Поддержание эмоционального тонуса

Тем не менее он существует — смысл, который вытащит вас из любых невзгод и даст жизненную силу во время крушения всех остальных смыслов. Не принцип удовольствия, а принцип поддержания эмоционального тонуса и остроты эмоций изо дня в день влечет нас по жизни.

Вадим Игоревич Короткий, психолог-консультант, разработчик авторских методик преподавания психологии.

Виктор Франкл первым обратил внимание на то, что в обществе тотального потребления происходят достаточно странные изменения «настроения и ощущения жизни». «Сегодня мы, по сути, имеем дело уже с фрустрацией не сексуальных потребностей, как во времена Фрейда, а с фрустрацией потребностей экзистенциальных. Сегодняшний пациент уже не столько страдает от чувства неполноценности, сколько от глубинного чувства утраты смысла, которое соединено с ощущением пустоты». Одно из открытий, сделанное Франклом, состоит в том, что у людей, добивающихся наслаждений и развлечений, проблем со смыслом оказывается значительно больше, чем в среднем у населения.

"Когда меня спрашивают, как я объясняю себе причины, порождающие этот экзистенциальный вакуум, я обычно использую следующую краткую формулу: в отличие от животных инстинкты не диктуют человеку, что ему нужно, и в отличие от человека вчерашнего дня традиции не диктуют сегодняшнему человеку, что ему должно", написал Виктор Франкл в своей книге "Человек в поисках смысла".

Поддержание эмоционального тонуса в равной степени беспокоит всех: и тех, кто сделал карьеру и живет внешне благополучной жизнью, и тех, кто сегодня бьется за минимум. Вот что пишет по этому поводу Франкл: «Как известно, Маслоу ввел различение низших и высших потребностей, имея в виду при этом, что удовлетворение низших потребностей является необходимым условием для того, чтобы были удовлетворены и высшие. К высшим потребностям он причисляет и стремление к смыслу, называя его даже при этом «первичным человеческим побуждением». Это свелось, однако, к тому, что человек начинает интересоваться смыслом жизни лишь тогда, когда жизнь у него устроена («сначала пища, потом мораль»). Этому, однако, противоречит то, что мы — и не в последнюю очередь мы, психиатры, — имеем возможность постоянно наблюдать в жизни: потребность и вопрос о смысле жизни возникают именно тогда, когда человеку живется хуже некуда». Мы не ошибемся, если усмотрим в этом кажущемся противоречии подтверждение гипотезы, согласно которой стремление к смыслу представляет собой мотив, который несводим к другим потребностям и невыводим из них».

Почему мы отождествляем «эмоциональный голод» (или потребность поддержания эмоционального тонуса) с проблемой постижения смысла жизни, чего никогда не делал Франкл? Ответ лежит на поверхности и связан с историей вопроса. После того как Фрейд свел все виды стремлений к получению удовольствия, научная дискуссия приобрела заведомо ложное направление. Многие выдающиеся умы всеми доступными средствами пытались опровергнуть не лишенные рационального зерна идеи Фрейда. Логика Франкла показательна в этом отношении. Этот известный представитель «гуманистического крыла» считал, что согласиться с «принципом удовольствия» — значит признать, что наша жизнь имеет цель лишь вызывать определенное состояние клеток мозга, и таким образом обесценить все истинно нравственные порывы, которых не меньше развлечений. С нашей точки зрения, Франкл здесь борется с ветряными мельницами. Нравственное переживание так же способно вызывать «колебание клеток мозга», как и чувственное, телесное удовольствие, потому что смысл существования, в конечном итоге, и состоит в том, чтобы где-нибудь что-нибудь шевелилось (колебалось). Не принцип удовольствия, а принцип поддержания эмоционального тонуса, поддержания остроты эмоций изо дня в день влечет нас по жизни.

В переводе с латинского «эмоция» означает «потрясаюсь», «волнуюсь». Волноваться можно в положительном и отрицательном смысле. Согласно информационной теории, сила эмоции отражает силу потребности и вероятность ее удовлетворения в данный момент. Человек, естественно, стремится к воспроизведению положительных эмоций.

Первые положительные эмоции связаны с удовлетворением самых насущных потребностей: потребностей жизни. В процессе приобретения жизненного опыта или в процессе удовлетворения основных потребностей происходит условно-рефлекторное закрепление эмоциональных реакций за первоначально нейтральными стимулами. Например, с определенного момента, лица и голоса родных и близких также начинают вызывать положительные эмоции малыша, хотя никакого кормления в этот момент не происходит. Всю свою жизнь человек стремится к поддержанию эмоционального тонуса, стараясь получать как можно больше положительных эмоций, и свести к минимуму возникновение отрицательных эмоций. Ориентируясь на эмоции значимых лиц, мы постепенно расширяем свою потребностно-мотивационную сферу, постигая, таким образом, смысл некоторых высших потребностей.

Эмоция — это форма передачи видового опыта, когда наглядно-действенным путем, с помощью эмоций, одни индивиды открывают другим значение тех или иных стимулов. Например, взрослые открывают детям значение игры. Индивидуальный человеческий опыт может сложиться настолько своеобразно, что даже получение отрицательных эмоций может стать насущной потребностью, вызывая особое переживание «очищения», изменения себя в лучшую сторону перед лицом наказания или непоправимой потери.

Проблема смысла жизни всегда развивается на фоне эмоционального голода. Эмоции близких людей открывают для нас значимость тех или иных объектов. Благодаря такому эмоциональному открытию происходит прочное запечатление первого сигнала (который уже ничем не своротишь). Однако в процессе длительной эксплуатации тех или иных объектов происходит автоматическое угасание силы воздействия раздражителя (повторяющийся сигнал в мозг не поступает).

При переводе всего вышесказанного на человеческий язык получается, что приедается абсолютно все! Нам иногда хочется вернуться в прошлое, но мы понимаем, что ничего не получится. «В одну и ту же воду нельзя войти дважды». И как после этого прикажете поддерживать свой эмоциональный или жизненный тонус? «Мы можем утверждать следующее, — анализирует Франкл ту же проблему, — если у человека нет смысла жизни, осуществление которого сделало бы его счастливым, он пытается добиться ощущения счастья в обход осуществлению смысла, в частности, с помощью химических препаратов».

Помимо развлечений и химических препаратов, другими традиционными способами поддержания эмоционального тонуса (в обход обретения смысла) являются:

попытка заполнить опустошение сексом,

трудоголизм,

стремление к обладанию деньгами.

Когда на горизонте появляются деньги, вопрос о смысле жизни сразу отодвигается на второй план. Деньги — это не зло. Якобы когда много денег, куда легче потерять смысл жизни?! Без денег его можно потерять значительно быстрее. Деньги, напротив, дают нам легкий универсальный способ разобраться со смыслом жизни. Когда их нет, поддерживать в себе смысл становится более сложной задачей. Деньги отучают человека бороться за себя, не требуют систематической работы ума и души. И когда они вдруг исчезают с горизонта, у всех разнежившихся и незакаленных в боях «потребителей» вдруг резко пропадает смысл жизни.

Здесь возникает еще один интересный вопрос, на который бы хотелось ответить. Как же так получается, что один человек может иметь полноценную возможность трудиться, увеличивать свой достаток и в то же время оставаться лишенным полноты жизненного смысла, а другой, невзирая на потерю такой возможности и достатка, полностью сохраняет осмысленность собственной жизни?

Описав посредством эмоций развитие потребностно-мотивационной сферы, было бы крамольно утверждать, что существует какой-либо универсальный смысл жизни. Мы утверждали выше, что все, «поддерживающее эмоциональный тонус», включая страдание, может придавать индивиду смысл. И тем не менее он существует — смысл, который вытащит вас из черной ямы любых невзгод и даст волю к жизни во время крушения всех остальных смыслов. Об этом лучше всех сказал Франкл: «Мы возьмем на себя смелость сказать, что ничто так не помогает человеку преодолевать объективные трудности и переносить субъективные неприятности как осознание того, что перед ним стоит жизненно важная задача. Особенно ярко это проявляется в том случае, когда человеку эта задача кажется будто специально предназначенной для него лично, когда она представляет собой нечто вроде «миссии». Такая задача помогает человеку ощутить свою незаменимость, жизнь его приобретает ценность уже потому только, что она неповторима».

Утрату смысла, при сохранении возможности и способности трудиться следует искать в изменившихся запросах человека. Человеческое достоинство современного индивидуума не позволяет ему выступать в качестве простого орудия трудового процесса, деградировать до выполнения функций средств производства. Никто не хочет быть токарем, но все хотят стать менеджерами. Эти менеджеры будут работать на «токарских должностях», которые специально для них назовут «менеджерскими». Выход из этого тупика будет только один — перестать беспрестанно трясти это скудное денежное дерево, а на секунду отойти и подумать. Во-вторых, перестать бояться трудностей, главной из которых является непонимание близких, и перестать бояться жить в полноценном, цельном смысле этого слова. И, в-третьих, надо-таки научиться контролировать собственные мотивы или хотя бы постараться научиться контролировать их. Только тогда появляется масса свободного времени и начинается подлинное развитие человека.

"А как же насчет потребности учиться? Почему нигде не прозвучала потребность учиться?" — такой вопрос часто задают учащиеся курсов повышения квалификации.

К сожалению, такой потребности нет. Так же, как нет потребности трудиться. Учеба и труд — всего лишь производные, результат нерешенности других более важных человеческих нужд. Кто-то учится исходя из соображений безопасности. Кто-то учится исходя из соображений превосходства. Кого-то к учебе толкают гигиенические потребности. Потребность в минимизации энергозатрат, помимо всего прочего, является источником технического прогресса. И это большая удача, когда, оттолкнувшись от низших мотивов, человек перерастает самого себя, взлетает и начинает решать принципиально иные задачи, связанные с подлинным смыслом учения — задачи развития своих способностей для того, чтобы понять свое предназначение.