Роль труда в теории постиндустриальных обществ

введенное К. Марксом. Согласно марксизму меновая стоимость вещи или услуги, то есть количественное соотношение, в котором потребительные стоимости одного рода обмениваются на потребительные стоимости другого рода, определяется объемом вложенного в данную вещь труда: «Итак, потребительная стоимость, или благо, имеет стоимость лишь потому, что в ней овеществлен, или материализован, абстрактно человеческий труд. Как же измерять величину ее стоимости? Очевидно, количеством содержащегося в ней труда, этой "созидающей стоимость субстанции"»[8]. Следует уточнить, что речь идет не об объеме труда, вложенном в данную конкретную вещь, а о том минимальном объёме труда, который необходим для создания такой вещи на существующем уровне развития производительных сил. Каждый отдельный товар, таким образом, имеет значение лишь как средний экземпляр своего рода. Это следует непременно учитывать, так как при вульгаризации понятия принципа трудовой стоимости самой дорогой и ценной спичкой была бы та, к примеру, которая была выточена из целого бревна напильником. Этот пример как нельзя лучше иллюстрирует стремление повышать себестоимость за счет искусственного повышения нерационального вложения труда. Подобное извращение принципа трудовой стоимости часто применяется на практике при оценке «валовой стоимости». Особое внимание стоит также обратить на то, что теория трудовой стоимости является идеализированной моделью и полностью реализуется в модели идеального рынка. То есть в условиях равновесия рынка, свободы рыночных операций, открытости информации, отсутствии монополий, отсутствии действующих внеэкономических факторов и т.д. Понятно, что в ситуации катастрофы теория трудовой стоимости работать не будет. Например, в ситуации голода цена хлеба будет практически не связана с его трудовой стоимостью в том случае, если его запасы ограничены внеэкономическими факторами (блокада, стихийное бедствие, невозможность быстрой доставки из-за разрушения коммуникаций и т.п.). Точно также будет возрастать цена на лекарства при эпидемии, или цена парашюта в салоне падающего самолёта. Трудовая стоимость – это, конечно, в определённой мере научная абстракция – такая же, как, скажем, абсолютно твёрдое тело в физике. Необходимо также учитывать не только количество, но и качество труда. Это наиболее уязвимая точка в теории трудовой стоимости, хотя она не была, конечно, не замечена классиками. Отмечая, что труд имеет не только количественные, но и качественные характеристики, Маркс предлагает решать эту проблему с помощью коэффициента пересчета в простой механический труд: «Сравнительно сложный труд означает только возведенный в степень или, скорее, помноженный простой труд, так что меньшее количество сложного труда равняется большему количеству простого. Опыт показывает, что такое сведение сложного труда к простому совершается постоянно. Товар может быть продуктом самого сложного труда, но его стоимость делает его равным продукту простого труда, и, следовательно, сама представляет лишь определенное количество простого труда». Различные пропорции, в которых различные виды труда сводятся к простому труду как к единице их измерения, устанавливаются общественным процессом за спиной производителей и потому кажутся последним установленным обычаем. В современном постиндустриальном обществе цена на одну и ту же вещь может отличаться в тысячи раз в зависимости от престижности магазина и фирменного знака, однако, является ли это сбоем теории трудовой стоимости? С одной стороны, можно сказать, что иллюзорная цена навязывается обществу за счет использования жёстких суггестивных технологий и контроля над сознанием. Можно также согласиться с тем, что на современном этапе развития постиндустриальное общество породило мощные средства и технологии манипуляции индивидуальным и массовым сознанием. Существует стереотипное мнение, что реклама является средством убеждения покупателя в целесообразности или желательности покупки, в создание притягательного для потребителя образа вкладываются средства сначала сопоставимые с ценой самого продукта, а затем и существенно превосходящие его. Если изначально расходы на рекламу представляли собой лишь дополнительную затрату на распространение товара, то сейчас мир подходит к тому, что основной объем труда вкладывается именно в создание и внедрение сенсорного образа в сознание, а материальный продукт становится лишь приложением, лишь материальным носителем этого образа. В данном случае основной покупаемой ценностью является не материальная вещь как таковая (ее цена при современном уровне производительных сил пренебрежимо мала), а связанный с этой вещью образ-симулякр, брэнд, в создание которого вложено гораздо больше труда и который поэтому составляет большую долю цены. Если мы примем во внимание тот факт, что в современном постиндустриальном и постмодернистском обществе основным товаром является не материальный промышленный продукт, а связанный с ним виртуальный образ, то такой взгляд позволит нам на новом уровне вернуться к марксистскому представлению о трудовой стоимости. В самом деле, при всей кажущейся иррациональности ценообразования, в большинстве случаев цена товара пропорциональна той мере труда, которая вложена маркетологами, имиджмейкерами, а также рядовыми рекламными агентами, работниками публикующих рекламу СМИ и т.д. в создание привлекательного образа данной вещи. Таким образом, с определенными уточнениями и модификациями теория трудовой стоимости и в постиндустриальной экономике может служить для рационального объяснения происходящих в обществе явлений и процессов, которые на первый взгляд кажутся лишенными внутренней логики.

2.2. Роль молодежного труда в постиндустриальном обществе . Антропологи полагают, что профессиональный труд возник в очагах перенаселенности, в городах, например. Именно там люди стали тратить силы и рисковать жизнью не для жизненных потребностей, а в силу ритуальных мотиваций. Они строили гигантские культовые сооружения, отправлялись воевать в неведомые земли, обрабатывали сырье не чтобы получить быстрый осязаемый результат (как древние люди), а чтобы снискать одобрение общества. В этот период эволюции деятельность человека мотивировалась уже не физиологией, а скорее мифологией. Сакрализация профессии мешала рациональным и новаторским подходам. Людей сложных профессий (например, лекарей, зодчих, гончаров, металлургов, мельников) «мистическая идеология» превращала в колдунов, масонов, волшебников, окутывала их технологии облаком тайн и суеверий. Отношение к труду в разных социумах различалось. Где-то ценилось умение скромно и прилежно работать, где-то – способность к великим свершениям. В одних обществах старались не менять уклад жизни, в других поощрялось стремление к новизне. Помимо таких известных типов хозяйствования, как земледелие или скотоводство, целые племена (обычно в горных или пустынных регионах) существовали за счет разбойничества. Точно так же менялось и отношение к детскому труду. Где-то дети повсеместно в него вовлекались, обучаясь мастерству, работая, добывая пропитание. Где-то выполняли только работу «недостойную» взрослых, где-то вообще изолировались от труда. Отчуждение детей от труда в основном присуще индустриальному обществу, построенному по образцу урбанизированного европейского мира. Здесь огромные, промышленные масштабы приобретает как система производства, в которой заняты взрослые, так и система образования. И ситуация, когда в небольших мастерских работали взрослые и дети, становится невозможной. Школа забирает почти все время дневной активности детей. Профессиональный труд прячется за барьером технологий и бюрократических правил. В таком мире дети отстраняются не только от сферы труда, но и от практики в целом. А ведь практика очень важна для развития и тела, и мозга, и самой личности. Практико-ориентированное и трудовое обучение дает устойчивые знания и умения. То есть возможность практического труда в детстве имеет большой воспитательный и образовательный потенциал. Вместе с тем, детский труд – это масса проблем. Безопасность, дисциплина, регламент, организационные и правовые сложности. А деньги - разве можно вступать с несовершеннолетними в финансовые отношения? А как доверять им и возлагать на них ответственность? Как убедить настороженных и встревоженных родителей? Проще действовать по традиции. Привлекать детей к хозяйственно-бытовому труду со скромной компенсацией, лучше моральной. В индустриальном и, тем более, постиндустриальном обществе детский труд – скорее ненормальное явление. В массовом сознании он вызывает ассоциации с маленькими шахтерами или рабами на мануфактурах. Идея трудового воспитания ограничивается представлением, что дети могут выполнять лишь малоценные и неквалифицированные задания по хозяйству и в быту. Отчасти это так, но в XXI веке многое изменилось. Так, например, выросла доля информационного труда, изменился сам его характер. Вслед за развитием высоких технологий во всех сферах деятельности, профессиональные задачи становятся унифицированными. Грузчик-логистик в порту, полиграфист, менеджер и представители тысячи других профессий фактически выполняют одну и ту же деятельность: сидят за экраном компьютера и манипулируют виртуальными объектами. Благодаря компьютеризации на первый план выходит не системное знание, а умение быстро и точно управлять информацией. Возможность для удаленной работы, дистанционного управления, выполнения заданий через Интернет отменяет социальную сторону труда, существование трудовых отношений в коллективе. Сегодня меняется и традиционный образ трудящегося, в том числе и работника интеллектуального труда. В наши дни именно молодые люди проявляют растущие успехи в овладении динамичным миром информационных технологий (IT). Множество подростков занимаются информационным бизнесом, создают сайты, управляют ими, работают с IT. Фактически они трудятся, попадая в слой занятого населения. Отношение молодых людей к труду приобретает специфику нового века. Они не желают «ходить на службу», выполнять «указания начальства», заниматься однообразным, рутинным делом. Парадокс в том, что, молодые тратят на работу с IT гораздо больше времени, чем предусмотрено трудовым законодательством и выполняют множество правил и рутинных действий. Подросток способен проводит за компьютером больше 10 часов в сутки, очень уставать, но при этом чувствовать себя «свободным». На территории РФ существует несколько основных форм труда, в который вовлекаются несовершеннолетние: в аграрных регионах это сельскохозяйственные работы, в крупных промышленных центрах – это работа на градообразующих предприятиях, в лесных регионах – работа в школьных лесничествах, повсеместно – хозяйственно-бытовой труд по благоустройству школ. Такое вовлечение реализует традиционные формы трудового воспитания, о которых хорошо известно. Однако с ростом урбанизации все больше молодых людей оказываются оторванными от реального производства, и занимаются только семантической, информационной деятельностью. Их зоны активности – это школа, колледж, библиотека, стол для приготовления уроков, компьютер. Очевидно, что деятельность молодежи в сфере IT нуждается в регламентации, а ее потенциал – в плодотворной реализации. А для этого требуются понимание и воля целого общества. А конкретно программы вовлечения молодежи в IT-проекты: технические и творческие задания в сфере компьютерных технологий и Интернета, оплачиваемые потребителем. Отчасти это решило бы и проблему грамотного трудоустройства несовершеннолетних. Проблему актуальную, потому что молодым людям нужны личные средства, нужна практика для развития личности, нужны основания для повышения самооценки и самоуважения – более весомые, чем одни только хорошие оценки в дневнике. Нередко невозможность найти способ удовлетворить все эти потребности толкает несовершеннолетних на опасные, криминальные действия.

2.3. Интеллектуальный труд и формирование «класса интеллектуалов» в постиндустриальном обществе.

Усложнение социальной и классовой структуры современного общества является одной из характерных черт постиндустриализма. Знания и информация превращаются в важнейший ресурс производства, а основой отнесения людей к господствующему классу становятся контроль над этим ресурсом и возможность распоряжаться им. Сегодня вряд ли можно отрицать тот факт, что среди многочисленных социальных групп, на протяжении последних десятилетий существующих в обществе раннего постиндустриализма, особое значение приобретает группа, именуемая в западной обществоведческой теории knowledge-class (или класс-интеллектуалов). Наблюдая резкое снижение хозяйственного и политического влияния традиционного класса буржуа, западные ученые стали определять в качестве «правящего класса посткапиталистического общества» представителей высшего звена управления промышленными компаниями и лиц, принадлежащих к государственной бюрократии. Этот подход был развит впоследствии в теории технотронного общества, в первую очередь, 3. Бжезинским, по мнению которого, новая элита должна прежде всего иметь возможность контролировать и направлять процессы, определяющиеся логикой развития технологического прогресса. В 60-е и 70-е годы большинство исследователей отказалось от гипотезы о бюрократической природе нового высшего класса; его стали чаще всего определять как социальную общность людей, воплощающих в себе знания и информацию о производственных процессах и механизме общественного прогресса в целом. При этом подчеркивалось, что главным объектом собственности, позволяющим этому классу занимать доминирующие позиции в обществе, не являются уже «видимые вещи», такие как земля и капитал; в этом качестве выступают информация и знания, которыми обладают конкретные люди. В отличие от труда, знания являются «редким производственным фактором», а положение и статус представителей новой элиты определяются в соответствии не столько с их иерархическими полномочиями, сколько с их научной компетентностью. Следовательно было сделано утверждение о подвижности границ нового высшего класса, поскольку информация представляет собой наиболее демократичный источник власти. Выделение новой общности людей преодолевает классовый характер общества, делает его бесклассовым с точки зрения традиционной обществоведческой теории. Рассмотрим основные черты нового социального класса. Наиболее очевидным признаком этого класса являются высокие стандарты образования, принятые в этой среде. В большинстве случаев высококвалифицированные специалисты находят себе применение в новейших отраслях промышленности и сферы услуг. Рост технологического уровня современной промышленности приводит к тому, что от 30 до 60% валового национального продукта США производится в настоящее время в тех отраслях, где работа непосредственно связана с использованием знаний. Вторым отличительным признаком класса интеллектуалов является то, что статус работника в постиндустриальном обществе и его принадлежность к классу интеллектуалов определяются не столько собственно образовательным уровнем, сколько тем, в какой степени в тот или иной момент он превосходит аналогичный показатель среднего работника. Ещё одним важным признаком является востребованность представителей этого класса в разных структурных элементах социальной иерархии, а также их исключительная мобильность. Появление работников интеллектуального труда на рынке труда радикальным образом повлияло и на сложившиеся отношения. Поскольку эти работники фактически владеют своими знаниями как необходимым ресурсом производства и являются носителями уникальных качеств и способностей, они меньше всего конкурируют друг с другом, нежели представители традиционных профессий (рабочего класса). Постиндустриальная деятельность, связанная с обработкой данных, информацией и управлением требует взаимодействия людей, прежде всего, друг с другом. Революция интеллектуалов стала развиваться на основе нового качества современного образования и новому отношению к нему со стороны государства, компаний и самих людей. Обучение сегодня рассматривается как процесс, продолжающийся в течение всей жизни. Доступность образования является условием вхождения в постиндустриальное общество и основным предметом социально-трудовых отношений. Таким образом, фундаментом современного этапа общественного развития являются знания, а не труд или другие факторы производства, а наиболее динамичной составляющей производительных сил являются интеллектуалы, которые создают и владеют информацией и знаниями. Такие изменения позволили большинству исследователей утверждать, что современная деятельность на качественном уровне отличается от устоявшихся подходов к её определению.

Заключение

Сегодня необратимость процесса постиндустриализации стала очевидной, однако ещё пока рано говорить о всеохватности этого явления – постиндустриализация охватила не все стороны общественной жизни и не все страны. Действительно, создается новая карта мира – информационная, на которой, подобно климатическим картам, отражены некоторые постоянные условия среды. Стоит отметить, что даже в странах золотого миллиарда, традиционно являющихся двигателями общественного прогресса, общество ещё не скоро станет полностью индустриальным. И сегодня миллионы людей заняты традиционным трудом, вступают в привычные уже им отношения капиталистической индустриальной эксплуатации, не говоря уже о многих миллионах неграмотных (даже в самых развитых странах), которым суждено остаться на обочине общественного прогресса. Все вышеперечисленные факторы препятствуют полной постиндустриализации, консервируют старые отношения и старые технологии, а порой и воссоздают их на новой технологической основе. Решение многих глобальных проблем (экологической, например) напрямую связано с развитием постиндустриализма, оно возможно только в рамках постиндустриализма, построение которого, в свою очередь, не мыслимо без решения этих проблем. Подобные сложные взаимосвязи и взаимозависимости обуславливают сложный, комплексный характер общественных изменений.

Список использованной литературы

1 . Бауман З. Индивидуализированное общество / Пер. с англ. Под ред. В.Л. Иноземцева. М.: Логос, 2002. 390 с. 2 . Белл Д. Социальные рамки информационного общества. // Новая технократическая волна на Западе, - М., 1986. - 362 с. 3 . Дайзард У. Наступление информационного века. // Новая технократическая волна на Западе. - М., 1986. – 365 с. 4 . Ефремов К. Кого мы считаем трудящимися? (Молодежный труд в постиндустриальном обществе) // Народное образование. - 2005.- Выпуск №6. – 59 с.

10-09-2015, 17:09