Из связи значений с языковыми единицами и с системой данного конкретного языка вытекает проявление неуниверсальности языкового значения. Значения единиц разных языков могут не совпадать по своей содержательной характеристике, по объему, по месту в системе. Что же касается смысла, то он не зависит от различий между языками. По своей природе он является универсальным, представляющим инвариантное содержание отражательной деятельности человека.
Возможность выражения в речи бесконечного количества новых смыслов связана с такими фактами, как нетождественность содержания, выражаемого сочетаниями языковых единиц, простой суммой их значений, ситуативная обусловленность смыслов, участие не только языкового, но и неязыкового знания в формировании смысла.
Во взаимодействии значения и смысла существенны отношения средства и цели: языковые значения служат средством для выражения смысла в том или ином конкретном высказывании.
Значения языковых единиц в акте речи и передаваемый смысл находятся в отношении перекодирования.
Проблема смысла рассматривается в лингвистике также и при обращении к исследованию такой единицы, как предложение, где понятие смысла связывается преимущественно с явлением предикации. Тем самым он рассматривается как оппозиция языкового и речевого, языкового и коммуникативного. Эта тенденция усиливается еще в большей степени при переходе к тексту как сложной коммуникативной единице. При этом в лингвистике текста, где основное внимание сосредоточено на формальных средствах связи предложений и выделения на этой основе целостных фрагментов (сверхфразовых единств), смысл играет вспомогательную роль, отождествляясь с той информацией, которая сообщается в таких целостных образованиях, с знанием, содержащемся в них (Откупщикова 1982). При этом иногда смысл такого рода единств противопоставляется целому тексту. Так например, И.Р.Гальперин предлагает считать смыслом только то, что сообщается в отдельном фрагменте, а применительно к целому тексту, по его мнению, следует говорить о содержании. "Содержание применительно к тексту приобретает свое терминологическое употребление, отличное от понятий "смысл" и "значение". Содержание как термин грамматики текста будем относить лишь к информации, заключенной в тексте в целом; смысл - к мысли, сообщению, заключенных в предложении или в сферхфразовом единстве; значение - к морфемам, словам, словосочетаниям..."(Гальперин 1981, 20).
В работах, посвященных анализу текста с коммуникативной и когнитивной точек зрения, смысл обычно рассматривают как то ментальное образование, которое формируется в результате его понимания. При этом различают такие виды смысла, как: "поверхностный", "глубинный", "предметный", "образный", "личностный", "речевой", "идейный" и др. Иногда здесь смысл противопоставляется содержанию (Новиков 1983, Брудный 1986 и др.). Такой терминологический "разброс" особенно характерен дя тех работ, предметом исследования в которых является художественный текст.
Э.Д.Сулейменова в своей работе, специально посвященной проблеме смысла, отмечает, что противопоставление смысла и значения, во многих случаях осуществляется как противопоставление языка и речи. Она делает предположение, что в рамках такого подхода сформировалось и представление о том, что значение (как языковая категория) характеризует сугубо номинативные единицы в противоположность коммуникативным единицам, где категорию значения заменяет категория смысла. В противоположность таким представлениям, автор высказывает мысль о том, что ни категория значения, ни категория смысла не могут существовать раздельно и быть представлены в языковых единицах различной коммуникативной потенции. "Значение и смысл формируются и функционируют только в единстве, будучи взаимосвязаны не только генетически, но и функционально" (Сулейменова 1989, 144).
Подводя итог, Э.Д.Сулейменова выделяет следующие основные характеристики смысла: недоступность смысла в прямом наблюдении; инвариантность смысла, выражающаяся в возможности перефразирования, иносказания, любых других преобразований, осуществляемых в любом языке; актуальность смысла, его ситуативность и субъектвность; неполная эксплицируемость смысла также, как и недоступность полному восприятию; концептуальность смысла, его включенность в единую (общечеловеческую) систему знаний (картину мира) и возможность существования над языками.
Рассмотренные здесь работы не отражают и малой доли существующих исследований, где в той или иной степени затрагивается проблема смысла. Но даже такой далеко неполный анализ является вполне достаточным, с нашей точки зрения, чтобы составить общее представление о некоторых тенденциях, которые сформировались при исследовании смысла.
Прежде всего следует отметить высокую степень повторяемости некоторых характеристик смысла, что должно свидетельствовать об их существенности, значимости для определения данного понятия. Но эта повторяемость, к сожалению, существует не на всем пространстве рассмотренных случаев: в логико-философских работах общими являются одни характеристики, в лингвистических - другие. С большой натяжкой общей точкой пересечения можно считать то, что смысл соотносится с информацией, знанием. Но для логико-философского подхода характерно соотносить эту информацию с концептуальными системами, структурами знаний, социальным и индивидуальным опытом индивида, являющегося активным субъектом познания. Лингвистический подход в явном или неявном виде базируется на представлении о том, что эта информация (смысл) непосредственно содержится в высказывании, в тексте, а потому постижение смысла представляется чем-то похожим на вычисление, выведение его в результате выполнения каких-то операций.
Наиболее общими характеристиками смысла, выделяемыми в рамках лингвистического подхода, является его универсальность, инвариантность, но в то же время - его ситуативная обусловленность, изменчивость и вариативность. Все эти характеристики выводятся из ситуации как внутриязыковых, так и межязыковых синонимических преобразований, перефразирований, различного рода трансформаций. Но все это является лишь способами обнаружения факта существования смысла, фиксации момента перехода на смысловой код, но не касается непосредственно самого смысла, его субстанции. В отличие от этого логико-философский подход, соотнося смысл со сферой мышления, сознания человека, с определенными единицами этой сферы представлениями, концептами, системой понятий, определенными эмоциональными состояниями человека, делает попытки исследовать смысл на субстанциональном уровне.
Отсюда можно сделать вывод: возможной причиной многообразия характеристик смысла, большой их разброс, существующая несогласованность их между собой, а иногда и противоречивость, является то, что в разных случаях рассматриваются разные грани смысла, различные его проявления в разных ситуациях. Если в одних случаях имеется в виду субстанциональная сущность смысла, то в других - способы его программирования в тексте, в третьих - закономерности декодирования и др. Это означает, что необходимо предпринять усилия, чтобы четко осознать эти разные "лики" смысла, развести их между собой с тем, чтобы подобрать адекватные методы исследования для каждого из них.
Решению такого рода задачи, с нашей точки зрения, может способствовать выявление и систематизация некоторых противоречий, которые обнаруживаются при анализе характеристик смысла и представляют собой определенные оппозиции. Такие оппозиции, с нашей точки зрения, сами могут рассматриваться как дихотомические признаки, в какой-то мере способствующие уточнению и конкретизации данного понятия.
1. Считается, что целостный смысл представляет собой результат понимания текста, управляемого и направляемого соответствующими языковыми средствами этого текста. В то же время считается также, что смысл как целое оказывает обратное влияние на осмысление языковых единиц текста. Если смысл как целое в процессе восприятия еще не сформирован, то как он может влиять на осымсление языковых единиц текста? Если он уже сформирован, то зачем нужно такое осмысление?
2. Считается, что глубина, точность и адекватность понимания достигается при переходе к смысловому уровню восприятия. В то же время смысл характеризуется текучестью, изменчивостью, синкритичностью. Как может достигаться какая-то точность, однозначность, определенность понимания при таком способе фиксации его результата?
3. Считается, что смысл характеризуется инвариантностью. В то же время он характеризуется ситуативной обусловленнстью, субъективностью, вариативностью. Как может сочетаться инвариантность и вариативность?
4. Считается, что смысл выводится, и тем самым как бы извлекается из текста в результате его понимания. В то же же время существует представление о том, что сущность понимания заключается в приписывании смысла тексту. Речь идет о взаимоисключающих процедурах, или взаимодополняющих?
5. Если считается, что смысл не "конструируется" в процессе понимания, а лишь приписывается, то следует признать, что в памяти должен хранится полный набор готовых смыслов и задача заключается лишь в том, чтобы актуализировать соответствующий данному тексту смысл. В то же время смысл характеризуется тем, что его необходимо "искать", "улавливать", "разгадывать", что несомненно свидетельствует о не рутинном, а о творческом характере этого процесса.
6. Считается, что смысл принадлежит сфере сознания. Но в то же время он характеризуется целостностью, недискретностью, неразложимостью на составляющие, неполной эксплицитностью, а следовательно, недостаточной осознаваемостью. Должно ли это свидетельствовать о том, что смысл локализуется не только в сфере сознания, но и в сфере подсознания?
7. Считается, что смысл является результатом понимания, его конечной целью. В то же ремя говорят о понимании на основе смысла, т.е. имеется ввиду, что он выступает в качестве инструмента понимания, а не его результата. Это один и тот же смысл, или речь идет о каких-то разных видах смысла? Как соотносятся между собой смысл-инструмент и смысл-результат понимания?
Формулировка данных оппозиций сознательно упрощена и в определенной степени заострена для того, чтобы сделать более наглядными те противоречия, которые мы считали необходимым зафиксировать здесь. Количество таких оппозиций, очевидно, превышает число семь, но в данной работе мы решили ограничиться этим числом.
Ответы на поставленные вопросы в одних случаях могут оказаться достаточно простыми, в других же случаях это может потребовать проведения специальных исследований. Во всяком случае все это может служить той основой, на которой может сформироваться некоторая программа исследований, направленная на уяснение сущности смысла, на выявление общих оснований данного понятия, не зависящих от междисциплинарных "перегородок".
В заключение выскажем гипотезу о том, что интегративным признаком смысла может служить явление, в чем-то аналогичное явлению доминантности в том понимании, которое вкладывал в него известный физиолог А.А.Ухтомский. "Доминанта - временно господствующий очаг возбуждения в центральной нервной системе, способный оказывать тормозящее влияние на другие его участки..." (Советский энцикл. словарь 1980, 411). Конечно, здесь необходимо сделать поправку на то, что применительно к смыслу прежде всего следует иметь ввиду сам принцип доминантности.
Во всякой своей деятельности человек ищет смысл, который служит ему и целью, и стимулом, и средством. "Человек стремится обрести смысл и ощущает фрустрацию или вакуум, если это стремление остается нереализованным" (Франкл 1990, 11). Нахождение смысла во многом определяется той задачей, которую человек вынужден решать в тех или иных жизненных обстоятельствах. Появление в сознании доминанты, возможно подобно нахождению "функционального решения" в процессе переструктурирования проблемной ситуации, о котором писали представители гештальт-психологии (Дункер 1965). Об этом же пишет и В.Франкл: "Процесс нахождения смысла подобен нахождению гештальта"(Франкл 1990, 11). Доминанта, возникая в сознании, стягивает вокруг себя определенное содержание, переструктурирует его и тем самым организует определенным образом семантическое пространство. Нахождение таких доминант, возможно, и есть переход на смысловой код, который непосредственно не наблюдаем, но осознается как таковой всеми.
Применительно к тексту внешним проявлением такой доминантности, очевидно, является оперирование такими единицами, как ключевые слова, смысловые вехи, опорные пункты, создающие своеобразный "рельеф" формирующегося в сознании семантического пространства.
Список литературы
Бондарко А.В. Грамматическое значение и смысл. Л. 1978
Брудный А.А. Текст как форма существования знания. В кн.: Знание, понимание, действительность. Фрунзе. 1986
Дункер К. Психология продуктивного мышления. М.1965
Васильев С.А. Синтез смысла при создании и понимании текста. Киев. 1988
Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. М. 1981
Гусев С.С., Тульчинский Г.Л. Проблема понимания в философии. М. 1985
Жинкин Н.И. Речь как проводник информации. М. 1982
Кобозева И.М. "Смысл" и "значение" в "наивной семиотике". В кн.: Логический анализ языка. Культурные концепты. М.1994
Лингвистический энциклопедический словарь. М.1990
Логический словарь-справочник. Под ред. Кондакова. М.1975
Новиков А.И. Семантика текста и ее формализация. М. 1983
Откупщикова М.И. Синтаксис связного текста. ЛГУ. 1982
Павиленис Р.И. Проблема смысла. М.1983
Словарь русского языка в 4-х томах. М.1984
Словарь русского языка. М.1987
Советский энциклопедический словарь. М.1980
Слюсарева Н.А. Смысл как экстралингвистическое явление. В кн.: Как построить интересный урок иностранного языка. М.1963
Сулейменова Э.Д. Понятие смысла в современной лингвистике.Алма-Ата. 1989
Франкл В. Человек в поисках смысла. М.1990
Фреге Г. Смысл и денотат. В кн.: Семиотика и информатика, вып. 8. М., 1977
Чупина Г.А. Философия осознания: проблема смысла. В кн.: Проблема сознания в отечественной и зарубежной философии XX века. Иваново. 1994.
29-04-2015, 01:54