Виртуальность как способ бытия человека в информационном обществе

Б.А. Фуркин

«Что-то странное происходит в мире, Отсутствие убедительного прогрессивного контрнарратива — нездоровая тенденция, поскольку конкуренция оказывает на интеллектуальные дебаты столь же благоприятное воздействие, как и на экономическую деятельность. А серьезная интеллектуальная дискуссия совершенно необходима, поскольку нынешняя форма глобализированного капитализма разрушает социальную базу среднего класса, на котором держится либеральная демократия».

Ф. Фукуяма

Каким же образом глобализованное информационное общество пришло к такому состоянию, когда сами ценности общества потребления, с колоссальной эффективностью и скоростью пожирая и переваривая в себе традиционные аксиологические системы, оказались в то же время залогом глубочайшего системного социального кризиса глобализованного общества?

Социально-философский анализ ценностной сферы информационного общества — аксиологии потребления, обнаруживает следующий источник системного кризиса: глубокую укоренённость не только ценностей и идеалов, но и самого бытия человека в информационном обществе не в вещественной, но в виртуальной реальности. Что же представляет собой «виртуальная реальность»?

Одна из возможных (и популярных) точек рассмотрения феномена виртуальной реальности связана с когнитивной природой этой онтологической структуры. Так, публицист С. Джонс сравнивает виртуальную реальность с «осознанным сновидением» или с «активными грёзами» («active or «lucid» dreaming» [4: с. 125-132]), поскольку виртуальная реальность «представляет из себя путешествие. дающее возможность исследования и саморефлексии новыми путями, во многом подобно «осознанному сновидению» или «активным грезам» [4: с. 125-132]. Пространство виртуальной реальности сравнивается с миром трансцендентных состояний шамана, так как оба пространства обладают самоценностью (и даже образуют систему ценностей, распространяемых на мир вещественный), нестабильностью и полем для реализации значительного когнитивного потенциала. Но исчерпывается ли характеристика виртуальной реальности сравнением ее с миром грез?

Определенно нет. Изменения, происходящие в современном обществе и накладывающие отпечаток на жизнь и мировоззрение человека, способствуют формированию особого типа виртуальной реальности в качестве нового жизненного пространства человека как целостного поля, внутри которого находятся взаимодействующие между собой индивиды.

И.Ю. Манакова характеризует виртуальную реальность следующим образом: «В постиндустриальном обществе рождается новая форма виртуализации, но не виртуальная реальность как таковая, так как и прежде человек сталкивался с виртуальным во всех сферах своего жизненного опыта. Специфика виртуальности, характерной именно для постиндустриального общества, заключается в том, что она становится гиперреальностью, новым жизненным пространством человека, замещающим собой пространство социальной реальности» [2: с. 166]. То есть в информационном обществе виртуальная реальность становится жизненным пространством человека, обладая не только аксиологическим, но и онтологическим измерением.

Что же это за онтологическое измерение виртуальной реальности? Одним из основных видов бытия в постиндустриальном обществе является информация, а движение бытия в общем виде может быть описано как движение информационных потоков. Именно поэтому основой социально-философского анализа постиндустриального общества будет рассмотрение особенностей движения информационных потоков.

В постиндустриальном обществе происходит отход от централизованного распределения информации, что проявляется в развитии телевидения в направлении увеличения числа каналов, адресованных различным аудиториям. Практически неограниченные возможности для доступа к интересующей информации и для общения дает глобальная сеть Интернет. Сегодня уже не массы людей получают одну и ту же информацию, а небольшие группы населения обмениваются созданными ими самими образами. Все становится менее унифицированным. Поэтому вместо получения неких концептуальных идей, собранных и достаточно систематизированных данных мы получаем короткие вспышки информации. Такие образы не поддаются классификации и выпадают из прежних концептуальных моделей. Так как сегодня мы не получаем готовую ментальную модель реальности, мы вынуждены ее формировать; соответственно люди создают свои концепции из получаемого ими материала. Таким образом, вместо однородного культурного пространства человек попадает в плоскость множества ценностных систем, составляющих основу демассифицированной информационной среды, в силу своей плюральности предоставляющей индивиду множество моделей существования. «Постиндустриальное общество демассифицирует духовную сферу, делая ее мозаичной, дробит повседневность на множество «жизненных миров», погруженность в которые может быть никак не связана с социально-статусной принадлежностью человека. Каждый «жизненный мир» заставляет человека строить свое повседневное общение с другими людьми не по императивам социально-классовой, групповой принадлежности, а по своеобразию личностного менталитета» [1: с. 73].

Такое положение дел наталкивает многих исследователей, к числу которых относится Э. Тоффлер, на мысль о демассификации сознания людей в постиндустриальном обществе, однако такое предположение, на наш взгляд, является не слишком корректным.

Объясним почему: влияние информационных и телекоммуникационных технологий, дробящих общество на множество малых групп, заключается в том, что благодаря им человек может находиться в том «фрагменте» информационного пространства, который ему наиболее интересен. Если телевидение — это коммуникативная система с односторонней связью, то сетевые компьютерные технологии дают возможность для двустороннего, интерактивного общения людей в режиме реального времени. В связи с этим можно отметить, что, с одной стороны, индивиду предоставляется потенциально неограниченный круг общения и информационного обмена, а с другой — этот круг замыкается на довольно узком, но при этом, следует заметить, и наиболее близком для данного человека секторе. Налицо реальные возможности для свободного выбора предпочтительного круга интересов и общения. Так, М. Эпштейн пишет о том, что сегодня наблюдается специализация культуры и локализация субкультур, так что человек все менее проецирует себя как культурного индивида на карту всего человечества и все более на карту местной культуры или узкой специальности, с которой он чувствует себя более соизмеримым. Возникает проблема многокультурия, когда множество субкультур притязают на то, чтобы стать полноценными культурами и заменить собой общечеловеческую культуру.

Однако подобная фрагментация еще не означает полной демассификации сознания. Создание глобализованного информационного пространства порождает детерриториализацию, вследствие которой возникают новые пространства — «ниши», не имеющие места, но ограниченные определенными значениями. Эти ниши представляют собой «пространства без места», поскольку формируются не по территориальному принципу, а вокруг специфических интересов, как специализированные сообщества. Несмотря на «дробление» моделей поведения и мышления, продолжают существовать довольно мелкие, но многочисленные массовые общности. Человек, которому предоставлена огромная свобода выбора в море информации, все равно пытается найти приемлемый для себя фрагмент. Естественно, этот фрагмент более «индивидуален», более соответствует представлениям человека, чем массовые сообщества индустриальной эпохи. Сверхвыбор, таким образом, уже не ведет к одномерному человеку, но, несмотря на это, все же предполагает массовизацию.

Таким образом, виртуальная реальность представляет собой онтологическую структуру, пространство бытия человека, обладающее всеми соответствующими атрибутами, за исключением протяжённости. Этот последний фактор, стирая преграды расстояния, делает виртуальную реальность глобализованной. Поэтому рассматривать виртуальную реальность представляется необходимым именно в связи с формированием глобализованного постиндустриального общества и нового типа массового сознания. При этом новая виртуальная реальность представляет из себя гиперреальность, т. е. такую модель, которая оказывается притягательнее и значимее вещной реальности, частично вытесняя её. Ж. Бодрийяр связывал возникновение гиперреальности с возможностью новейших информационных технологий воспроизводить объект в мельчайших подробностях, в связи с чем философ выдвигает тезис об «утрате реальности», на смену которой приходит гиперреальность, которая есть искусственная, вторичная, виртуальная реальность. Если первая реальность состоит из вещей, то элементами виртуальной реальности являются симулякры, эмансипированные знаки, которые поглощают собой реальные объекты, вытесняя их значимость в массовом сознании и сознании человека постиндустриального общества.

Э.Тоффлер характеризует массовое сознание постиндустриального общества как «мозаичное» или «клиповое». Оно приходит на смену сознанию «одномерного» человека индустриального общества с его одномерной этикой и эстетикой. Как можно характеризовать это мозаичное сознание человека постиндустриального общества? Вышеупомянутая И.Ю. Манакова предлагает термин «ассоциированное сознание». Базой для формирования данного типа сознания является: во-первых, наличие многообразных моделей мира, на основе которых строится мировосприятие современного человека; во-вторых, децентрированность социокультурного пространства, заключающаяся в отсутствии разного рода абсолютов; в-третьих, вытекающая из децентрированности фрагментированность повседневной жизни, не позволяющая индивиду раз и навсегда или хотя бы на продолжительное время осознать свою тождественность и сформировать свой Я-образ; в-четвертых, симулятивность реальности, в которую погружен индивид и в рамках которой он осмысливает свое существование, опираясь на симулятив- ные образы. И, наконец, в-пятых, демассификация информационных процессов, обусловливающая «субкультурный взрыв».

Все вышеназванное свидетельствует о том, что в постиндустриальном обществе зарождается особый феномен — ассоциированное сознание, в основе которого лежит восприятие мира посредством ассоциации образов, сформированных информационным пространством. Об ассоциированном сознании можно говорить в связи с тем, что идеи, появляющиеся в сознании индивида, не подчиняются жестко никаким концептуальным моделям, сформированным обществом, но ассоциативно связаны между собой в рамках симулятивного пространства. Образы, возникающие в нашем сознании, часто не сопрягаются с предметами, существующими в действительности и имеющими личностный смысл, но ассоциируются с симулякрами, порожденными симулятивной реальностью и обладающими массовым характером.

Действие современных информационных технологий представляется настолько мощным, что отдельный человек лишается возможности самостоятельно формировать структуру своих представлений. А потому личность не в состоянии рассмотреть реальные основания ситуации и дать собственную оценку этой ситуации. Доверие к средствам массовой информации приводит к уничтожению собственного Я. Интернет как глобальная сеть уже не является средством, отображающим реальность, но становится инструментом, порождающим новые виртуальные и реальные миры. Роль информационных систем, таким образом, заключается в создании новых пространств для существования, позволяющих индивиду реализовать свои идеалы и мечты.

Говоря об ассоциированном сознании, необходимо подчеркнуть, что в постиндустриальном обществе происходит массовое потребление символов (престижа, статуса, моды и т. п.), которые, в отличие от прежнего их использования в качестве реальных символов чего-либо, в настоящее время становятся псевдосимволами, лишенными референта и актуализирующими свой смысл лишь в контексте кода, целостной концепции. Если прежде небрежная потрепанная одежда однозначно символизировала низкий социальный статус, то в настоящее время ее символичность становится контекстуальной. В зависимости от определенного стиля, рваные или потертые джинсы могут ассоциироваться как с бедностью владельца, вынужденного довольствоваться поношенной одеждой, так и с богатством хозяина. Последнее становится возможным либо в совокупности с другими статусными символами, например, дорогой машиной, либо при наличии определенного ярлыка, ассоциативно связывающего данную вещь с престижной торговой маркой.

Специфика ассоциированного сознания, таким образом, заключается в том, что оно воспринимает образы в их контекстуальности, ассоциативности. Для характеристики современного общества, предоставляющего индивиду вещи и идеи в их соотнесенности, связности друг с другом, Ж. Бодрийяром был предложен образ «супермаркета Бабур». Смысл такого рода супермаркета заключается в предоставлении индивиду контролируемой модели социализации. Получившие большое распространение в постиндустриальных обществах и набирающие популярность во многих странах, еще не вступивших на путь постиндустриализации, такие супермаркеты предоставляют множество разноплановых услуг, начиная с продажи медикаментов и заканчивая предоставлением товаров и услуг для проведения досуга. Такого рода центры, позволяющие в одном месте осуществить человеку все его желания, с одной стороны, облегчают процесс приобретения товаров, а с другой стороны, заставляют человека ограничить свой потребительский выбор рамками созданной данным супермаркетом концепции.

Массовая культура постиндустриального общества, распространяющая в большом объеме символы и поведенческие коды, служит средством самоутверждения личности, поскольку является заменой той коллективности, которая прежде служила средством подтверждения и признания индивида.

Массовые коммуникации перестают быть пространственно ограниченными вследствие возникновения единой символической среды, представляющей собой пространство единых образов. В результате возникает транснациональная массовая культура, распространяющая стандартные символы, эстетические и поведенческие образцы в глобальном масштабе.

Большую роль в постиндустриальном обществе в качестве средства массови- зации приобретает реклама. Реклама служит средством оформления социального пространства, поля взаимодействия между индивидами, помогая им согласовать собственные действия и сформировать собственную идентичность.

По выражению В.Г. Федотовой, в постиндустриальном обществе вместо массового человека индустриальной эпохи появляется «неукорененный массовый отшельник» [3: с. 15]. Потеря всякой связи с трансцендентным образцом приводит к тому, что появляется недетерминированный субъект. Недетерминированность проявляется в отсутствии какой-либо целевой установки, которую теперь сменяет модель — матрица. Такие модели, порожденные массовой культурой, становятся своего рода онтологическими структурами, составляющими бытие человека.

Подведём итоги.

Одним из основных способов бытия человека в информационном обществе является виртуальность. Виртуальное бытие человека локализуется в пространстве гиперреальности, элементами которой являются симулякры — эмансипированные символы (заметим — человек тоже является элементом гиперреальности, следовательно выступает как симулякр). Бытие человека в гиперреальности характеризуется символическим потреблением. Именно символическому потреблению оказывается подчинена значительная часть деятельности человека, его душевных сил. И именно через символическое потребление в значительной степени происходит самоидентификация и социализация человека в информационном обществе, т. е. аксиология информационного общества оказывается имманентно привязана к системе ценностей консьюмеризма. А поскольку потребляемые элементы гиперреальности — симулякры, оказываются полностью оторваны от вещей, своих прообразов, обратная связь между человеком и вещной реальностью может принимать продиктованные гиперреальностью причудливые формы: человек, полноценно живущий в виртуальной реальности и «возвращающийся» в вещную реальность только ради поддержания своих физиологических функций, — или просто ради разнообразия, — сегодня уже никого не удивит. В виртуальную реальность из вещной бытие человека и процесс антропосоциоге- неза (в смысле формирования человека как личности, а не homo sapiens как вида) переносятся в полном смысле этого слова, вместе с системой оценок и ценностей, оторвавшись от вещной реальности окончательно. Отрыв этот проявляется и в экономической сфере: финансовая сфера отрывается от хозяйственной. Отрыв этот проявляется и в социальной иерархии: не производитель вещей, но властитель симулякров теперь находится на её вершине. Залогом вытеснения глобализованной виртуальной реальностью и идеологией консьюмеризма традиционных систем ценностей является необычайная эстетическая привлекательность первой, манящая человека как огонь на жертвенном костре Вавилонской башни-ямы в романе Пелевина «Generation P».

Происходящие в постиндустриальном обществе процессы трансформации настолько масштабны, что открывают перед исследователями огромные возможности. Возможно, именно поэтому Фрэнсис Фукуяма, двадцать лет назад объявивший о конце истории, сегодня говорит о её будущем.

Список литературы

Бакиров В.С. Социальное познание на пороге постиндустриального мира // Общественные науки и современность. № 1. М.: Наука, 1993. 175 с.

Манакова И.Ю. Человек в понстиндустриальном обществе: дис. ... канд. философ. наук. Воронеж, 2008.

Федотова В.Г. Хорошее общество. М.: Прогресс-Традиция, 2005. 544 с.

Джонс Ст. К философии виртуальной реальности // «Consciousness Reframed». Vol. 33. № 2. 200 (2000); URL://http://www.immersence.com/publications.

Фукуяма Ф. Будущее истории. Может ли либеральное общество пережить упадок среднего класса? // Foreign Affairs, January/February 2012 (пер. мой) / Published by Council on Foreign. Affairs, 2012; URL://http:// www.foreignaffairs.com.