительства или переселялась правительством в другие города. Будучи причисленными к служилым людям какого-либо города, воины-помещики именовались городовыми детьми боярскими, организуясь в уездные корпорации новгородских, костромских, тверских, ярославских, тульских, рязанских, свияжских и других детей боярских. Основная дворянская служба проходила в войсках сотенного строя.
Наметившееся в XV в. различие в служебном и материальном положении двух основных подразделений самого многочисленного разряда служилых людей - дворовых и городовых детей боярских сохранялось в XVI и первой половине XVII в. Даже во время Смоленской войны 1632-1634 гг. дворовые и городовые поместные воины в разрядных записях фиксировались как совершенно разные служилые люди. Так, в войске князей Д.М. Черкасского и Д.М. Пожарского, собиравшемуся на помощь окруженной под Смоленском армии воеводы М.Б. Шеина, находились не только "городы", но и посланный в поход "двор", с перечислением входивших в него "столников и стряпчих, и дворян московских, и жилцов". Собравшись в Можайске с этими ратными людьми воеводы должны были идти под Смоленск. Однако, в "Смете всяких служилых людей" 1650/1651 г. дворовые и городовые дворяне и дети боярские разных уездов, пятин и станов были указаны одной статьей. В данном случае ссылка на принадлежность ко "двору" превратилась в почетное наименование помещиков, несущих службу вместе со своим "городом". Выделены были лишь выборные дворяне и дети боярские, которые действительно привлекавшиеся к службе в Москве в порядке очередности.
В середине XVI в. после тысячной реформы 1550 г. из числа служилых людей Государева двора выделяются как особый разряд войска дворяне. До этого их служебное значение оценивалось невысоко, хотя дворяне всегда были тесно связаны с московским княжеским двором, веди свое происхождение от придворной челяди и даже холопов. Дворяне наравне с детьми боярскими получали от великого князя во временное владение поместья, а в военное время выступали с ним или его воеводами в походы, являясь его ближайшими военными слугами. Стремясь сохранить кадры дворянского ополчения правительство ограничивало их уход со службы. В первую очередь было пресечено похолопление служилых людей: ст. 81 Судебника 1550 г. запретила принимать в холопы детей боярских кроме тех, "которых государь от службы отставит".
***
При организации поместного войска, кроме великокняжеских слуг на службу были приняты послужильцы из распущенных по разным причинам московских боярских дворов (в том числе холопы и дворня). Их наделили землей, перешедшей к ним на правах условного держания. Такие испомещения приобрели массовый характер вскоре после присоединения к Московскому государству Новгородской земли и вывода оттуда местных землевладельцев. Они, в свою очередь, получили поместья во Владимире, Муроме, Нижнем Новгороде, Переяславле, Юрьеве-Польском, Ростове, Костроме "и в иных городех". По подсчетам К.В. Базилевича, из 1310 человек, получивших поместья в новгородских пятинах, не менее 280 принадлежали к боярским послужильцам. По-видимому, правительство осталось довольно результатами этой акции, в дальнейшем повторяя ее при завоевании уездов, принадлежавших ранее Великому княжеству Литовскому. Из центральных районов страны туда переводились служилые люди, получавших поместья на землях, конфискованных у местной знати, высылавшейся, как правило, из своих владений в другие уезды Московского государства.
В Новгороде в конце 1470-х – начале 1480-х гг. включили в поместную раздачу фонд земель, составленный из обеж, конфискованных у Софийского дома, монастырей и арестованных новгородских бояр. Еще большее количество новгородской земли отошло к великому князю после новой волны репрессий, пришедшейся на зиму 1483/1484 гг., когда "поимал князь велики б[о]льших бояр новогородцкых и боярынь, а казны их и села все велел отписать на себя, а им подавал поместья на Москве по городом, а иных бояр, которые коромолю дръжали от него, тех велел заточити в тюрьмы по городом". Выселения новгородцев продолжалась и впоследствии. Имения их в обязательном порядке отписывались на государя. Завершились конфискационные мероприятия властей изъятием в 1499 г. значительной части владычных и монастырских вотчин, поступившим в поместную раздачу. К середине XVI в. в новгородских пятинах более 90% всех пахотных земель находилась в поместном держании.
С.Б. Веселовский, изучая проводившиеся в Новгороде в начале 80-х гг. XV в. испомещения служилых людей, пришел к выводу, что уже на первом этапе ведавшие отводом земли лица придерживались определенных норм и правил. В то время поместные дачи "колебались в пределах от 20 до 60 обеж", что в более позднее время составляло 200-600 четвертей (четей) пахотной земли. Аналогичные нормы, по-видимому, действовали и в других уездах, где также началась раздача земли в поместья. Поздней, с увеличением численности служилых людей, поместные оклады сократились.
За верную службу часть поместья могла быть пожалована служилому человеку в вотчину. Д.Ф. Масловский считал, что вотчиной жаловались лишь за "осадное сидение". Однако, сохранившиеся документы позволяют говорить о том, что основанием для такого пожалования могло стать любое доказанное отличие по службе. Самый известный случай массового пожалования поместных владений в вотчины отличившимся служилым людям произошел после благополучного окончания осады Москвы поляками в 1618 г. По-видимому, это и ввело в заблуждение Д.Ф. Масловского, однако сохранился интересный документ – челобитье кн. А.М. Львова с просьбой пожаловать его за "астраханскую службу", переведя часть поместного оклада в вотчинный,. К челобитной была приложена любопытная справка с указанием аналогичных случаев. В качестве примера приведен И.В. Измайлов, который в 1624 г. получил в вотчину 200 четвертей земли с 1000 четвертей поместного жалованья, "со ста четей по двадцать четей <…> за службы, что он был посылан в Арзамас, и в Арзамасе город поставил и всякие крепости поделал". Именно этот случай дал основание для удовлетворения ходатайства князя Львова и выделения ему в вотчину 200 четвертей земли из 1000 четвертей его поместного оклада. Однако он остался недоволен и, ссылаясь на пример других царедворцев (И.Ф. Троекурова и Л. Карпова), награжденных ранее вотчинами, просил увеличить пожалование. Правительство согласилось с доводами князя Львова и он получил в вотчину 600 четвертей земли.
Показателен и другой случай пожалования в вотчину поместных владений. Служилые иноземцы "спитарщики" Ю. Бессонов и Я. Без 30 сентября 1618 г. во время осады Москвы войском королевича Владислава, перешли на русскую сторону и раскрыли неприятельские планы. Благодаря этому сообщению ночной штурм Арбатских ворот Белого города поляками был отбит. "Спитарщиков" приняли на службу, дали поместья, но впоследствии, по их ходатайству, перевели эти оклады в вотчину.
***
Образование поместного ополчения, стало важной вехой в развитии вооруженных сил Московского государства. Их численность значительно возросла, а военное устройство государства получило наконец четкую организацию.
А.В. Чернов, один из самых авторитетных в отечественной науке специалистов по истории вооруженных сил России был склонен к преувеличению недостатков поместного ополчения, которые, по его мнению, были присущи дворянскому войску с момента его возникновения. В частности он отмечал, что поместная рать, как и всякое ополчение, собиралась только при возникновении военной опасности. Сбор войска, которым занимался весь центральный и местный государственный аппарат, проходил крайне медленно, а к военным действиям ополчение успевало подготовиться лишь в течение несколько месяцев. С устранением военной опасности дворянские полки распускались по домам, прекращая службу до нового сбора. Ополчение не подвергалось систематическому военному обучению. Практиковалась самостоятельная подготовка каждого служилого человека к выступлению в поход, вооружение и снаряжение воинов дворянского ополчения отличалось большим разнообразием, не всегда соответствуя требованиям командования. В приведенном перечне недостатков в организации поместной конницы много справедливого. Однако исследователь не проецирует их на условия построения новой (поместной) военной системы, при которых правительству необходимо было как можно быстрей заменить существовавшее сборное войско, представлявшее собой плохо организованное соединение княжеских дружин, боярских отрядов и городовых полков, более действенной военной силой. В этой связи следует согласиться с выводом Н.С. Борисова, отмечавшего, что, "наряду с широким использованием отрядов служилых татарских "царевичей", создание дворянской конницы открывало путь к немыслимым доселе военным предприятиям". В полной мере боевые возможности поместного войска раскрылись в войнах XVI в. Это позволило А.А. Строкову, знакомого с выводами А.В. Чернова, не согласиться с ним в этом вопросе. "Дворяне, служившие в коннице, - писал он, - были заинтересованы в военной службе и с детства готовились к ней. Русская конница в XVI в. имела хорошее вооружение, отличалась быстрыми действиями и стремительными атаками на поле боя".
Говоря о достоинствах и недостатках дворянского ополчения, нельзя не упомянуть, что схожую систему организации войска имел в то время и главный противник Московского государства - Великое княжество Литовское. В 1561 г. польский король и великий князь литовский Сигизмунд II Август вынужден был при сборе войска требовать, чтобы "князи, панове, бояре, шляхта во всех местах и именьях мают то брати на себе, абы тым можнен и способнен на службу Речи Посполитое выправовали ся и абы каждыи на воину ехал в одинаковои барве слуги маючи и кони рослые. А на каждом пахолку зброя, тарч, древо с прапорцом водле Статуту". Показательно, что перечень вооружения военных слуг не содержит огнестрельного оружия. Литовское посполитое рушение вынужден был созывать и Стефан Баторий, скептически отзывавшийся о боевых качествах шляхетского ополчения, собиравшегося, как правило, в незначительном количестве, но с большим промедлением. Мнение самого воинственного из польских королей целиком и полностью разделял А.М. Курбский, познакомившийся с устройством литовского войска во время своей изгнаннической жизни в Речи Посполитой. Процитируем его полный сарказма отзыв: "Яко послышат варварское нахождение, так забьются в претвердые грады; и воистину смеху достойно: вооружившися в зброи, сядут за столом с кубками, да бают фабулы с пьяными бабами своими, а ни из врат градских изыти хотяще, аще и пред самым местом, або под градом, сеча от басурман на христиан была". Однако в самые тяжелые для страны минуты и в России, и в Речи Посполитой дворянская конница совершала замечательные подвиги, о которых и подумать не могли наемные войска. Так, презираемая Баторием литовская конница в период, когда король безуспешно осаждал Псков, едва не погубив под его стенами свою армию, совершил рейд вглубь русской территории 3-тысячный отряд Х. Радзивилла и Ф. Кмиты. Литовцы достигли окрестностей Зубцова и Старицы, устрашив находившегося в Старице Ивана Грозного. Именно тогда царь принял решение отказаться от завоеванных в Прибалтике городов и замков, чтобы любой ценой прекратить войну с Речью Посполитой.
Впрочем, рейд Х. Радзивилла и Ф. Кмиты очень напоминает частые русские вторжения на территорию Литвы во время русско-литовских войн первой половины XVI в., когда московская конница доходила не только до Орши, Полоцка, Витебска и Друцка, но и до окрестностей Вильны.
Настоящей бедой русского поместного войска стало "нетство" дворян и детей боярских (неявка на службу), а также бегство их из полков. Во время затяжных войн владелец поместья, вынужденный бросать хозяйство по первому же приказу властей, поднимался на службу, как правило, без большой охоты, а при первом же удобном случае старался уклониться от выполнения своего долга. "Нетство" не только сокращало вооруженные силы государства, но и оказывало отрицательное влияние на воинскую дисциплину, вынуждая тратить много сил для возвращения "нетчиков" в строй. Однако массовый характер "нетство" приняло лишь в последние годы Ливонской войны и носило вынужденный характер, так как было связано с разорением хозяйств служилых людей, многие из которых не могли "подняться" на службу. Правительство пыталось бороться с "нетчиками" и организовало систему розыска, наказания и возвращения их на службу. Позже оно ввело обязательное поручительство третьих лиц за исправное несение службы каждым дворянином или сыном боярским.
"Нетство"
усилилось в годы Смутного времени, сохраняясь как явление и впоследствии. В
условиях действительного разорения многих служилых людей правительство было
вынуждено тщательно разбирать причину неявки помещиков в войско, привлекая к
ответственности лишь тех дворян и детей боярских, которым "на службе быти
мочно". Так, в 1625 г. к назначенному месту сбора в Дедилове из Коломны не
прибыло 16 служилых людей (из 70 воинов, которым приказали выступить в поход).
Из них "на службе не бывали" четверо, "а по сказке на службе
[им] быти мочно". Другие двенадцать помещиков из числа неявившихся –
"беспомесны и бедны, на службе быти не мочно". Рязанских дворян и
детей боярских в полки прибыло 326. В "нетех" значилось 54 человека, из
них "на службе не бывали" два рязанца, "а по сказке дворян и
детей боярских на службе быти мочно <…> 25 человека безпомесны и бедны, а
иные бродят меж двор, на службу им быти не мочно". Остальные отсутствующие
помещики были больны, находились на засечной службе, по вызову в Москве или
получили другие назначения. Интересно соотношение числа служилых людей,
отсутствующих в полках по объективным причинам и действительно уклоняющихся от
исполнения воинского долга – таковых оказалось соответственно 12 к 4 по
коломенскому и 54 к
3-11-2013, 01:27