Правовые вопросы возбуждения уголовного преследования по просьбе иностранного государства

П.Н. Бирюков*

В настоящее время в России отмечается значительный рост преступности, в том числе с "иностранным" элементом: существенно выросло количество преступлений иностранцев, когда виновные после преступления скрываются за рубежом, в свою очередь, граждане РФ, разыскиваемые иностранными го­сударствами,' нередко пытаются избежать ответственности на российской территории.

Российская Федерация активно сотрудничает с иностранными государствами в борьбе с преступностью: заключает соглашения о пресечении и наказании международных преступных деяний, вза­имодействует с международными правоохранительными организа­циями, оказывает правовую помощь по уголовным делам.

Одним из видов правовой помощи по уголовным делам явля­ется возбуждение уголовного лреследования по просьбе ино­странного государства.

Действующий УПК РСФСР, к сожалению, не содержит пра­вил о возбуждении уголовного преследования по просьбе ино­странного государства.

Международные договоры, в которых участвует РФ, различают два основных варианта возбуждения уголовного преследования.

1. Преступник после совершения преступления натерритории РФ скрывается за границей и не выдается Российской Федера-

· Кандидат юридических наук, доцент Воронежского государственного уни­верситета.

ции. В этом случае виновный привлекается к ответственности по законодательству того государства, в котором он был задержан.

Так, ст. 12 Международной конвенции о борьбе с вербовкой, использованием, финансированием и обучением наемников 1989 г. устанавливает, что государство, на территории которого нахо­дится предполагаемый преступник, если оно не выдает его, передает дело своим компетентным органам для целей уголовно­го преследования посредством проведения судебного разбира­тельства в соответствии с законодательством этого государства. Эти органы принимают решение таким же образом, как и в отношении любого другого тяжкого преступления¹ .

По ст. 689 УПК Франции любой французский гражданин, за совершенное вне пределов Французской Республики деяние, квалифицируемое как преступление, может быть подвергнут преследованию и судим французским судом.

2. Преступление совершено за рубежом, преступник задержан в РФ и не выдается иностранному государству. В этом случае виновный привлекается к ответственности по российскому за­конодательству.

Например, на основании ст. 59 Договора между РФ и Респуб­ликой Албания о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам 1995 г., Российская Федерация по просьбе компетентных органов Республики Албания обязана возбудить в соответствии со своим законодательством уголовное преследование против российских граждан, подозревае­мых в совершении преступлений на территории Албании² .

Поскольку на практике вопрос о привлечении к уголовной ответственности в РФ лиц, совершивших преступление за пре­делами РФ, вызывает наибольшие сложности, рассмотрим его подробнее.

Согласно ч. 1 ст. 12 УК РФ, граждане России и постоянно проживающие в РФ лица без гражданства, совершившие пре­ступление вне пределов РФ, подлежат ответственности по рос­сийскому УК, если совершенное ими деяние признано преступлением в государстве, на территории которого оно было совершено, и если эти лица не были осуждены в иностранном государстве.

Таким образом, УК устанавливает лишь два условия привле­чения к ответственности указанных лиц:

а) деяние является преступлением и в РФ, и в иностранном государстве;

б) отсутствует иностранный приговор за то же деяние. Как видим, международные договоры в ч. 1 ст. 12 УК РФ вообще не упомянуты. Между тем международно-правовые

нормы устанавливают более широкий, нежели российский УК, перечень оснований привлечения к ответственности лиц, совер­шивших преступление вне РФ. Например, уголовное преследо­вание в РФ не может быть возбуждено, если в иностранном государстве было принято иное, чем приговор, окончательное решение по данному деянию (ст. 75 Конвенции СНГ о правовой помощи и правовым отношениям по гражданским, семейным и уголовным делам 1993 г.)³ .

Не вполне также ясно, на каком основании лица без граждан­ства для целей привлечения к уголовной ответственности в РФ поделены на постоянно и не постоянно проживающих в нашем государстве? Не нарушается ли тем самым конституционный принцип равенства всех перед законом? Да и международные договоры РФ такого условия не содержат.

Еще один важный момент. В соответствии с ч. 3 ст. 12 УК иностранные граждане и лица без гражданства, не проживающие в РФ постоянно и совершившие преступление вне пределов России, подлежат ответственности по УК РФ в случаях, если преступление направлено против интересов России, и в случаях, предусмотренных международным договором РФ, если они не были осуждены в иностранном государстве и привлекаются к уголовной ответственности на территории РФ.

Непонятно, к какой категории лиц относится признак "не проживающие постоянно в Российской Федерации"? Только к лицам без гражданства или же и к иностранным гражданам и к лицам без гражданства? Логико-структурный анализ ч. 3 ст. 12 УК дает все основания утверждать второе. Для того чтобы считать, что в этой норме речь идет о всех иностранцах и части лиц без гражданства (не проживающих в РФ постоянно), фор­мулировка по правилам русского языка должна быть следующей: "иностранные граждане, а также не постоянно проживающие в Российской Федерации лица без гражданства". Нынешняя же редакция ч. 3 ст. 12 позволяет относить признак "не проживаю­щие постоянно" как к иностранцам, так и к лицам без граждан­ства и тогда возникает вопрос о возможности привлечения к ответственности иностранного гражданина, постоянно прожива­ющего в РФ и совершившего преступление за рубежом.

Не раскрыто Кодексом и содержание термина "постоянно про­живающий в РФ иностранец". В административном праве, напри­мер, под таким лицом понимается иностранец, которому выдан вид на жительство в РФ, в финансовом праве — иностранец, проживаю­щий в РФ более 183 дней в календарном году, и т.д. Кроме того, данное понятие используется и в международных договорах.

В соответствии со ст. 1 Договора между РФ и Республикой

Грузия о правовом статусе граждан Российской Федерации, постоянно проживающих на территории Республики Грузия, и граждан Республики Грузия, постоянно проживающих на терри­тории Российской Федерации, 1995 г.⁴ гражданин одной Сторо­ны считается постоянно проживающим на территории другой Стороны, если он на основании разрешения, выданного этой другой Стороной, постоянно проживает на ее территории и при этом не является лицом, постоянно проживающим на террито­рии Стороны своего гражданства в соответствии с ее законода­тельством. Понятие "разрешение" указывает на то, что в Договоре используется "административный" подход.

Так что и ч. 1, и ч. 3 ст. 12 УК не определяют, какой из критериев следует применять при определении "постоянного проживания" применительно к проблеме ответственности за преступления, совершенные за пределами РФ. Данный вопрос требует (если все-таки оставить в УК разграничение условий привлечения к ответственности по признаку постоянного про­живания) специального урегулирования. Впрочем, по моему глубокому убеждению, никаких различий в зависимости от места проживания для целей привлечения к уголовной ответственнос­ти иностранцев в РФ быть не должно. Иное, как уже говорилось, нарушает принципы равенства и недискриминации людей по различным основаниям.

Следующая проблема. Часть 3 ст. 12 УК говорит об осуждении преступника в иностранном государстве как одном из оснований отказа в возбуждении преследования лица, совершившего пре­ступление за рубежом. Вместе с тем, многие акты зарубежного законодательства (подобно российскому УПК) закрепляют иные основания принятия окончательного решения по уголовному делу, когда дело прекращается на стадии предварительного рас­следования (как по реабилитирующим, так и по нереабилитиру­ющим основаниям)⁵ .

Такого рода обстоятельства закреплены и в ст. 36 Модельного УПК для государств—участников СНГ, утвержденном Межпар­ламентской Ассамблеей СНГ в 1996 г. и носящем рекомендатель­ный характер⁶ .

Необходимо также принимать во внимание, что по некоторым международном договорам Российская Федерация приняла на себя обязательство учитывать при расследовании и рассмотрении уголовных дел решения правоохранительных органов иностран­ных государств. Например, в соответствии со ст. 62 Договора между РФ и Азербайджанской Республикой о правовой помощи и правовым отношениям по гражданским, семейным и уголов­ным делам 1992 г. выдача преступника не имеет места, если в

отношении лица, о выдаче которого направлена просьба, на территории запрашиваемой Стороны за то же преступление был вынесен приговор или постановление о прекращении производ­ства по делу, вступившие в законную силу⁷ .

Еще один вопрос. Как уже говорилось, на основании ч. 3 ст. 12 УК РФ иностранные граждане и лица без гражданства, не прожи­вающие постоянно в России и совершившие преступление вне пределов РФ, должны подлежать уголовной ответственности по У К РФ в случаях, предусмотренных международными договорами.

Договоры о борьбе с отдельными видами преступлений уста­навливают возможность осуществления уголовной юрисдикции РФ за преступление, совершенное за рубежом, не только в случаях, когда оно направлено против интересов РФ, но и когда потерпевший от преступления является гражданином России, преступление совершено на воздушном или морском судне, зарегистрированном в РФ, преступник задержан на территории РФ и т.д. (ст. 6 Конвенции о борьбе с незаконными актами, направленными против безопасности морского судоходства, 1988 г.⁸ , ст. 10 Конвенции о безопасности персонала ООН и связан­ного с ней персонала 1994 г.' и др.).

Эти положения также имеют юридическое значение для оп­ределения возможности осуществления уголовной юрисдикции РФ в отношении лиц, совершивших преступление за рубежом.

Итак, в соответствии с международными обязательствами РФ за преступление, совершенное вне пределов РФ, лицо (гражда­нин РФ, иностранец, лицо без гражданства) подлежит ответст­венности в России, если:

деяние признано преступлением и в РФ, и в иностранном государстве;

в отношении виновного в иностранном государстве за это же деяние не вынесен приговор или не принято иное окончательное решение по делу, вступившие в законную силу;

не установлены иные основания отказа в возбуждении уго­ловного преследования.

Как видим, и ч. 1 и ч. 3 ст. 12 УК РФ нуждаются в серьезной корректировке, приведении в соответствии с международными
обязательствами РФ.

Нужно сказать, что Российская Федерация участвует в не­скольких десятках международных договоров, предусматриваю­щих возможность возбуждения уголовного преследования по просьбе иностранного государства.

Эти договоры условно можно разделить на три большие группы:

межгосударственные соглашения о борьбе с отдельными ви­дами преступлений;

межгосударственные договоры о правовой помощи по уголов­ным делам;

соглашения, заключаемые Генеральной прокуратурой РФ.

Рассмотрим подробнее положения этих договоров.

I. В межгосударственных соглашениях о борьбе с отдельными видами преступлений (ст.ст. 6, 7 Конвенции о борьбе с незакон­ным захватом воздушных судов 1970 г., ст.ст. 6, 7 Конвенции о борьбе с захватом заложников 1979 г., ст. 6 Конвенции ООН о борьбе против незаконного оборота наркотических средств и психотропных веществ 1988 г.¹⁰ и т.д.) зафиксировано обязатель­ство РФ возбуждать уголовное преследование в отношении лица, совершившего преступление за рубежом, но задержанного на территории РФ.

Если на основании указанных соглашений лицо не выдается иностранному государству, Российская Федерация должна пере­дать дело своим правоохранительным органам для целей уголов­ного преследования.

При этом самого порядка возбуждения уголовного преследо­вания конвенции не регламентируют, относя этот вопрос к сфере действия национального процессуального законодательства.

II. Договоры о правовой помощи регламентируют вопросы возбуждения уголовного преследования по просьбе иностранно­го государства более подробно.

Правда, далеко не все договоры предусматривают возмож­ность такого рода правовой помощи. В частности, данное дейст­вие не закреплено в Договоре между СССР и Тунисской Республикой о правовой помощи по гражданским и уголовным делам 1984 г.¹¹ , Договоре между РФ и КНР о правовой помощи по гражданским и уголовным делам 1992 г.¹² , Договоре между РФ и Канадой о взаимной правовой помощи по уголовным делам 1997 г.¹³ и ряде других.

Договоры устанавливают, в частности, условия, при которых возбуждается уголовное преследование, определяют реквизиты документов, необходимых для принятия решения о возбуждении дела, основания отказа в удовлетворении запроса и т.д.

Следует также отметить, что упомянутые нормы действуют лишь в отношении граждан государств, участвующих в договоре. Например, согласно ст. 72 Конвенции СНГ 1993 г., Российская Федерация обязуется по поручению иностранного правоохрани­тельного учреждения осуществлять в соответствии со своим законодательством уголовное преследование против собствен-

ных граждан, подозреваемых в том, что они совершили на территории запрашивающей стороны преступление.

Аналогичные положения закреплены и в двусторонних дого­ворах о правовой помощи (см., например, ст. 35 Договора между СССР и Республикой Кипр о правовой помощи по гражданским и уголовным делам 1984 г.¹⁴ , ст. 59 Договора между РФ и Латвийской Республикой о правовой помощи 1993 г., ст. 59 Договора между РФ и Республикой Грузия о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам 1995 г.¹⁵ и др.).

Однако при реализации этих норм в РФ возникает серьезная проблема: ст. 108 действующего УПК не предусматривает в качестве "поводов и оснований к возбуждению уголовного дела" поручения учреждений юстиции иностранных государств. Счи­тать таковыми "сообщения предприятий, учреждений, организа­ций и должностных лиц" (п. 3 ч. 1 ст. 108 УПК), конечно, можно, но при принятии УПК РСФСР в 1960 г. имелись в виду лишь отечественные организации и должностные лица¹⁶ .

Подобный подход к основаниям уголовной ответственности сохранен и в современной литературе по уголовному процессу¹⁷ .

Иначе говоря, если дословно следовать требованиям россий­ского УПК, уголовное дело в РФ в отношении преступления, совершенного за рубежом, по просьбе иностранного учреждения юстиции вообще возбуждено быть не может — отсутствуют поводы к возбуждению.

Данное обстоятельство, а также слабое знание международ­ных договоров практическими работниками, отрицательно вли­яет на работу российских правоохранительных органов.

Типичная ошибка российских следователей — получив из иностранного государства поручение о задержании и выдаче лица, совершившего преступление за пределами РФ, и выяснив, что виновный успел получить российское гражданство, россий­ские следователи не только не уведомляют запрашивающее го­сударство о возможности возбуждении в РФ уголовного преследования данного лица в соответствии с международными договорами, но и не возбуждают уголовного преследования само­стоятельно на основании ст. 12 УК РФ.

Таким способом, например, избежал уголовной ответствен­ности К., разыскиваемый правоохранительными органами Узбе­кистана за совершение нескольких крупных краж и вступивший в гражданство РФ до получения требований о своей выдаче. В этой связи представляется необходимым обязать паспортно-ви-зовую службу МВД РФ более тщательно проверять лиц, ходатай­ствующих о получении российского гражданства.

Среди оперативных работников положение со знанием меж­дународных договоров еще хуже. В частности, из 43 опрошенных автором сотрудников областных управлений МВД РФ, ФСНП РФ, ФСБ РФ только один был осведомлен о возможности возбуждения уголовного преследования иностранцев в государ­стве их гражданства за преступления, совершенные в РФ. Что уж тут говорить о работниках районных подразделений ...

Следующая проблема возбуждения уголовного преследова­ния в порядке правовой помощи. Практически все договоры РФ о правовой помощи фиксируют правило: заявления об уголовном преследовании, поданные потерпевшими в его компетентные учреждения в надлежащие сроки, действительны и на территории другого государства—участника договора (ст. 59 Договора между РФ и Республикой Кыргызстан о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам 1992 г.¹⁸ , ст. 59 Договора между РФ и Республикой Грузия о правовой помощи 1995 г. и др.).

В данном случае речь идет о неизвестном российскому УПК приравнивании по процессуальному значению заявлений потер­певших, подаваемых в российские органы правопорядка, и заяв­лений в зарубежные правоохранительные органы. Иными словами, правоохранительные органы РФ должны принимать "иностранные" заявления как если бы они были поданы россий­скими должностными лицами.

Представляет интерес и норма, закрепленная в некоторых договорах о правовой помощи (ст. 72 Договора между СССР и Республикой Куба о правовой помощи по гражданским, семей­ным и уголовным делам 1984 г.¹⁹ , ст. 72 Договора между СССР и МНР о взаимном оказании правовой помощи по гражданским, семейным и уголовным делам 1988 г.²⁰ , ст. 59 Договора между РФ и Республикой Грузия о правовой помощи 1995 г.): обязанность осуществления преследования распространяется и на правонару­шения, которые по законам запрашивающей стороны рассмат­риваются как преступления, а по законам запрашиваемой стороны — как административные проступки.

Очевидно, что хотя статьи, в которых закреплены указанные положения, и называются "Обязанность осуществления уголовного преследования", в России речь может идти лишь о привлечении виновных к административной ответственности, поскольку за дан­ное деяние уголовная ответственность в РФ не предусмотрена. На мой взгляд, имеет место неудачная формулировка договоров.

Теперь о реквизитах поручения об осуществлении уголовного преследования. Согласно ст. 73 Конвенции СНГ 1993 г., поручение об осуществлении уголовного преследования должно содержать:

Ч П {

а) наименование запрашивающего учреждения;

б) описание деяния, в связи с которым направлено поручение об осуществлении преследования;

в) возможно более точное указание времени и места соверше­ния деяния;

г) текст положения закона запрашивающего государства, на основании которого деяние признается преступлением, а также текст других законодательных норм, имеющих существенное значение для производства по делу;

д) фамилию и имя подозреваемого лица, его гражданство, а также другие сведения о его личности;

е) заявления потерпевших по уголовным делам, возбуждаемым по заявлению потерпевшего, и заявления о возмещении вреда,

ж) указание размера ущерба, причиненного преступлением.

В той или иной редакции данные положения закреплены в большинстве других соглашений (ст. 60 Договора между РФ и Республикой Кыргызстан 1992 г., ст. 60 Договора между РФ и Азербайджанской Республикой 1992 г., ст. 60 Договора между РФ и Литовской Республикой 1993 г., ст. 60 Договора между РФ и Латвийской Республикой 1993 г. и др.).

К сожалению, сотрудники правоохранительных органов РФ далеко не всегда руководствуются данными положениями меж­дународных договоров. Так, в 22% изученных автором "между­народных следственных поручений" отсутствует полный текст уголовного закона и "сопутствующих норм" (Постановлений Пленума Верховного Суда РФ и т.п.), в 31% нет данных о прежних судимостях подозреваемых, в 14 % случаев не зафик­сированы полные данные о личности виновного. Редко (всего в 47% поручений) содержатся точные данные о размере причинен­ного преступлением ущерба.

К просьбе о возбуждении уголовного преследования должны прилагаться имеющиеся в распоряжении запрашивающей


29-04-2015, 04:33