Есть необходимость отслеживать и статистические показатели, характеризующие поведение потерпевшего в период, непосредственно предшествовавший событию преступления, и в период самого события преступления (а также его посткриминальное поведение), и связь этого поведения с поведением преступника (например, интенсивность нападения в связи с интенсивностью обороны, бегство от потерпевшего). Это так называемая “динамическая область”виктимологических показателей [7, 71].

“Статистическая область” виктимологических показателей включает пол, возраст, должностное положение, социальное, национальность и т.д., а также правовое положение (без вести пропавший, лицо, находящееся в розыске).

Виктимологические показатели являются неотъемлемой частью преступления, поэтому они с необходимостью должны войти в число объектов регистрации уголовной статистики. Вводя понятие “виктимологической статистики”, тем самым осуществляется отход от традиционной позиции, при которой объектами регистрации (т.е. объектами наблюдения) уголовно-правовой статистики являются преступления, преступники и назначаемые им наказания.

Виктимологическая статистика (или статистика потерпевших) необходима для практической деятельности правоохранительных органов, для дальнейшего развития криминологии и уголовно-правовых наук в целом. Получаемая информация должна иметь форму не точечных исследований, а комплекса мероприятий, направленных на получение количественной характеристики личности потерпевших и их поведения.

Включение виктимологической статистики в статистическую отчетность МВД необходимо и должно стать частью государственной политики в области учета и контроля за состоянием, уровнем, динамикой и структурой преступности в РФ.

В результате можно дать следующее определение виктимологической статистики. Это часть уголовно-правовой статистики, изучающая количественные характеристики личности потерпевшего и его поведения в целях профилактики, пресечения и раскрытия преступлений [10].

Следует отметить, что одним ив первых указал на необходимость формирования особого раздела в системе уголовной статистики С.С.Остроумов. Он назвал этот раздел виктимологической статистикой и указал на его основную задачу: дать количественную характеристику личности потерпевших и их поведения [31, 12].

На организацию работы по предупреждению и раскрытию преступлений сказывается наличие возможно более полной и разносторонней информации о всех обстоятельствах подготовки или совершения преступлений, включая данные о преступниках, их жертвах, мотивах, целях действий всех участников криминальных событий.

На взгляд Д.В.Ривмана, данные виктимологичеокого характера имеют значение не меньшее, чем информация о преступниках. Роль жертв преступлений в возникновении, развитии ситуаций преступлений часто очень значительна, а, следовательно, необходим анализ криминологически значимых ролей жертв и учет всех виктимологических обстоятельств как исходной базы для конкретных выводов частного (по отдельным уголовным делам) и обобщающего (тактико-методического) характера [34, 48].

Необходимость отслеживания виктимологичеокой информации для правоохранительных органов определяется рядом обстоятельств:

— во-первых, преступленную нередко предшествуют события, происшедшие задолго до самого преступления, но имеющие прямое отношение к мотивам и целям поведения преступника. Эти события нередко связаны с личностью и поведением жертвы преступления. Оставшись “незамеченными” в процессе расследования, они могут оказаться причиной искажения картины преступления, ошибки в его правовой оценке и даже того, что преступление окажется нераскрытым;

— во-вторых, восстановление картины преступления, нередко искажаемой преступником, если жертвы нет в живых, может быть достигнуто за счет изучения личности и поведения данной жертвы;

— в-третьих, оценить объективность информации, полученной от потерпевших, можно только тогда, когда хорошо известно, что они собой представляют в плане индивидуальных способностей восприятия и воспроизведения информации и субъективного отношения к истине, желания или нежелания способствовать ее установлению;

— в-четвертых, знание личности и поведения потерпевших необходимо для принятия решений по обеспечению их личной безопасности, а, следовательно, виктимологическая информация необходима для определения эффективности тех или иных оперативных мер пресечения, применяемых к преступнику;

— в-пятых, исследование и учет личностных и поведенческих характеристик жертв преступлений, поведение которых провоцировало или иным образом способствовало совершению преступлений, необходимы для недопущения виктимологического рецидива.

Личностные качества жертвы преступного посягательства также накладывают свой отпечаток на особенности организации раскрытия, расследования и предупреждения преступлений, как отмечает в своей работе, посвященной принципам методики расследования, И.А.Возгрин [8, 66].

По мнению Д.В.Ривмана, виктимологическая информация, в частности личностные и поведенческие характеристики, позволяет включить в комплекс возможностей оперативного поиска преступников эти обобщенные данные. Если преступники (а это отчетливо прослеживается в практике борьбы с преступностью) в ряде случаев выбирают своих жертв, ориентируясь на их определенные личностные качества и поведение, и этот выбор для них типичен, есть все основания полагать, что существуют и могут быть прослежены типичные качества преступников, соотносящиеся с качествами жертв. Безусловно, во многих случаях расследования преступлений поиск преступника начинается при наличии данных об ограниченном круге конкретных подозреваемых. Здесь нет необходимости обращаться к типичным характеристикам.

Другое дело – расследование преступления, когда нет никаких данных о преступнике. Изучение потерпевшего и использование обобщенных данных о жертвах подобных преступлений дает в таких случаях возможность хоть что-то узнать о предполагаемом преступнике и вообще как-то определиться относительно среды, в которой розыск представляется наиболее реальным и эффективным. Аналогично и в ситуациях, когда нет никаких данных и о самом потерпевшем. Предполагаемые его занятие, возраст, причина нахождения в данном районе позволяют составить ориентировочную картину происшедших событий и выйти на предполагаемого убийцу, насильника и т.д. Последний случай наиболее сложен, т.к. здесь подключаются не только работники предварительного следствия и оперативные работники, но и работники информационных центров, судебно-медицинских экспертиз, дактилоскопических и т.д. Работа кропотливая, и очень мало шансов на успех, но работа идет от “потерпевшего”, в данном случае с “нуля” [34, 50].

Организация получения виктимологической статистики должна быть централизованной, возникает правомерный вопрос о форме, содержании и объеме такой информации.

Говоря о форме, мы имеем в виду ее материальные носители – карточки первичного статистического учета. Однако здесь может быть два варианта. Первый – введение самостоятельной виктимологической статистической карточки. На наш взгляд, это не целесообразно. т.к. нет необходимости расширять документооборот в правоохранительных органах. Второй – включение в одну из действующих статистических карточек раздела с виктимологической информацией [16, 15].

В ныне действующей статистической карточке на выявленное преступление (форма 1, утвержденная Указанием Генеральной прокуратуры и МВД РФ от 05.11.96 65/20-1 и 1/18430) внесена графа “Информация о потерпевших”. Однако в нее заложено ряд позиций, которые явно не соответствуют требованиям научной обоснованности такого рода документов. Так, в пункте 33 “Характеристика потерпевших” отсутствует какая-либо системность. Здесь вместе находятся показатели, относящиеся к половозрастной характеристике, а также социальному положению и физическому состоянию потерпевших в момент совершения преступления. Что следует понимать под формулировками “пожилой”, “иное лицо, находящееся на объекте транспорта”? Существует нормативное понятие пенсионного возраста для мужчин, женщин, а также иные случаи, предусматривающие отнесение человека к лицу пенсионного возраста.

В результате проведенных исследований [10], лишь в 15% случаев заполняются позиции статистической карточки формы 1, относящиеся к Информации о потерпевших, это объясняется, видимо, тем, что статистические данные о потерпевших практически не входят в существующую статистическую отчетность МВД РФ (за исключением информации о пострадавших в ДТП, от пожаров и о потерпевших-иностранцах и лицах без гражданства), а также неясностью формулировок.

Выводы

Интерес к проблеме общечеловеческих ценностей как основных регуляторов социальной активности в наши дни вполне закономерен. Люди устали от неизвестности, от агрессивной внешней среды, политики и политиканства, от страха за свою жизнь и благосостояние, от явно или скрыто проявляемых и, нужно сказать, идеологически обоснованных тенденций к агрессивной глобализации и монополизму.

Антигуманизм и жестокость любой бюрократической системы, принижая значимость личности, способствуют дегуманизации общественного сознания, формированию агрессивных стереотипов поведения, снижению значимости человеческой личности как самоценности.

Сегодня уже нет нужды говорить о повышенной криминогенности такой политики. Достаточно указать хотя бы на факты распространенности в школах Запада массового насилия среди подростков, с детства воспитывавшихся в обстановке превозношения эгоцентризма и допустимости применения насилия для достижения любых целей.

Так, 1 декабря 1997 года в г. Вест-Падукан, США, 13-летний подросток, открыв стрельбу в школе, убил троих и ранил семь человек; 24 марта 1998 года в г. Джонсборо, США, два мальчика 9 и 11 лет расстреляли пятерых соучеников; 29 апреля 1999 года в г. Литлтон двое учеников застрелили 12 школьников и учителя в школе ”Коламбайн”, после чего покончили жизнь самоубийством; 20 мая 1999 года в Джорджии, США, 15-летний подросток ранил шестерых учеников; 1 ноября 1999 года в Германии подросток, открыв стрельбу из своего окна, убил двоих и ранил шестерых прохожих, после чего застрелил свою сестру и покончил с собой; 6 декабря 1999 года 13-летний подросток, открыв стрельбу в школе ранил четверых учеников и учителя; 6 декабря 1999 года в г. Вигель, Нидерланды, 15-летний мальчик ранил из пистолета четырех учеников.

”Физиологам стоило бы хорошенько задуматься, прежде чем объявлять инстинкт самосохранения основным инстинктом, присущим органическому существу. Ведь живому организму прежде всего хочется ”выпустить” свою силу, — сама жизнь есть воля к власти, а самосохранение — лишь одно из косвенных и наиболее частых последствий этого...”, — писал Ф. Ницше.

В противовес подобной идеологии основные мировые религии, переходя от ортодоксальной вражды к мировоззренческому консенсусу и реализуя детерминируемую развитием цивилизации тенденцию снижения жесткости нормативных санкций, во главу угла ставят человека как самоценность.

Так, Будда в Бенаресской проповеди повествовал о четырех благородных истинах, изменивших мировоззрение значительной части населения земного шара: ”Всякое существование есть страдание. Мир полон страдания. В нем существуют болезни и смерти, разлука с теми, кто нам дорог, душевные муки. Страдание имеет причину, которая заложена в самом человеке. Ум человека жаждет наслаждений, славы, власти, богатства. Не имея чего-то, он страдает, завидуя тому, кто владеет большим. Получив, все равно не может успокоиться, поскольку не хочет довольствоваться тем, что имеет, и всегда хочет большего. Страдание можно прекратить, для чего нужно освободиться от привязанности к жизни. Освободиться от привязанности к жизни не значит умереть. Смысл в том, чтобы радоваться тому, что имеешь, не зависеть от этого обладания, не быть к нему привязанным и отпускать с миром то, что уходит... Существует путь, ведущий к избавлению от страданий. Это благородный срединный восьмеричный путь, состоящий из праведного воззрения, праведного стремления, праведной речи, праведного поведения, праведной жизни, праведного учения, праведной медитации, праведного созерцания”.

Указанные принципы праведной жизни, повторяясь в том или ином воплощении в большинстве мировых религий, указывают путь нейтрализации бессознательного стремления людей к самоуничтожению, к агрессии и насилию. Нет нужды говорить о том, что развитие цивилизации, культуры, формирование гармоничных социальных отношений волей-неволей способствует нейтрализации деструктивных социальных тенденций.

”Интенсивность кар (и наград), — отмечал П. Сорокин, — тем более велика каждый исторический момент, чем более примитивно данное общество и чем больше антагонистической разнородности в психике и поведении его членов. И обратно, чем более культурно данное общество и чем более однородна психика и поведение его членов — тем менее жестоки кары и менее интенсивны награды”.

Христос в Нагорной проповеди учил: ”Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены Сынами Божиими” . Православные идеи синергии и исихии как состояний единения человеческой культуры и духовно свободной личности с канонами Веры встречают все большее число своих поклонников и последователей.

В этой связи все большее внимание привлекает к себе современная концепция ненасилия, исходящая из того, что в человеческой природе изначально заложены не только агрессивность и иные деструктивные тенденции, но и такие рациональные качества, как самосохранение, солидарность, нравственный долг, рациональная гармония и совершенствование.

”Поэтому рациональность человека, — писали М.-А. Робер и Ф. Тильман, — заключается не только в мыслительном акте, неподвластном законам восприятия, сколько в самой перцептивной реорганизации, связанной с опытом. Разумный человек, решая проблему, расширяет полк решений, рассматривает все большее число возможных последствий своих действий и их вероятности и яснее осознает свои потребности, стоящие перед ним социальные требования и ценности, которые он выбирает”.

Соответственно, основанное на законе самосохранения нормальное безопасное поведение личности связано с тем, что ”человека инстинктивно влечет к жизни и благу, он страшится смерти, избегает всего, что может быть вредно, старается сохранить уже приобретенные блага и всеми доступными ему способами стремится к приобретению все большего и большего блага. Этот закон побуждает человека беречь свою особу, заботиться о ней и обставлять ее наилучшими условиями существования”, ограничивая деструктивные проявления страстей человеческих (чревоугодия, блуда, сребролюбия, печали, гнева, уныния, тщеславия, гордости).

Вести к снижению числа и исчезновению насилия в отношения человека могут, вероятно, лишь процессы, ведущие к такому изменению отношений между людьми, при которых жизнь индивидуального лица, в какой бы форме и условиях она ни была реализована, является самоценностью, выражающейся в отношениях ее безусловного принятия.

Литература

1. Riggs D., Kilpatrick D.G. Families and friends: Indirect victimization by crime // Victims of crime: problems, policies and programs. 1990.

2. Viano E. The protection of victims: socio-political considerations and a plan for action // Quad. Psich.Forense. — 1994. — Vol. III, № 1. — Р. 37.

3. Антонов-Романовский Г.В., Лютов А.А. Виктимность и нравственность // Вопр. борьбы с преступностью. — М., 1980. — Вып. 33.

4. Багрий-Шахматов Л.В. Уголовная ответственность и наказание. — Минск: Вышэйш. шк., 1976.

5. Бафия Е. Проблемы криминологии: диалектика криминогенной ситуации. М.: Юрид. лит., 1983.

6. Братусь Б.С. Аномалии личности. — М.: Мысль, 1988.

7. Васильев В.Л. Юридическая психология. М.: Юридическая литература, 1991.

8. Возгрин И.А. Принципы методики расследования отдельных видов преступлений. Л., 1977.

9. Гилинский Я.И. Социология девиантного поведения как специальная социологическая теория // Социологические исследования. — 1991. — N 4.

10. Глухова А.А., Устинов В.С. Понятие и значение виктимологической статистики // Вестник Ниджегородского государственного университета им. Н.И. Лобачевского. 2001

11. Данные о количестве зарегистрированных преступлений по форме 1-A Министерства внутренних дел Российской Федерации, Аналитико-статистический отдел Генеральной прокуратуры, Комиссия по организации и надзору.

12. Демоскоп Weekly // Электронная версия бюллетеня ”Население и общество”. № 31—32, 27 августа – 9 сентября 2001 г.

13. Забелина Т. Сексуальное насилие против женщин // Сборник ”Gender, Generation and Identity in Contemporary Russia, ed. Hilary Pilkington. New York: Routledge Books, 1996).

14. Землюков С.В. Преступный вред: теория, законодательство, практика: Автореф. дис.... д-ра юрид. наук. М., 1993.

15. Кон И.Г. Вкус запретного плода: Сексология для всех. М., 1999.

16. Коновалов В.П. Виктимность и ее профилактика // Виктимологические проблемы борьбы с преступностью. — Иркутск, 1992.

17. Коновалов В.П. Изучение потерпевших с целью совершенствования профилактики правонарушений. М.: ВНИИ МВД СССР, 1962.

18. Кормщиков В.М. Изучение механизмов влияния неблагополучной семьи на формирование личности несовершеннолетнего — важное условие профилактики правонарушений // Личность правонарушителя и проблемы предупреждения преступности несовершеннолетних. М., 1977.

19. Костенко О.М. Проблемы криминологической безопасности // Правова держава. — 1999. — Вип. 10.

20. Кочеткова С.В. Опыт анализа насилия в семье // Российская юстиция. № 3, 2001.

21. Кошербаева А.Б. Социология преступности: некоторые вопросы теории и практики. Вестник КазГУ. Серия экономическая. Алматы, 1998, № 7.

22. Красиков А.Н. Сущность и значение согласия потерпевшего в советском уголовном праве. — Саратов, 1976.

23. Криминология: Словарь-справочник. М., 1989.

24. Криминология: Учебник / под ред. Долговой А.И. — М.: ИНФРА-М-Норма, 1997.

25. Кувшинникова В.А., Потолова Л.М. Социальное положение нуждающихся семей // Социологические исследования, № 12, 1997.

26. Кузнецов Б.А. Из доклада // www.dv.projectharmony.ru

27. Лелеков В.А. Семейные факторы социального риска и преступность несовершеннолетних // Проблемы борьбы с преступностью (региоальный аспект). Сборник научных трудов. М., ВНИИ МВД России, 1996.

28. Мансуров Н.С. Социальные и общественно-психологические причины отклоняющегося поведения подростков. М., 1974.

29. Наумов А.П. Анализ преступности в Москве // Российская юстиция, 2000, № 12.

30. Осадчая Г.И. Семьи безработных и семейная политика // Социологические исследования. № 1, 1997.

31. Остроумов С.С. Советская судебная статистика. (Часть общая и специальная). М.: МГУ, 1976.

32. Перфильева Е. Трупы не в счет, или о том, как врет статистика // Северный курьер, 18 ноября 1998 г., № 220.

33. Плахов В.Д. Социальные нормы. Философские основания общей теории. — М.: Мысль, 1985.

34. Ривман Д.В. Виктимологические факторы и профилактика преступлений. — Л., 1975.

35. Ривман Д.В. Использование виктимологических данных в предупреждении преступлений // Вопросы профилактики преступлений. Л., 1980.

36. Ривман Д.В. К вопросу о социально-психологической типологии потерпевших от преступления // Виктимологические проблемы борьбы с преступностью: Сб. науч.трудов. — Иркутск, 1981.

37. Сабитов Р.А. Посткриминальное поведение (понятие, регулирование, последствия. — Томск: Изд-во Томск. гос. ун-та, 1985.

38. Самовичев Е.Г. Причины умышленных убийств и проблемы исполнения наказаний за их совершение: Автореф. дис. : д-ра юрид. наук. — М., 1991.

39. Смейлзер Н. Социология: Пер. с англ. — М.: Феникс, 1994.

40. Франк Л.В. Виктимология и виктимность. — Душанбе, 1972. — С. 112.

41. Холыст Б. Факторы, формирующие виктимность // Вопросы борьбы с преступностью. — М., 1984. — Вып. 41. — С. 73-74.

42. Цымбал Е., Дьяченко А. Актуальные проблемы защиты детей от жестокого обращения в современной России // Уголовное право, 1999, №4.