Л. М. ДРОБИЖЕВА
ДРОБИЖЕВА Леокадия Михайловна - доктор исторических наук, главный научный сотрудник, руководитель Центра исследований межнациональных отношений Института социологии РАН (E-mail: [email protected])
Аннотация. Рассматриваются основные изменения в государственно-гражданской и этнической идентичности и межэтнических установках русских в 1990-е гг. и 2000-е гг. Показана динамика в соотношении российской и этнической идентичностей русских в разных социально-культурных средах и этнополитических условиях, раскрыты особенности межэтнических установок русского населения в областях и республиках РФ.
Ключевые слова: российская идентичность, государственно-гражданская идентичность, этническая идентичность, этническая солидарность, межэтнические установки, межэтническая консолидация
Социологическому изучению гражданской и этнической идентичности русских, всех россиян посвящено
немало исследований. В них рассматривались тенденции формирования гражданской идентичности,
соотношение ее с этнической, региональной идентичностью, их функции, а также позитивные и негативные
проявления [1]. В статье подводятся некоторые итоги изучения наиболее актуальных проблем и сравнений
идентичностей и установок русских в областях и республиках.
О понимании государственно-гражданской и этнической идентичности
Понятие "государственно-гражданская" или "национально-гражданская идентичность" включает в себя
отождествление с гражданами страны, представление об этом сообществе, ответственность за него,
понимание интересов, а также переживаемые в связи с этим чувства (гордость, обиды, разочарование или
энтузиазм и готовность к рефлексии). Это понятие достаточно ново для отечественной публичной сферы и
научной литературы. В России исторически сложилось понимании нации в этнокультурном значении.
Только в последнее время стали часто употреблять такие термины, как "государственная идентичность",
"россияне", "российская идентичность". В политический и научный дискурс стала входить трактовка нации
как граждан государства, аналогично тому, как это сложилось во Франции, Великобритании, США. Однако
для многих россиян понимание нации как гражданской общности не привычно, тем более, что
гражданское общество только складывается и представления о нем в массовом сознании разные. Между
тем понятие государственной общности как граждан страны широко распространено, и наши
респонденты вполне могут ответить на вопрос об идентификации себя с этой общностью. То, как
постепенно формируется не просто государственная идентичность, но и элементы гражданской
идентичности, будет показано ниже.
Что касается этнической идентичности, то она трактуется нами как сознание общности людей,
базирующееся на представлениях о своей национальности, языке, культуре, истории, территории,
интересах, эмоциональном отношении к ним и при определенных условиях готовности действовать во имя
этих представлений. В усло-
Статья подготовлена при финансовой поддержке РГНФ (грант N 09 - 03 - 00114а)
стр. 49 виях глобализации этническую идентичность часто интерпретируют как проявление традиционализма, "она
родом из прошлого", тогда как гражданскую - связывают с современностью. Но история дает нам примеры,
когда современная гражданская идентичность оказывается тесно сопряженной с этнической
идентичностью (Литва, Эстония и др. страны). Последнее десятилетие XX в. и первое XXI в. преподнесли
много своеобразного в процессах распада прежних и формировании новых солидарностей и идентичностей
в России, которые требуют научного анализа и осмысления.
У русских кардинальные перемены в соотношении государственно-гражданской и этнической
идентичностей, проходившие за последние двадцать лет, отличаются особенностями, являющимися
отражением исторических событий в стране. Постараемся выявить наиболее важные тенденции в этих
переменах, опираясь на данные этносоциологических исследований по проектам: "Посткоммунистический
национализм, этническое самосознание и регулирование конфликтов" (1993 - 1996); "Социальное
неравенство этнических групп и проблемы интеграции в Российской Федерации" (1999 - 2002)
(осуществились в Татарстане, Саха (Якутии), Башкортостане, а в 1993 - 1996 гг. в Туве и Северной Осетии
[2]; "Российская идентичность: потенциал формирования в Москве и регионах" (2007 - 2008) [3]; "Будущее
России. Социально-культурная сфера" (реализован вместе с межрегиональными Институтами
общественных наук (МИОНами) в Воронеже, Свердловской, Новгородской, Томской областях, Бурятии)
[4]. Везде выделялись - русские и титульная национальность (в Москве русские и другие национальности).
Анализ эмпирических данных проводился с использованием программ SPSS. К анализу привлекались
также результаты опросов ВЦИОМ (впоследствии Левада-Центр), "Европейского социального
исследования" в 2006 г. (ESS).
Заметим, что выбор идентичности респондент делает на основе свободного осознания. По С. Московичи,
наше сознание организовано по типу идентификационной матрицы, где имеется множество идентификаций
(возрастная, половая, семейная, профессиональная, гражданская, этническая, религиозная и др.). Среди них
выделяют наиболее значимые (ведущие, базисные). Такую классификацию использовали в российско-
польском исследовании В. А. Ядов и Е. Н. Данилова. Аналогично поступили и мы. При этом выясняли у
респондентов степень "выраженности", "акцентированности" идентичности [5]. В ряде исследований
делали попытку измерить, например, степень общегосударственной идентичности в сравнении с локальной
принадлежностью (субъект федерации). Тогда вопрос ставился в такой форме: "Кем вы себя чувствуете в
большей мере? Только россиянином; преимущественно россиянином; только татарстанцем;
преимущественно татарстанцем; тем и другим, но больше татарстанцем; тем и другим, но больше
россиянином?" Оказалось, что рассматриваемые идентичности не являются статичными и одномерными,
меняются их иерархия и смысловое наполнение.
Тенденции в изменении иерархии идентичностей
Наши исследования, проводившиеся в 1990-е годы и в первое десятилетие XXI в., достаточно четко
зафиксировали две тенденции - роста сначала этнической, а затем государственно-гражданской
идентичности и изменения в иерархии идентичностей. Прежде всего это проявилось у русских, живущих в
районах с доминирующим русским населением. Российская государственно-гражданская идентичность
стала у них приоритетной в сравнении с этнической.
Произошло это исторически достаточно быстро. Еще в 1992 г., когда сотрудники Отдела этносоциологии
Института этнологии и антропологии РАН проводили опрос в Москве, всего четверть русских-москвичей
идентифицировали себя как россиян. Для массы населения тогда такое наименование себя было
непривычным. Ведь еще совсем недавно они были "граждане СССР". В марте 1991 г. так себя
идентифицировали - 63 - 66% респондентов [6]. По данным исследований, проведенных под руководством
Ю. В. Арутюняна в Эстонии, Грузии и Молдавии в 1980-е годы, до 80% русских называли себя, прежде
всего, гражданами СССР.
стр. 50 Таблица 1
Динамика российской и республиканской компоненты идентичности русских. Распределение
ответов на вопрос: "Кем Вы себя чувствуете в большей мере?" (в % к числу опрошенных) (1994 - 2002
гг.)
Виды идентичности 1994 2002
Русские Татарстана
Только российская и преимущественно российская идентичность* 35,2 45,9
Паритетная республиканско-российская идентичность** 35 26
Русские Саха (Якутия)
Только российская и преимущественно российская идентичность* 23 60,7
Паритетная республиканско-российская идентичность** 37,3 21,8
Примечание: * сумма ответов "только россиянином" и "и тем, и другим, но больше россиянином";
** ответ "и тем, и другим в равной мере"
Когда СССР не стало, этническая идентичность оставалась как бы неизменным островом, ибо иные
идентичности (социально-статусные и др.) менялись очень быстро. По результатам исследования В. А.
Ядова и Е. Н. Даниловой в 1998 г. с представителями своей нации идентифицировали себя не менее 90%
респондентов, а 63,8% ответили, что так себя считали часто. С россиянами же тогда идентифицировали
50,8% [7]. В целом российская гражданская идентичность была уже достаточно распространенной, но
меньше, чем этническая. То же самое мы фиксировали в исследованиях 1990-х гг. в Татарстане, Саха
(Якутии), Туве и областях - Оренбургской, Магаданской [8]. Это вполне объяснимо: государственная
идентичность в СССР была связана с формальными институтами, и, когда они рухнули и разрушились
символы "великой державы, "первого в мире социалистического отечества", указанная идентичность
потеряла опору. Новая государственная идентичность только начинала формироваться. В обстановке
фрустраций, связанных с распадом Советского Союза, с переменами в социальной структуре, активизацией
национальных движений, опорой становились идентичности, базировавшиеся на чем-то "неизменном",
привычном - этнические, региональные.
У русских восстановление государственно-гражданской идентичности в сравнении с другими народами
России шло быстрее, а, главное, она становилась более выраженной ("неразмытой", как выражаются
психологи). В нашем исследовании 2006 г. в Воронежской, Саратовской, Калининградской, Томской,
Свердловской областях, Приморском крае - территориях с доминирующим русским населением - с
"россиянами" идентифицировали себя 76 - 80% опрошенных. Доля русских с акцентированной
государственной идентичностью в республиках тоже увеличивалась, и очень значительно - в 1,5 - 2 раза
(см. табл. 1). Добавим, что ученые ИКСИ, проводившие под руководством М. К. Горшкова исследование в
2004 г., просили респондентов назвать не более трех самоидентификаций из десяти. "Граждане России" -
таков был один из наиболее часто даваемых ответов (45,4% в мегаполисах и 51,4% в провинции). Как
видим, для многих российская государственно-гражданская идентичность была не просто номинальной,
называемой, но и значимой.
Для быстрого восстановления данного вида идентичности у русских были основания. Субъективная
значимость его у них корреспондировала с этнической идентичностью, особенно у тех, у кого она была
актуализирована. Уже первые социологические исследования в начале 1990-х гг. давали основания сделать
выводы о связанности идентичности русских с социально-государственной системой политических
институтов [9].
В исследованиях, которые мы проводили в республиках Саха (Якутия), Татарстан, Тува, Северная Осетия в
1994 г., по проекту "Посткоммунистиеский национализм", стр. 51 Таблица 2
Российская идентичность русских в Саха (Якутии) с разной этнической установкой (в % к числу
опрошенных по установкам)
Кем Вы себя ощущаете в большей Этнические установки
степени?
"Не обязательно
чувствовать себя частью
национальной группы"
"Нужно ощущать себя
частью национальной
группы"
Якутянином 15,8 9,8
Россиянином 27,5 45,1
И тем, и другим в равной степени 53,0 39,2
Ни тем, ни другим 1,2 2,9
Затрудняюсь ответить 2,4% 2,9%
были выделены русские с актуализированным этническим самосознанием (те, кто выбирал суждение
"никогда не забываю, что я русский", которое предлагалось в паре с альтернативным высказыванием "для
меня не имеет значения моя национальность"). При этом у них наблюдалась значимая сопряженность
этнической идентичности с общероссийской. Оказалось: чем прочнее у респондентов
этноконсолидирующая установка (у тех, кто выбрал ответ "необходимо ощущать себя частью своей
национальности"), тем выше они имели показатели государственно-гражданской идентичности [см. 10]. Та
же тенденция проявлялась в 2000-е гг. Пример идентичностей в Саха (Якутии) свидетельствует об этом (см.
табл. 2).
Русские с этноконсолидирующей установкой, чаще чувствующие себя россиянами и реже ассоциирующие
себя с жителями республики, имеют сдвоенную идентичность (они и россияне, и якутяне). В то же время
якуты при этноконсолидирующей установке чаще чувствуют себя якутянами и реже россиянами. В 2007 г.
при ответе на вопрос "Про кого можно сказать - "это мы" - и русские, и почти 90% якутов выбрали ответ
"мы - граждане России" [см. 11].
Итак, когда рухнула государственная идентичность советского времени "граждане СССР", этническая
идентичность выросла, выполняя компенсирующие функции. С конца же девяностых годов и в начале XXI
в. традиционная для России роль государства как конструирующей и консолидирующей силы в российской
идентичности вновь стала осознаваться людьми. Не случайно, по данным ВЦИОМ и наших исследований,
в республиках потребность в "наведении порядка" стала одной их приоритетных. Слова "государство",
"держава" вызывали положительные эмоции у 69 - 73% респондентов-россиян в 2001 г. [см. 12].
Идеологические структуры власти очень быстро осознали возможность опереться на чувства людей для
укрепления своей легитимности и интеграции общества. Контент-анализ Посланий Президента РФ
Федеральному собранию показал, что в 2000 г. идея государственной общности, которой хотят придать
смысл гражданской нации, стала очевидной. В таком значении в 2000 г. в президентском Послании данная
идея использована 10 раз, в 2007 г. - 18 раз. Она находила выражения в таких определениях, как
"российская нация", "граждане России", "мы как нация", "мы - народ России" [13]. В официальной
идеологии усиливался образ "сильного государства", "великого народа", страны, которая должна обладать
существенным экономическим, интеллектуальным, моральным преимуществом.
Представления русских о себе к 2000 г. тоже, конечно, изменились. Судя по сопоставимым
репрезентативным опросам ВЦИОМ, русские стали несколько реже видеть свой народ непрактичным,
миролюбивым; заметно чаще в образе "своих" появлялись такие характеристики, как энергичные (9% в
1989 г., 20% - в 1999 г.), трудолюбивые (соответственно 27 и 35%), открытые, простые (59% и 67%), хотя
ленивым и непрактичным продолжали считать свой народ от трети до одной пятой опрошенных. Правда,
себя лично ленивыми и непрактичными признавали всего 8 - 9%. И совсем мало стр. 52 кто определял "своих" как "забитых и униженных". Это означало, что "образ народа" идеологически
ориентируется. Еще более об этом свидетельствовали представления об "образе других" [см. 6, с. 136, 137].
Этническая идентичность и межэтнические установки
Со времен исследований Ч. Кули и Дж. Мид известно, что идентификация индивида происходит в
сопоставлении с "другим" [14]. Этот "другой" совсем не обязательно "чужой" и тем более враждебный. Э.
Эриксон, который и ввел термин "идентичность" в интердисциплинарное поле исследований, обратил
внимание на взаимосвязанность процесса становления и трансформации идентичности с вопросами
общественного и культурного развития, идеологии [15].
Представляется принципиально важным в воображаемом поле социальности, на которое, конечно же,
влияют идеологические структуры (власть, образование, СМИ, оппозиционные группы и т.д.), выделить ту
часть, которая задается рациональными смыслами опыта общения или вообще не включает сегменты
этнокультурной различительности, носит нерефлексируемый характер. Не случайно, даже в самые сложные
для русских ситуации 1990-х годов, в кризисные 2000-е годы, враждебные установки на общение с людьми
других национальностей, у большинства населения страны не фиксировались. Чувство враждебности к
"другим" "очень часто", "довольно часто" испытывали в 2002 - 2008 гг. - 10 - 17%, а "редко" 25 - 32%,
никогда не испытывали в эти годы 53 - 60% [16].
Негативные установки на приток иммигрантов, на межэтнические контакты в трудовой и
непроизводственной сфере, быту, "культурные барьеры" были реакцией на комплекс обстоятельств: 1)
ограниченные ресурсы выживания (почти пятая часть населения в эти годы "едва сводила концы с
концами, денег не хватало даже на продукты"; у 40% денег хватало на еду, но покупка одежды вызывала
серьезные затруднения), 2) опасение за сохранение своих жизненных интересов (конкуренция в трудовой
сфере, непривычность нового культурного пространства), 3) неуверенность в будущем, недоверие к
социальным институтам [17]. Феномен межэтнического неблагополучия на основе восприятия групповой
угрозы был описан Т. Петтигрю и Р. Меертенсом [18].
Негативные установки, которые в 1990-е - начале 2000-х гг. особенно проявлялись по отношению к
чеченцам (на них проецировались последствия конфликта в Чеченской республике), а также к
национальностям Кавказа, к сожалению, становились для русских и в целом части российского населения
некой солидаризирующей основой, разрушающей нормальную и гражданскую, и этническую
идентичности. Под нормальной идентичностью имеется в виду позитивные представления о своей
национальности и сопутствующие им эмоции, понятия чести, достоинства, защищенности, благополучия,
близости к своим. Мы относим сюда и патриотизм, не переходящий в фаворитизм, толерантные установки
к "другим". Негативная идентичность конструируется на основе представлений о себе как неспособных
изменить жизнь к лучшему, обиженных, обделенных, живущих "в кольце врагов", солидаризирующихся на
основе враждебного отношения к "чужому". Такой идентичности свойственна подавленность мотивации к
достижениям, апатия, страхи, равнодушие к политическим событиям, ущемленная национальная гордость,
комплексы неполноценности.
Механизмы идентификации сложны - это динамический процесс, полный противоречий, чутко
реагирующий на разнообразные мотивы, интересы, ситуации в обществе. Часто приходится наблюдать
расхождения между установками на объект и ситуацию (М. Рокич). Известен парадоксальный эксперимент
Р. Лапьера: профессору на обращение в 252 отеля о возможности разместить этнически смешанную группу
ответили 128, и в 90% из них содержался отказ. Между тем во всех отелях, за исключением одного, их
благожелательно приняли.
В нашей громадной стране в результате этнической мобилизации, конфликтов в Закавказье и на Северном
Кавказе "южане" и "кавказцы", как их именовали, во мно-
стр. 53 гих местах стали новым населением. Они были приняты от Краснодара до Архангельска. Россия по числу
приема иммигрантов, большинство которых были иноэтничными для русских, стала третьей страной мира
после США и Германии. Но для нее такой новый приток был непривычным явлением и воспринимался на
фоне национальных движений и распада Союза. Тем не менее, по данным Европейского социального
исследования, в России категорическими сторонниками запрета на въезд иноэтничным мигрантам было
27,6% [19]. Это немало, но больше таких людей было в Венгрии (39,4%), в Португалии, на Кипре (29%),
почти столько же, как в России, в Болгарии, Эстонии (23,5%, 23,6%).
Конфликтные нарушения прав человека по этническому признаку были громкими прецедентами, которые
обсуждались в обществе. По данным информационно-аналитического Центра "Сова", за 2009 г. было убито
90 человек по мотивам этнической неприязни и 700 человек травмировано. Радикально-
националистические группы не пользовались симпатией подавляющего большинства русских, нигде их
деятельность не одобряло более 4 - 9%.
Массовое сознание русских из состояния дезориентированности, травмированности от потери прежних
символов и ориентации становилось более дифференцированным, в чем-то единым и вместе с тем
противоречивым, изменчивым в актуальном поле представлений и переживаний. Если брать общие данные
по стране, то в 2008 г. свыше 80% уже гордились тем, что живут в России и являются ее гражданами, треть
верила в то, что через пятьдесят лет "Россия станет такой же богатой и развитой страной, как Запад", и 65%
согласились с утверждением, что Россия рано или поздно пойдет по общему пути всех цивилизованных
стран. Возвращалось чувство достоинства - свыше 80% были согласны с суждением - "Россия всегда была
страной великой духовной культуры" [20]. Правда, как показывали результаты Европейского социального
исследования и опросы Левада-Центра, респонденты гордились больше завоеванным в прошлом -
культурой, историей, достижениями науки, большинство не хотело отказаться от представления, что
"Россия - великая страна" (ответы "да" и "скорее да" - 81%).
Интересно, что и идентичности - гражданская, этническая, их основные содержательные смыслы и
межэтнические установки не так сильно отличались в социальных средах. Более заметны были отличия
лишь в возрастных группах, при этом по разным характеристикам наблюдались разнонаправленные
тенденции. Так, по данным Европейского социального исследования, в 2006 г. у русской молодежи
распространенность российской идентичности была достаточно высокой, что нужно было бы толковать как
их открытость к межэтническому общению. И мнение "Позволить людям, которые по национальности или
расовой принадлежности отличаются от большинства населения страны, переезжать
10-09-2015, 17:11