Как бы там ни было, большинство историков ФРГ считает, что приход Гитлера к власти "не мог оставить американцев равнодушными", поскольку США "давно рассматривали Германию в качестве ядра своей европейской политики и как важнейший бастион против большевистской России". Дополняя эту оценку, К. Киппан пишет, что и после 30 января 1933 г. "в широких кругах Америки существовало понимание внешнеполитических проблем Германии". Однако преследование евреев и политических противников нацизма вызвало возмущение в США, а резкое наращивание вооружений – озабоченность, оценивает ситуацию Э. Ангерманн. Это "неравнодушие", по мнению К. Швабе, привело Рузвельта к выводу уже в 1933 г., что политика Гитлера была" главным препятствием для лучшего обеспечения мира в Европе". Вместе с тем, считает доцент Западногерманского ун-та Г. Рупипер, "в оценке национал-социализма тотальное его отрицание сочеталось с беспомощностью", поскольку для американских дипломатов в Берлине нацистские лидеры являлись "клиническими психопатами, которые могли быть остановлены только с помощью войны". Дипломатические же акции считались неэффективными".
Тем не менее, одна дипломатическая акция была предпринята хотя, на первый взгляд, она носила косвенный характер, ее значение было немалым, что особенно сказалось впоследствии. Этой акцией была нормализация отношений США с Советским Союзом, который стал рассматриваться Рузвельтом, по мнению целого ряда историков ФРГ, как важный противовес экспансионистской политике как Японии, так и Германии. При этом, как отмечает в одной из недавно вышедших статей Г.-Ю. Шредер, "ценность Советского Союза… возрастала в той мере, в какой увеличивалась угроза безопасности США со стороны тоталитарных государств". В более ранней монографии он оценивал этот шаг администрации Рузвельта в первую очередь под углом зрения "экономических причин".
Часть западногерманских, как впрочем и американских исследователей, сходится в том, что для первых лет администрации Рузвельта была характерна прежде всего углубленность во внутриполитические проблемы, что не было равнозначно "изоляционизму", но и не предполагало активного воздействия на события в Европе. Некоторые западногерманские историки в большей или меньшей степени отдали дань "изоляционистской" концепции. Так, К. Швабе пишет, что хотя Рузвельт и был интернационалистом, но, тем не менее, осуществлял" внешнюю политику, находившуюся под изоляционистским влиянием". Г. Мольтманн признает существование в 30-е годы политического изоляционизма в США, воздействие которого "на внешнеполитические решения не должно недооцениваться", а Э. Ангерманн в одной из работ выделяет периоды" экстремистского изоляционизма". Но в целом тезис о выраженном "изоляционистском" характере внешней политики США в 30-е годы не нашел сколько-нибудь заметного отражения в исторической литературе ФРГ в отличие от американской, где он стал "расхожей версией".
В 70-е годы в западногерманской историографии оформились два основных направления в интерпретации внешней политики США в 1933–1941 гг. в целом, и ее германского аспекта в частности. Одно из них сформировалось явно под влиянием радикального направления в американской исторической науке, возглавляемого У. Уильямсом. Ведущей фигурой этого направления в историографии ФРГ стал Г.-Ю. Шредер, еще в 1970 г. выпустивший книгу "Германия И Соединенные Штаты 19331939: Экономика и политика в развитии германо-американских противоречий". В ней он изложил свои взгляды как на внешнюю политику США, так и на характер американо-германских противоречий, как производных, в частности, от генеральной линии политики Вашингтона. По его мнению, "американская внешняя политика в общем и целом подчинена экономическим движущим силам". Поэтому "американская политическая доктрина, писал он же в одной из статей, – являлась краеугольным камнем американской внешней политики". В отличие от целого ряда историков на Западе, в том числе и западногерманских, объясняющих обострение американо-германских противоречий в 30-е годы "крайностями" внутренней и внешней политики нацистов, бросивших вызов "идеалам США", идеологической агрессией" третьего рейха" в Западном полушарии и даже исключительно личной неприязнью президента Рузвельта к нацистским лидерам. Г.-Ю. Шредер приходит к выводу, что в основе этих противоречий лежала ожесточенная борьба за рынки сбыта и источники сырья в различных регионах земного шара, особенно в Латинской Америке, а "германо-американские отношения, прежде всего, определялись экономическими факторами".
Монография Г.Ю. Шредера вызвала оживленные отклики в различных странах. Отмечались ее достоинства, связанные, прежде всего, с исследованием внешнеэкономического аспекта американо-германских противоречий, которые длительное время рассматривались на Западе излишне односторонне, в основном под углом зрения развития дипломатических отношений; вместе с тем в концептуальном отношении она подверглась критике как в марксистской, так и в буржуазной историографии. При этом обращалось внимание, прежде всего, на абсолютизацию экономических компонентов, приведших к отождествлению внешней политики и внешнеэкономической экспансии, на замыкание в рамках схемы "совпадения экономических и внешнеэкономических факторов", что в конечном счете привело к слабому учету политико-силовых поворотов и полному игнорированию стратегических элементов в политике Рузвельта. Немалые возражения, хотя и не столь однозначные, вызвала также концепция Г.-Ю. Шредера о "неизоляционистском" характере и содержании внешней политики американского правительства. По мнению Г. Мольтманна, наиболее характерной чертой работы Г.Ю. Шредера является "экономический детерминизм".
Другое направление в западногерманской историографии, разрабатывающее внешнюю политику США в 30-е годы, сложилось в основном к середине 70-х годов. Его также не обошло влияние школы У. Уильямса, но оно возникло, прежде всего, в ходе полемики с подходом к внешней политике с позиций экономического детерминизма. Один из наиболее видных представителей этого направления в историографии ФРГ Д. Юнкер в книге "Неделимый мировой рынок: Экономические интересы во внешней политике США 1933–1941" выразил согласие только с одним тезисом школы У. Уильямса – о глобальном характере экономических интересов США в период правления администрации Рузвельта, т.е. лишь частично принял тезис о "неизоляционистском" характере внешней политики Соединенных Штатов в 30-е годы. По мнению Л. Юнкера, ссылка на "торгово-политический интернационализм США" не может служить опровержением тезиса об изоляционистском характере американской внешней политики, "ядро которой составляла изоляция от политики союзов".
Как отмечал профессор Уорикского ун-та У. Зауттер, Д. Юнкер также оспаривает правомерность известного тезиса У. Уильямса о том, что экономические причины в решающей степени определяли политику США, и в особенности их вступление во вторую мировую войну. Действительно, Д. Юнкер полагает, что экономический вызов, брошенный США "третьим рейхом", определенно повлиял на решение Соединенных Штатов принять участие в войне, но лишь вследствие" безграничного экспансионизма гитлеровской системы политического господства, которая грозила повлечь за собой глобальные экономические последствия".
Разумеется, направление, представленное Д. Юнкером, Б. Мартином и некоторыми другими историками ФРГ, весьма критически внешнюю политику США 1933–1941 гг., отличает не только полемика со школой У. Уильямса и его западногерманскими последователями. Д. Юнкер и его коллеги отнюдь не склонны недооценивать роль экономических факторов в формировании внешнеполитического курса США, более того, они придают им глобальные масштабы, но наряду с другими, не менее глобальными мотивами – политическими, идейными и военно-стратегическими. Так, например, Д. Юнкер считает вполне "уместным" употребление понятия "глобализм" При характеристике планов и намерений интернационалистов, возглавляемых Рузвельтом, причем отнюдь не только в экономическом контексте. Важнейшая черта данного направления в современной западногерманской историографии – это отражение того факта, что "США вступили во вторую мировую войну не только потому, чтобы опередить нападение Гитлера, планирующего завоевание мира,… а чтобы тем самым защитить позиции мировой державы в буквальном смысле".
Для того чтобы понять, насколько далеко представители этого направления ушли в интерпретации внешней политики США на протяжении почти 20-летнего периода, сопоставим несколько оценок американского изоляционизма, В. Бес-сон писал в 1964 г. о "невротическом нейтралитете", проявление которого "тем удивительнее, что к этому времени агрессивная динамика европейского фашизма уже довольно отчетливо была заметна". В 1978 г. Э. Ангерманн характеризовал внешнюю политику США в 30-е годы Как проявление "национального эгоизма", правда, делая оговорку, что за этим не скрывается морально-ценностный аспект. Однако в 1981 г. Б. Мартин констатировал, что американская политика нейтралитета "в Действительности служила осуществлению всемирных национально-эгоистических притязаний на гегемонию".
Как отмечают западногерманские исследователи, сначала современники, а затем и историки пришли к серьезно отличающимся оценкам как внешней политики администрации Рузвельта, так и ее германского аспекта. Одна историческая школа называет президента США "поджигателем войны", тогда как другая инкриминирует ему соучастие в политике "умиротворения". В действительности, разнообразие оценок и мнений позволяет вычленить значительно большее число подходов историков ФРГ к политике США этого периода.
Так, некоторые из них считают, что американское правительство стремилось "противопоставить… фашистским державам функционирующий механизм коллективной безопасности". Э. Ангерманн более критичен в суждениях; он полагает, что интерпретация внешней политики США в первые годы президентства Рузвельта не может быть связана с понятием "коллективная безопасность", т.к. "попорот в американской внешней политике от доктринарного нейтрализма к концепции "коллективной безопасности" был крайне медленным и сложным процессом, а сам Рузвельт при этом не представлял собой дальновидного и целеустремленного лидера, каковым его охотно изображает легенда".
Хотя в западногерманской историографии в последние годы и появилось робкое признание того факта, что успешно "противостоять национал-социалистской опасности возможно было только в рамках коллективной системы безопасности…". Однако само это понятие, а также причины неудачи курса на создание эффективной системы коллективной безопасности, трактуются буржуазными историками ФРГ весьма односторонне. Так, К. Швабе пишет о некоем" едином западном оборонительном фронте против Гитлера", решающей причиной невозможности создать который "были глубокие различия в оценке международного положения, в дипломатической тактике, и, в конечном счете, в способности дипломатического маневрирования, отделявшие Америку от западноевропейских держав".
Большинство истериков ФРГ подвергают резкой критике американские законы о нейтралитете, принятые конгрессом США в 30-е годы, как поощрявшие экспансионистскую политику держав "оси" в Европе и Азии, но лишь немногие авторы, да и то косвенно и весьма непоследовательно, определяют политику США в отношении Германии до 1938 г. как поддержку "умиротворения", или терпимость к нему, что было характерно для Англии и Франции. В связи с этим вполне понятна отрицательная реакция некоторых западногерманских историков на своего американского коллегу профессора Бостонского ун-та А. Оффнера, выпустившего еще в конце 60-х годов книгу "Американское умиротворение: Внешняя политика Соединенных Штатов Америки и Германия, 1933–1938", получившую в целом положительную оценку в советской историографии. А. Оффнер Продолжает отстаивать и в более поздних работах эту точку зрения: "С 1933 по 1940 г., – пишет он, – Соединенные Штаты сделали, как они считали, все, что могло "умиротворить" Германию политически и экономически…".
Отвергая тезис об американской политике "умиротворения Германии, историки ФРГ предлагают взамен целый набор вариантов. В. Линк считает, что США, стремясь к установлению "рабочих отношений" с нацистской Германией, сделали старку На политику экономического сдерживания, которая была связана с желанием найти политический modusvivendi с "третьим рейхом". Г.-Ю. Шредер, в свою очередь, для характеристики американской политики вводит понятие "экономического умиротворения", которое, по его мнению, не только не имело ничего общего с британской политикой "умиротворения" агрессоров, принципиально отличаясь от последней, но осуществлялось как внешнеэкономическая концепция "сознательно" противопоставленная "национал-социалистической экономической и… политико-идеологической экспансии".
В специальной статье, посвященной отличию американской политики "экономического умиротворения" от английской накануне второй мировой войны, Г.Ю. Шрёдер детально обосновал и развил эту точку зрения. По его мнению, американская "контр-политика" развивалась уже в то время, когда не было и речи об угрозе безопасности США в военно-стратегическом плане. Она сформировалась под влиянием национал-социалистского экономического наступления на рынках Южной Америки и Юго-Восточной Европы. Поэтому в то время как британская концепция" экономического умиротворения" стремилась к политической разрядке путем экономических уступок "третьему рейху", дипломатия США своей активной "контр-политикой" в экономической сфере хотела лишить нацистский режим экономической базы агрессии. Американский вариант "экономического умиротворения" "также включал в себя ликвидацию политической напряженности экономическими средствами, но как раз не посредством уступок, а путем нажима".
Исходя из этого, Г.-Ю. Шрёдер считает возможным предположить, что британская и американская концепция "экономического умиротворения "могут быть интерпретированы как расходящиеся стратегии внешней политики", и констатировать, что обе державы "не осуществляли однородной политики в отношении Германии…". Причем, если Г.Ю. Шрёдер считает, что наступил момент, когда "экономическое умиротворение" было признано Вашингтоном как неэффективное средство борьбы с экспансией нацистской Германии, и эта борьба стала вестись с опорой на стратегические ресурсы США, то Б. Мартин констатирует, что в отношении Японии "экономическое умиротворение" осуществлялось вплоть до самого последнего момента, т.е. до нападения Японии на Перл-Харбор.
Не все западногерманские исследователи разделяют тезис и о специфическом американском варианте "экономического умиротворения" нацистского рейха. По мнению К. Швабе, "на практике дело никогда не доходило до американского" экономического умиротворения" гитлеровской Германии. Напротив! Экономические отношения после прихода Гитлера к власти пришли в упадок столь быстро в такой мере", что "фактически между США и Германией разразилась разновидность торговой войны". Д. Юнкер полагает, что правительство Рузвельта, несмотря не явно недостаточное вооружение страны, "никогда не было вынуждено идти в Европе или в Азии на политику "умиротворения", т.к. США отделены как от одного, так и от другого континента двумя океанами, и в отличие от Франции и Англии угроза их существованию не являлась "актуальной". Эту точку зрения разделяют и некоторые представители буржуазной историографии других стран.
Отвергая различные аспекты концепций как об изоляционистском характере внешней политики США в 30-е голы, так и об американском варианте "умиротворения" агрессоров, некоторая часть историков ФРГ должна была так или иначе прийти к какой-то логически обоснованной трактовке политики администрации Рузвельта, как-то объяснить "отсутствие прямых дипломатических акций со стороны Вашингтона в отношении гитлеровской Германии до конца 1938 г." и "длительную агонию" американского изоляционизма в 1939–1941 гг. Именно эту функцию взяла на себя интерпретация внешней политики США 30-х – начала 40-х годов через призму тезиса о ее глобалистско-гегемонистском характере, находящая все большее число приверженцев среди западногерманских исследователей. В. Линк говорил об этом еще полунамеком, заметив, что правительство Рузвельта не только не могло, но и не хотело "трансформировать свою экономическую мощь в политические действия" и что предпосылки для сотрудничества между Лондоном и Вашингтоном были созданы только тогда, когда политика Великобритании потерпела фиаско.
Г.Ю. Шрёдер достаточно откровенно пишет в этой связи, что США не только осуществляли "стратегию сдерживания" в отношении "третьего рейха", но и использовали "слабости британской позиции, чтобы вступить в наследование британской империей". Эту же мысль развивает В. Мартин, который считает, что изоляционистская внутриполитическая оппозиция курсу Рузвельта не в достаточной степени объясняет политику промедления США. По его мнению, "интервенционистская глобальная стратегия правительства Рузвельта возникла из национальных, политически и экономически мотивированных соображений безопасности; она решительно боролась с державами "оси", но и не вязалась с альтруистическим партнером политически родственных систем". Д. Юнкер раскрывает содержание этой политики глобализма, как особенности внешней политики США этих лет. Как он считает, "глубоко укоренившийся в истории США "либеральный глобализм" соединился с новым, обусловленным развитием военной техники и оценкой целей держав" оси" военным глобализмом". Д. Юнкер продолжает эту мысль и делает вывод, что "военный глобализм был новым, но во время второй мировой войны и особенно после нее стал доминантой в определении национальных интересов США.
При столь различающейся интерпретации историками ФРГ Характера внешней политики США в 1933–1941 гг. и ее германского аспекта неизбежно возникает вопрос о целях этой политики. Здесь мы сталкиваемся с точками зрения, преимущественно обосновывающими "но нарастающей" претензии США на мировое лидерство или даже гегемонию.
К. Швабе, имеющий явную склонность оперировать в своих выводах "духовными" категориями, считает, что "цепью Рузвельта было воспитание американцев в духе "всемирно-политического мышления и чувства ответственности". Д. Юнкер достаточно определенно ведет речь о защите позиций мировой державы как важнейшей цели этого периода. Доцент Рурского ун-та в Бохуме В. Хельбих констатирует "уверенную поступь при создании прочного фундамента не ограничивающейся – экономическим сектором американской мировой политики".
Противоречивый характер носит оценка целей внешней политики США Г.Ю. Шрёдером. В монографии он отмечал, что первостепенная политическая цель Вашингтона заключалась в обеспечении своего гегемонистского положения в Латинской Америке. Однако в более поздних статьях он писал уже "о перспективной политической стратегии, которая стремилась увязать решение непосредственных экономических трудностей с долгосрочными политико-экономическими установками".
9-09-2015, 01:42