Во-вторых, сомнение вызывает выражение стимульное сходство, содержащееся в миллеровской модели смещения. Лежащее на поверхности объяснение, согласующееся с использованием этого понятия в литературе, на которую ссылался Миллер при построении своей модели, подразумевает физическое или перцептивное сходство между потенциальными мишенями агрессии и фрустрировавшим фактором скорее на уровне смысловых, а не физических характеристик. Например, сходство может варьировать в зависимости от степени родства (Murray & Berkun, 1955) и знакомства (Fenigstein & Buss, 1974; Fitz, 1976). К сожалению, в модели Миллера нет указаний на то, какие из этих характеристик, наряду со многими другими возможными параметрами, наиболее соответствуют феномену смещения[5] .
Теоретики, занимающиеся проблемой мотивации, достаточно оптимистично рассматривают возможности предотвращения агрессивного поведения или контроля над ним, так как приписывают агрессию скорее влиянию особых условий окружающей среды (то есть фрустрирующих, аверсивных или возбуждающих событий) нежели врожденной предрасположенности к совершению насильственных действий. Другими словами, они предполагают, что устранение всех внешних источников возбуждения или аверсивной стимуляции из окружающей среды не приведет к мгновенному исчезновению опасных случаев человеческой агрессии. К сожалению, аверсивные условия в той или иной форме встречаются настолько часто и повсеместно, что их тотальное устранение совершенно нереально. Поэтому и теории, посвященные агрессивным побуждениям, подразумевают действие неиссякаемого и, в общем, неизбежного источника агрессивных импульсов.
1.3. Теория научения: роль подкрепления и подражания (А. Бандура)
Конкретные механизмы, содействующие освоению агрессивных сценариев поведения, исследовались по отношению к двум общим принципам научения: инструментальной обусловленности и моделированию[6] .
В отличие от тех, кто считает агрессию врожденным свойством человеческой природы, Альберт Бандура, ведущий сторонник теории социального научения, убежден; что мы научаемся агрессии не только потому, что это бывает выгодным, но также и перенимаем ее как модель поведения, наблюдая за другими людьми.
Как и большинство прочих социальных навыков, мы усваиваем агрессивную манеру поведения, наблюдая за действиями окружающих и отмечая последствия этих действий[7] .
Было показано, что и инструментальная обусловленность, то есть обучение через подкрепление и наказание, и моделирование – обучение через наблюдение за моделями, являются мощными механизмами освоения и осуществления агрессивного поведения. В зависимости от того, насколько индивиды вознаграждаются за агрессивное поведение, повышается вероятность того, что в будущем будет обнаруживаться аналогичное или сходное поведение. Например, если ребенок осознает, что может взять верх в споре со сверстником, повалив его на землю, успешный исход такого поведения приведет к тому, что, если снова возникает подобная ситуация, ребенок будет реагировать агрессивно[8] .
Представим себе сцену из одного эксперимента Бандуры (1961). Воспитанник одного из дошкольных учреждений Стэнфорда сидит на полу и увлеченно мастерит что-то из бумаги и пластилина. В другом углу комнаты находится взрослый, а рядом с ним лежат несколько игрушечных автомобилей, деревянный молоток и большая надувная кукла. После минуты игры с машинками экспериментатор (женщина) встает и в течение почти 10 минут колошматит надувную куклу. Она бьет ее молотком, щипает, швыряет на пол и при этом вопит: «Вмажь ему по носу... Врежь ему... Ну, пни же его как следует!..»
После того как ребенок пронаблюдает этот взрыв, он идет в другую комнату, где много очень занимательных игрушек. Спустя две минуты женщина-экспериментатор отвлекается от своих занятий и говорит, что это ее самые лучшие игрушки и что она должна «поберечь их для других детей». Фрустрированный ребенок отправляется в следующую комнату, где также много разных игрушек, предназначенных и для агрессивной, и для неагрессивной игры, и две из них – кукла Бобо и деревянный молоток. Если детям не демонстрировалась модель агрессивного поведения взрослого, они редко проявляли агрессию в игре или разговоре и, несмотря на фрустрацию, играли спокойно. Те же из них, кто наблюдал за агрессивным взрослым, во много раз чаще брали молоток и внезапно ударяли куклу. Наблюдение агрессивного поведения взрослого ослабило у них торможение. Более того, дети часто воспроизводили агрессивные действия и слова экспериментатора. Увиденное ими агрессивное поведение снизило их торможение и одновременно научило их определенному способу проявления агрессии[9] .
Полученные результаты говорят о том, что наблюдение за моделью, которая имеет на человека большое влияние (например, за личностью, имеющей высокий статус или уровень компетентности, известной моделью или популярным телевизионным героем), может привести к освоению наблюдаемого поведения, даже если поведение модели не получило никакого подкрепления. Для предсказания того, будет ли освоенное поведение реально осуществлено, важную роль играют осознаваемые последствия поведения модели и самого наблюдателя. Чем позитивнее для модели последствия ее агрессивного поведения, тем выше вероятность, что наблюдатель будет его копировать. Поведение модели и его последствия выступают внешними стимулами, которые вызывают у наблюдателя склонность к агрессивной реакции. Нормативные стандарты наблюдателей относительно адекватности наблюдаемого поведения, а также их мнения о собственной эффективности (т. е. уверенность в том, что они способны выполнить действия с желаемым результатом) служат внутренними механизмами, регулирующими агрессивное поведение.
Концепция социального научения стала важнейшим теоретическим подходом для изучения влияния, которое оказывает на агрессивное поведение изображение насилия в семье, субкультуре и средствах массовой информации, что можно рассматривать как образец обучения через наблюдение и косвенного подкрепления.[10]
Дети, чьи родители часто применяют наказания, обычно используют сходные агрессивные формы поведения в отношениях с другими. Родители добивались от них послушания с помощью окриков, шлепков и подзатыльников и таким образом давали им уроки агрессии как метода решения проблем. Таких родителей часто подвергали физическим наказаниям со стороны их собственных родителей. Хотя большинство детей, подвергавшихся оскорбительным наказаниям, не становятся в дальнейшем преступниками или оскорбляющими своих детей родителями, 30 % из них все же злоупотребляют наказаниями в отношении своих детей: они наказывают их вчетверо чаще, чем в целом по национальной статистике. Насилие в семьях часто ведет к насилию в дальнейшей жизни.
Влияние семьи также проявляется в более высоком уровне насилия в тех культурах и семьях, где отец играет минимальную роль (Triandis, 1994). По сообщению Бюро судебной статистики США, 70 % задержанных полицией подростков воспитывались в неполных семьях (Beck & others, 1988). Полные семьи отличаются от неполных не только большей заботой о детях и наличием позитивно-дисциплинирующего отцовского воспитания, но также более высоким уровнем образования и благосостояния. Взаимосвязь между отсутствием одного из родителей (обычно отца) и насилием сохраняется независимо от расы, уровня дохода, образования и местожительства (Staub, 1996; Zill, 1988).
Эта взаимосвязь не меняется даже спустя годы. В Соединенных Штатах в 1960 г. не более 10 % детей росли в неполных семьях и только 16000 подростков были арестованы за совершение преступлений с применением насилия. В 1992 г. около трех из десяти детей жили с одним из родителей, но при сохранении численности подростковой популяции было произведено 96 000 арестов несовершеннолетних за преступления, совершенные с применением насилия. Дети, выросшие без отцов, не обязательно становятся делинквентными личностями или преступниками (при наличии заботливой матери и расширенной семьи большинство детей, оставшихся без отцов, не совершают правонарушений). Но риск этого в подобных случаях возрастает.
Хотя семья и субкультура могут формировать агрессию, телевидение предоставляет нам больший выбор образцов насилия.
Наблюдение насилия по телевидению: 1) ведет к усилению агрессивности, 2) повышает порог чувствительности зрителей к насилию и 3) формирует их взгляды на социальную реальность.
Итак, люди сталкиваются с агрессивностью и на собственном опыте, и при пассивном наблюдении агрессивных моделей поведения.
Бандура утверждает (1979), что агрессивные действия мотивированы разнообразным аверсивным опытом – фрустрацией, болью, оскорблениями (Приложение 1)[11] . Аверсивный опыт вызывает у нас эмоциональное возбуждение. Но будем мы вести себя агрессивно или нет, зависит от ожидаемых последствий. Агрессия наиболее вероятно проявится тогда, когда мы возбуждены и агрессивные действия кажутся нам безопасными и сулят определенную выгоду.
2. Причины агрессии и способы ее снижения
2.1. Факторы, способствующие возникновению агрессии
Агрессию вызывают не только фрустрация, но также так называемые аверсивные факторы: боль, невыносимая жара, атакующее поведение, теснота.
«Психологическая боль» – это то же самое, что мы называем «фрустрацией».
Боль усиливает агрессивность животных и у людей. Многие могут вспомнить подобные реакции, которые вызвал неожиданный и сильный ушиб большого пальца ноги или мучительная головная боль. Леонард Берковиц и его сотрудники продемонстрировали это на студентах Висконсинского университета, которым предлагалось подержать одну руку либо в чуть теплой, либо в холодной до боли воде. Те, кто опускал руку в ледяную воду, сообщали о растущем раздражении и досаде и о том, что готовы буквально осыпать проклятиями другого участника эксперимента, издававшего неприятные звуки. Полученные результаты позволили Берковицу (1983, 1989) сделать вывод о том, что скорее аверсивная стимуляция, чем фрустрация, является основным спусковым механизмом враждебной агрессии. Фрустрация определенно представляет собой один из важнейших источников неприятных ощущений. Но любое аверсивное событие, будь то несбывшееся ожидание, личное оскорбление или физическая боль, может привести к эмоциональному взрыву. Даже мучительное депрессивное состояние повышает вероятность враждебного агрессивного поведения.
Жара. Изменение климатических условий может влиять на поведение. Отвратительные запахи, табачный дым, загрязнение воздуха – все это может быть увязано с агрессивным поведением (Rotton & Frey, 1985). Но наиболее изученным средовым раздражителем является жара.
Уильям Гриффитт (1970) обнаружил следующее: по сравнению со студентами, заполнявшими опросники в помещении с нормальной температурой воздуха, те, кто выполнял ту же работу в ненормально теплой комнате (выше 32 °С), сообщали о более выраженной усталости, агрессивности, а также более враждебно реагировали на появление посторонних. Дальнейшие эксперименты показали, что жара также провоцирует проявления мстительности (Bell, 1980; Rule & others, 1987).
Определенно, в жаркую и влажную погоду люди могут быть более раздражительными. Лабораторные эксперименты подтверждают, что высокая температура может провоцировать возбужденное состояние, агрессивные мысли и чувства (Anderson & others, 1995). Однако здесь могут вносить свой вклад и другие факторы. Возможно, в горячие летние вечера людей тянет на улицу. И там они могут подвергнуться влиянию факторов группового взаимодействия. Судя по экспериментам с аверсивной стимуляцией и агрессией в условиях группы, подобное поведение, скорее всего, стимулируется как жарой, так и особенностью группового поведения.
Атакующее поведение другого человека, например сознательное причинение боли или оскорбительное действие, является особо сильным возбудителем агрессии. Эксперименты, проведенные Стюартом Тэйлором, Харольдом Денгенринком и Кенники Обуки, подтвердили, что преднамеренное оскорбление или причинение боли порождает ответную атаку, вызванную желанием отомстить. Чаще всего действует принцип «око за око, зуб за зуб».
Теснота – субъективное ощущение нехватки пространства – также является стрессогенным фактором. Давка на задней площадке автобуса, зажатость в пробке между медленно ползущим автотранспортом или переполненность спального помещения в студенческом общежитии создают ощущение неконтролируемости ситуации (Baron & others, 1976; McNeel, 1980).
Жители густонаселенных городов, в отличие от жителей городов с меньшим населением, склонны испытывать более сильный страх вне зависимости от существующего уровня преступности. Уровень преступности в Торонто в четыре раза выше, чем в Гонконге. Но гораздо больший процент жителей Гонконга, притом что их в четыре раза больше, чем в Торонто, сообщают о том, что они боятся выходить на улицу (Gifford & Peacock, 1979).
Сексуальное возбуждение и другие виды возбуждения, такие как гнев, могут усиливать друг друга (Zillmann, 1989). Любовь никогда не бывает столь страстной, как после физической борьбы или испуга. На основании лабораторных экспериментов выяснено, что эротические стимулы действуют более возбуждающе на тех людей, которые только что пережили испуг. Точно так же возбуждение от стремительной гонки на роликах под гору может вызвать прилив романтических чувств к партнеру по катанию[12] .
Фрустрация, жара, теснота, оскорбление усиливают возбуждение. При этом возбуждение в сочетании с враждебными мыслями и чувствами может облегчить появление агрессивного поведения (Приложение 2). Офицеры полиции из Лос-Анджелеса, разозленные и взвинченные неповиновением Родни Кинга, отказавшегося остановить машину, в ярости накинулись на него и избили.
2.2. Способы осуществления контроля над агрессией (катарсис, подход
с позиции социального научения)
«Молодых нужно научить давать выход своему гневу», – настоятельно рекомендовала Энн Лендерс (AnnLanders, 1969). «Если человека распирает от ярости, мы должны отыскать клапан. Мы должны дать ему возможность спустить пары», – вторил ей известный психиатр Фриц Перлз (FritzPerls, 1973). Оба утверждения опираются на «гидравлическую модель»: накопленная агрессивная энергия, подобно воде, сдерживаемой плотиной, неудержимо стремится вырваться наружу.
Концепцию катарсиса обычно приписывают Аристотелю. Хотя Аристотель на самом деле ничего не говорил об агрессии, он утверждал, что мы можем очищаться от гнетущих эмоций, «проживая» их, и что созерцание классических трагедий позволяет нам испытать катарсис («очищение») жалости и страха. Он считал, что эмоциональное возбуждение несет эмоциональную разрядку (Butcher, 1951). Гипотеза катарсиса была расширена и стала включать эмоциональную разрядку, достигнутую не только при помощи драмы, но также посредством воспоминания и «проживания» заново прошлых событий, посредством внешнего выражения эмоций и заместительных действий. Предполагается, что, действуя таким путем, мы «выпускаем лишний пар».
Считая, что агрессивное действие или фантазия «выводит из организма» подавленную агрессию, некоторые терапевты и лидеры групп поощряют среди своих подопечных вентилирование подавленной агрессии путем ее выброса – так, не возбраняется, например, похлестать друг друга в душе мокрыми мочалками или поколотить по кровати теннисной ракеткой, сопровождая все это криками. Некоторые психологи советуют родителям поощрять агрессивные детские игры как способствующие разрядке эмоционального напряжения. Многих американцев подкупила эта идея. Как показал опрос, количество тех, кто согласен с утверждением: «Материалы сексуального содержания создают условия для безопасного выплеска подавляемых импульсов», вдвое больше количества несогласных (Niemi & others, 1989). Но в то же время другие национальные опросы показали, что большинство американцев согласны с утверждением: «Материалы сексуального содержания ведут к совершению сексуального насилия».
Существуют неагрессивные способы выразить чувства и сообщить другим о том, как их поведение повлияло на нас. В любой культуре те, кто перестраивает разоблачительное «ты-высказывание» на «я-высказывание» («Я зол», «Когда ты так говоришь, я раздражаюсь»), преподносят свои чувства таким образом, что другому человеку становится легче отреагировать на них позитивно (Kubany & others, 1995). Можно быть напористыми без агрессии.
Если агрессивное поведение приобретается в процессе научения, есть надежда, что его можно контролировать. Рассмотрим факторы, способствующие возникновению агрессии, и подумаем, каким образом им можно противодействовать.
К враждебной агрессии предрасполагают различные типы аверсивного опыта, такие как фрустрация и оскорбление личности. Так что благоразумней всего хотя бы не забивать людям головы несбыточными мечтами и напрасными ожиданиями. Инструментальную агрессию обусловливают предвкушаемое вознаграждение и предполагаемые издержки. Значит, мы должны поощрять в детях кооперативность и неагрессивное поведение. В проводившихся экспериментах дети становились менее агрессивными, когда их агрессивное поведение игнорировалось, а неагрессивное подкреплялось (Hamblin & others, 1969). Наказывать агрессора практически всегда – пустая трата времени: наказание удерживает от агрессии только в идеальных условиях, т. е. если наказывают крепко, сразу и за дело, если наказание сочетается с поощрением желательного поведения и если тот, кого наказывают, не злится (R. A. Baron, 1977). При несоблюдении этих условий агрессия может прорываться наружу.
Однако эффективность наказаний весьма ограничена. В большинстве случаев агрессия «не на жизнь, а на смерть» является импульсивной, горячей агрессией – следствием ссоры, или оскорбления, или жестокого нападения. Таким образом, мы должны упреждать агрессию, не дожидаясь, пока она возникнет. Мы должны учиться неагрессивным стратегиям решения конфликтов.
Если мы хотим мира, нам необходимо формировать и поощрять отзывчивость и кооперативность с раннего возраста; может быть, путем обучения родителей тому, как добиваться дисциплины от детей без применения насилия. Доведенные до белого каления родители зачастую используют шлепки, затрещины. Обучающие программы показывают родителям, что нужно подкреплять желательное поведение и использовать позитивные формулировки («Когда закончишь уборку своей комнаты, пойдешь играть») вместо негативных («Если не уберешь свою комнату, я не знаю, что с тобой сделаю»). Осуществление одной такой «программы замещения агрессии» снизило количество повторных задержаний юных правонарушителей и членов подростковых банд; подростков и их родителей обучали навыкам общения, учили осуществлять эмоциональный самоконтроль, стремились повысить уровень их моральной рефлексии (Goldstein & Glide, 1994).
Если наблюдение агрессивных форм поведения снижает торможение и вызывает подражание, значит, мы должны снизить количество жестоких, антигуманных сюжетов в кино и на телевидении – т. е. принять меры, сопоставимые с теми, которые были приняты в направлении уменьшения количества расистских и сексистских сюжетов[13] .
Подытожим сказанное, в противоположность тому, что утверждает гипотеза катарсиса, внешнее выражение агрессии чаще подпитывает, чем уменьшает агрессию. Подход с позиций социального научения предлагает контролировать агрессию путем противодействия тем факторам, которые ее провоцируют, – иными словами, ослаблением аверсивной стимуляции, поощрением и формированием неагрессивного поведения и выявлением и закреплением реакций, несовместимых с агрессией.
Заключение
В результате проведенного исследования можно заключить:
Агрессия проявляется в двух формах: враждебная агрессия, проистекающая от таких эмоций, как
9-09-2015, 16:29