Этот ряд вопросов может быть решен только с учетом существования в современной науке иного воззрения на психологические последствия "негативного" жизненного опыта.
Средний уровень реактивной тревожности по обследованной популяции в условиях обычного учебного процесса равнялся 39.8 ± 0.7 балла, а перед экзаменом - 56.5 ± 0.8 балла (р < 0.001). Следует отметить, что ситуация экзамена не только способствовала повышению общего показателя тревожности по группе, но и приводила к выявлению лиц со «сверхвысокими» показателями по шкале Спилбергера. У таких студентов отмечались острые невротические реакции в виде сильного страха перед экзаменатором или в виде диффузной, мало обоснованной тревоги за исход экзамена, сопровождавшейся выраженными вегетативными реакциями. Если в норме реактивная тревожность такого уровня была отмечена только у одной студентки из обследованной популяции, то непосредственно перед экзаменом 9 студентов демонстрировали сверхвысокие показатели тревожности с симптоматикой близкой к психопатологическим формам реагирования, а у 12 студентов показатели тревожности составляли от 66 до 70 баллов.
Экзаменационный стресс проявлялся в виде значительного ухудшения как субъективного, так и объективного состояния студентов во время сессии. По данным анкетирования, 34% студентов жаловались на учащение сердцебиения перед экзаменом, 32% отмечали расстройство сна в межэкзаменационный период, 20% - нарушение нормального тонуса скелетной мускулатуры (неуправляемая мышечная дрожь, скованность движений и пр.), 8% говорили о неприятных ощущениях в груди, 4% студентов жаловались на головные боли и т. д. Субъективные жалобы студентов на свое самочувствие нашли объективное подтверждение в результатах исследования их физиологических показателей (см. таблицу). Экзамен приводил к достоверному повышению частоты сердечных сокращений и величин артериального давления, что согласуется с данными, полученными другими авторами. Исследование активности вегетативной нервной системы показало, что эти реакции обусловлены как усилением деятельности симпатической системы (увеличением показателя ИН), так и ослаблением активности парасимпатической системы (снижением стандартного отклонения кардиоинтервалов SDNN).
Таблица 1
Показатели (*) состояния системы кровообращения и вегетативной нервной системы студентов во время обычного учебного процесса ("норма") и эмоционального стресса ("экзамен")
| Показатель | АДС мм рт. ст. |
АДД мм рт. ст. |
ВИК усл. ед. |
ИН усл. ед. |
SDNN мс |
| Норма | 114.3 ± 0.9 | 73.1 ± 0.6 | 4.2 ± 1.2 | 72.6 ± 4.9 | 63.6 ± 1.9 |
| Экзамен | 129.2 ± 1.5 | 81.9 ± 0.9 | 17.1 ± 1.4 | 161.6 ± 11.4 | 47.9 ± 1.8 |
| Достоверность отличий | р < 0.001 | р < 0.01 | р < 0.001 | р < 0.001 | р < 0.001 |
(*) АДС - артериальное систолическое давление; АДД - артериальное диастолическое давление; ВИК - вегетативный индекс Кердо; ИН - индекс напряжения регуляторных систем; SDNN - стандартное отклонение кардиоинтервалов.
Величина индекса напряженности регуляторных систем положительно коррелировала с уровнем реактивной тревожности, наблюдаемой перед экзаменом ( r = 0.27; р=0.023). В нашем исследовании не наблюдалось достоверной корреляции между ИН и уровнем личностной тревожности по Спилбергеру в условиях относительного покоя, о которой сообщали некоторые авторы, однако во время экзаменационного стресса между этими показателями отмечалась положительная корреляция ( r = 0.33; р=0.006). Также была выявлена связь между личностной тревожностью и приростом ИН у студентов на экзамене по сравнению с величиной ИН, регистрируемой во время обычного учебного процесса ( r = 0.24; р=0.038). Это может означать, что у лиц, обладающих повышенной личностной тревожностью, прирост активности симпатической системы на экзамене происходит в большей степени, чем у низкотревожных студентов. Вопрос об отношении между уровнем тревожности и успешностью деятельности студентов остается пока дискуссионным. Одни исследователи отмечают отрицательный характер связи между этими показателями, другие приводят данные о том, что высокие уровни тревожности положительно влияют на успешность обучения студентов. Сопоставление показателей успешности обучения и состояния вегетативной системы позволило выявить у отличников наибольшую выраженность вегетативной дисфункции, что трактуется авторами как возрастание физиологической цены за успешное обучение[10] .
Альтернативой исследованиям, связывающим потенциал психологического воздействия экстремальных ситуаций с патологией психической деятельности, явилась концепция, в рамках которой воззрения на последствия травматического опыта не сводились к однозначности отрицательного влияния на развитие личности. Смысл этой точки зрения на функционирование человека, подвергшегося негативному влиянию тяжелых событий, может быть удачно передан высказыванием Ф. Ницше: "Что не убивает меня, делает меня сильнее"[11] . Речь идет о тех немногих работах, в которых с неизбежности потери чего-то важного для человека фокус внимания перемещается на возможность приобретения, обращения кризиса и обусловленных стрессом психических поломок в потенциальные человеческие возможности. Исследованиям, придерживающимся такой точки зрения на сущность человеческой природы, в большей или меньшей степени присуще понимание личностных ограничений не как слабостей или изъянов, но как потенциальных человеческих возможностей. Страдание, обладая подчас разрушительной силой для личности, одновременно может способствовать и актуализации этих возможностей.
По мнению Дж. Бьюдженталя, в страдании заключена мощная сила позитивных личностных изменений. Оно же является и наиболее важным толчком, заставляющим человека принять решение обратиться за профессиональной помощью к психологу. Тем не менее, по его утверждению, одного только страдания, каким бы сильным оно не было, явно не достаточно для изменения своей жизни к лучшему.
Для определения комплекса чувств и отношений человека, всерьез задумавшегося о своей жизни и находящегося в состоянии готовности изменить привычный способ бытия, обстоятельства отношения или внутренние ориентации своей жизни, Бьюдженталь употребляет термин "забота". Как целостное образование, забота представляет собой систему, состоящую из следующих элементов: боли, надежды, обязательств и внутренней ориентации. Боль в форме эмоционального дистресса, тревоги или реальной физической боли представляет собой естественный сигнал того, что у человека что-то идет не так. Надежда – это вера, не обязательно осознанная, в то, что жизнь может стать лучше. Однако человек может на самом деле мучиться от боли, но почти не иметь актуальной надежды. Обязательства означают желание принять на себя ответственность за свою деятельность, если она направлена на достижение хоть сколько-нибудь значимых результатов. Внутренняя ориентация требует привлечения внимания человека к тому, что происходит внутри него, осознание самого себя и того, как формируется его вера в мир. Таким образом, забота является потенциалом человеческого существа, делающая его открытым новому опыту и интуитивно продвигающимся в направлении наиболее полной реализации своих возможностей.
Однако, несмотря на подчеркивание необходимости и возможности актуализации даже слабо выраженной заботы, Бьюдженталь одновременно оговаривается и о возможности ее полного, не подлежащего восстановлению разрушения: "Жизненный опыт иногда так разрушает или искажает внутреннее чувство человека, что несмотря ни на какие практические нужды установить контакт с внутренним миром оказывается невозможным"[12] .
Р. Мэй также убежден, что страдание является одним из факторов позитивной трансформации личности. "Человеческое эго непокорно и упрямо; оно отталкивает то, что может потревожить, из-за сильной боязни глубокой неуверенности, приходящей в тот момент, когда стиль жизни человека оказывается в шатком положении"[13] . Человек чаще предпочитает выдерживать несчастье настоящей ситуации, чем рисковать неуверенностью, которая наступит с переменой. И тогда только невыносимое страдание и отчаяние подтолкнут его к осознанию необходимости перемен.
Подобно сторонникам экзистенциального подхода в психологии, S. R. Maddi склонен считать, что все, что бы мы не делали, основывается на принятии решений и ответственности за свободу изменений в своей жизни. Это означает, что, принимая решения, рано или поздно человек неминуемо встает перед проблемой выбора между уже опробованными в прошлом альтернативами и между будущим, относительно непривычным и незнакомым. Так, человек может принять решение оставаться на работе, давно ставшей для него угнетающе рутинной и скучной. При этом он автоматически отказывается от рассмотрения других, более перспективных, но требующих получения дополнительных знаний и принятия на себя большей ответственности вариантов. От принятия ориентированных на саморазвитие решений людей часто удерживает сильное беспокойство от невозможности предсказать, чем может обернуться такой выбор, страх неудачи и разочарования, которые, в свою очередь, могут привести к краху надежд и психологическому кризису. Однако, согласно экзистенциальной психологии, постоянный выбор хорошо известного и знакомого не является наилучшим, поскольку не способствует личностному росту и актуализации своих возможностей, а приводит к личностной стагнации.
То, что создает для нас предпосылки совершения более ценных, но одновременно и более опасных выборов, – это, в концепции Maddi, жизнестойкость, синонимичное понятию "экзистенциальное мужество". По его мнению, изменения в жизни человека, как позитивные, так и те, которые приводят к неудачам и даже тяжелым последствиям для психики человека, могут обернуться актуализацией его потенциальных возможностей и ростом экзистенциального мужества.
Мы полагаем, что не существует такого объективного критерия, на основании которого человеческий опыт (и даже опыт, связанный с пребыванием в экстремальной ситуации) можно было бы однозначно отнести к одному из полюсов дихотомии "негативный – позитивный". Такая характеристика событий неразрывно связана с тем смыслом, который имеет для конкретного человека то или иное жизненное обстоятельство. Поэтому в зависимости от того, как смысл события соотносится с системой личностных ценностей индивида, оно может и ограничивать функционирование человека, и расширять границы его потенциальных возможностей. Согласно мнению Ф. Е. Василюка, существует такой класс человеческих переживаний, целевая детерминация которых не сводится к удовлетворению насущной потребности, упорядочению внутреннего мира или устранению помех самоактуализации. Обозначенные им как высшие человеческие переживания, они рассматриваются им в контексте освоения культурных ценностей, являются по своему характеру творческими и могут выводить человека за пределы самого себя. Тогда при столкновении с внешними трудностями и опасностями душевные и физические силы человека сосредотачиваются не на достижении собственного благополучия и безопасности, а на служении высшей ценности. "Предельная точка этого движения – состояние безусловной готовности к самопожертвованию, точнее, абсолютно очищенное от любых эгоистических фиксаций состояние полного самозабвения"[14] . Тогда состояние невозможности, лежащее в основе психологического кризиса, прорывается изнутри и наделяет смыслом кажущиеся безрассудными в подобной ситуации действия.
Рожденный в практике экзистенциально и гуманистически ориентированных подходов к психологической помощи человеку, оказавшегося в состоянии кризиса, подход к психической травме как к неотъемлемой части жизненного пути личности постулирует неадекватность суждения о возможностях человека через призму его предыдущего опыта или некой достаточно условной количественной нормы, за которой наступает срыв оптимума функционирования. На наш взгляд, ограничением данной концепции является то, что, делая значительный уклон в сторону по большей части феноменологического описания факторов переживания психологических последствий психической травмы, ее приверженцы мало внимания уделяют экспериментальному изучению условий, способствующих трансформации личности, в основе которой лежит превращение ограничений, налагаемых тяжелыми жизненными обстоятельствами, в возможности.
1.3. Психофизиология человека в стрессовой ситуации
Психофизиологическая адаптация человека к стрессовой ситуации не может рассматриваться без учета психологических реакций, возникающих в границах нормы. Целесообразно выделение уже в этих границах особенностей, вслед за которыми могут возникать ранние формы дезадаптационной патологии, нарушения донозологического этапа.
В процессе длительной эволюции человек приспособлен к определенным условиям существования, включая такие факторы внешней среды, как климато-метеорологические условия, социально-психологические отношения. Развитие современной цивилизации поставило перед человеком ряд новых задач, привело к появлению принципиально новых воздействий, прежде всего связанных с научно-технической революцией, ускорением темпа жизни, увеличением количества изменений в единицу времени, частым возникновением ситуаций, для разрешения которых необходимо применение подходов, не укладывающихся в рамки привычных стереотипов.
Проникновение людей на территории с крайне тяжелыми климато-метеорологическими условиями, строительство в этих районах жилых компексов, связанное с развитием промышленности, предъявляет значительно большие требования к психофизиологической адаптации. При этом могут создаваться условия, когда человеку приходится максимально использовать адаптивные ресурсы, жить в условиях, приближающих организм к "лимиту" адаптационных возможностей. Дальнейшее увеличение нагрузки на адаптивные механизмы или присоединение добавочных, условно-патогенных, факторов, которые в обычных условиях не способны нарушить резистентность организма, может привести к развитию патологии. Крайние варианты нормы психофизиологической адаптации обнаруживаются при изучении функционирования на грани адаптационных "лимитов".
Согласно И.М. Давыдовскому, болезнь является формой приспособления организма к условиям существования.
Качественное своеобразие патологии заключается в том, что организму приходится жертвовать какой-то одной или несколькими функциями для сохранения более жизненно важных, без которых существование в создавшихся условиях оказывается невозможным. Возникновение болезни представляет собой выход организма за пределы адаптационных "лимитов", выработанных в процессе длительной эволюции для наиболее высокого уровня интеграции. При этом возможны:
а) сохранение высокого уровня интеграции при одновременной утрате каких-либо функций, обычно менее важных для сохранения жизнеспособности организма;
б) нарушение присущего организму высокого уровня интеграции, переход на более низкий уровень интеграции функций;
в) сочетание первого и второго вариантов. Пределы адаптации в условиях высокого уровня интеграции для отдельных функциональных систем различны и могут быть охарактеризованы физиологическими и психологическими параметрами.
Определенные условия могут способствовать сужению или расширению границ адаптивной психофизиологической нормы. У человека особо важное значение приобретают социально-психологические факторы, в частности характер мотивации.
Адаптационные механизмы в условиях патологии являются отражением другого уровня приспособления. И на этом уровне происходит интеграция, обеспечивающая максимально возможную сохранность системы и ее функционирование.
Границы между нормой и патологией представляют собой подвижную регулируемую систему, включая определенный диапазон допустимых отклонений, количественное определение которых, сочетающееся с обязательной качественной характеристикой, может иметь определенное практическое значение. Изменения, находящиеся еще в рамках психофизиологического здоровья, касаются, прежде всего, психического уровня. Они должны, поэтому исследоваться психологическими методами. Роль других уровней возрастает по мере того, как развитие прогрессирует в направлении дезадаптационной патологии[15] .
Анализ изменений психического уровня целесообразно начать с понятия фрустрации.
В психологии проблема воздействия трудных ситуаций и последствий, какие они вызывают, анализируется главным образом в плане изучения последствий фрустраций.
Термин "фрустрация" употребляется в психологической литературе в двух значениях:
1) как неблагоприятные обстоятельства, которые тормозят или мешают достижению определенной цели;
2) как состояния, возникающие вследствие препятствия, поражения. Фрустрирующие события приводят к определенному типу поведения.
Выделяют положительные и отрицательные реакции на фрустрацию.
Положительные реакции представляют конструктивные разрешения, преодоление препятствия, мешающего достижению стимула. Эффект достигается путем усиления стремления, направленного на разрешение проблемы. Очевидно, многие научные открытия, успехи в развитии техники, культуры были стимулированы фрустрирующими событиями в жизни людей. В другой ситуации фрустрация способна направить энергию индивидуума по иному, но также конструктивному каналу активности.
Отрицательные реакции фрустрации могут вызвать также разные формы неконструктивного поведения. К ним относятся агрессия, регрессия, фиксация, отказ, негативизм, репрессия.
Агрессия направлена на другое лицо или объект. Формы агрессии могут быть физическими и вербальными. Иногда агрессия носит скрытый, замаскированный характер. Агрессия, переходящая в гнев, проявляется в бурных и неадекватных реакциях.
Агрессия обычно не приводит к достижению цели, поэтому она не является конструктивной формой поведения. Агрессия может быть направлена как на само препятствие, так и на совершенно другие заместительные объекты. Это обусловлено, как правило, большой опасностью, риском проявления агрессии к лицу, являющемуся виновником препятствия в удовлетворении стремления. Если таким человеком оказывается, например, начальник, то агрессия может переместиться на коллег, занимающих равное положение, подчиненных или на членов своей семьи.
Другой формой реакции на фрустрацию является регрессия. Регрессия выражается в возврате к формам реагирования, поведения, присущего человеку на более раннем этапе жизни. При этом возможно возникновение инфантильных реакций, присущих детскому возрасту. К регрессивной форме реагирования некоторые авторы относят примитивизацию в поведении, усиление жестикуляции, применение физической силы.
Регрессия наблюдается в редких случаях у лиц с начальными явлениями эмоционального изменения, выражающегося в появлении некоторого беспокойства обычно без определенного содержания. Лица эти отказывались от активного поведения, планирования, отмечали, что мысли о будущем им неприятны, приводят к усилению напряжения. Особенно раздражали встречи с новыми ситуациями, не укладывающимися в стереотипные привычные рамки. Возникало чувство неуверенности в себе и в возможном развитии ситуации, страх перед ответственностью.
В качестве компенсаторной реакции происходило оживление проекций на прошедшее, возврат к выработанным ранее формам поведения, которые оправдывали себя в прежних, пережитых ранее ситуациях. В ситуациях подобного рода большое положительное значение имела поддержка со стороны друзей, лиц, пользующихся авторитетом, коллектива. Их воздействие приводило обычно к появлению контроля над эмоциональным состоянием.
Сравнительно нередко можно встретить последствия фрустрации в виде фиксации. Фиксация выражается в повторении неэффективных способов поведения. Она может проявляться в безуспешном повторении одного и того же подхода в межличностных отношениях, повторения оказавшейся недейственной модели поведения. По сути дела, с явлением фиксации приходится встречаться в разных сферах жизни, например, у лиц, склонных
9-09-2015, 15:55