Следовательно, первые четыре строфы содержат в себе не два мотива, как обыкновенно думают (один объективный — констатирование своей обеспеченной славы, другой субъективный — самооценку своего подвига), но один, состоящий из двух частей и одинаково объективный в обеих, именно предвидение: предвидение, во-первых, своей посмертной славы и, во-вторых, содержания этой своей посмертной славы. Пушкин говорит:”Знаю, что мое имя переживет меня; мои писания надолго обеспечивают мне славу. Но что будет гласить эта слава? Увы! она будет трубным гласом разглашать в мире клевету о моем творчестве и о поэзии вообще. Потомство бедет чтить память обо мне не за то подлинно ценное, что есть в моих писаниях и что я один знаю в них, а за их мнимую и жалкую полезность для обиходных нужд, для грубых потребностей толпы” <... В юности Пушкин, без сомнения, мечтал о славе; теперь, обретенная, она ужасает его.<...
Я утверждаю, что лишь при таком понимании первых четырех строф становится понятной пятая, последняя строфа “Памятника”, совершенно бессмысленная в традиционном истолковании, хотя комментаторы наперекор здравому смыслу объявляют ее естественным заключением пьесы. Ее смысл — смирение перед обидой.
Поэт как бы подавляет свой невольный вздох. Горька обида, но таков роковой закон — “Божье веление”; покорись Божьей воле — вот что говорит эта строфа.
Пушкин написал первоначально: “Призванью своему, о муза, будь послушна”, т.е. иди своим путем наперекор обиде — потом изменил этот стих, сообразно всему замыслу стихотворения, дав ему не положительный смысл, а отрицательный смысл покорности, смирения. Хвала толпы и клевета ее — одной цены: обе равно ничтожны. И не силься опровергать клевету, т.е. объяснять толпе ее ошибку.
Пушкин в прежние годы не раз пытался “оспоривать глупца” относительно подлинной ценности искусства — потому что только об этом об одном идет здесь речь; теперь он признает эти попытки тщетными и ненужными, так устроено высшей волею.
В частности, только при таком понимании объясняются и те две замены в рукописи — во-первых, стих: “Что звуки новые для песен я обрел”.
Пушкин отверг эту строку, потому что она приписывала народу такое суждение о поэзии, до которого он едва ли способен возвыситься: он видит и ценит в поэзии гораздо более деловые ценности — “Что чувства добрые я лирой пробуждал”. Вторая замена — чисто формальная:”Что вслед Радищеву восславил я свободу”. Это суждение подходит народу, только Пушкин предпочел потом выразить его в более общей форме. Но как могли комментаторы влагать этот стих в уста самого Пушкина при его достаточно известном отрицательном отношении к Радищеву — этого нельзя объяснить.
Таков, по-моему, смысл стихотворения, который неминуемо и естественно складывается в сознании при простом чтении этой пьесы<... Наоборот, неумение медленно читать в соединении с предвзятой мыслью о жизни, о должном, о добре и зле неминуемо приводит к тому искажению истины, о котором с такой болью говорит Пушкин. (М.Гершензон)
Задание.
Прочитав текст внимательно, отложите его. Найдите неправильные утверждения, запишите их номера.
1. Чтобы понимать стихи Пушкина, недостаточно читать их внимательно и непредвзято, нужно знать мнения комментаторов.
2. Во второй строфе Пушкин говорит не от своего лица, а предвидит, что о нем будут говорить после смерти.
3. Нельзя прощать клевету, нужно объяснять толпе ее ошибку, полагает Пушкин.
4. Достаточно известно отрицательное отношение Пушкина к Радищеву.
5. “Памятник” ясно называет сознательные цели, которые Пушкин ставил в своем творчестве.
6. Считая, что Пушкин писал о посмертной славе, которая исказит смысл его творчества, легче объяснить замены
Н.А.Шапиро
10-09-2015, 03:12