Доказательственное значение рассмотренных опознавательных актов определяется их связью с подлежащими доказыванию обстоятельствами, то есть их местом во всей совокупности доказательств по делу.
4. 2.Не регулируемые законом опознавательные процессы
в уголовном судопроизводстве
Проверка показаний на месте – это действие известно судебно-следственной практике давно как «выход (выезд) на место» и под другими названиями, но УПК оно не регламентировано.
Следует отметить прежде всего то обстоятельство, что проверка показаний на месте не всегда сводится к проверке и уточнению показаний. Известны ситуации, когда обвиняемый не может точно описать, но согласен указать место, где было совершено преступление, захоронен труп, спрятано орудие преступления и т.п. Иногда допрашиваемый затрудняется описать какое-либо место, участок пространства или объект на нем, находящийся среди других однородных объектов. Наконец, в некоторых случаях указанные лицом места, строения, или другого объекта имеет самостоятельное доказательственное значение как неоспоримое свидетельство осведомленности, доступной лишь непосредственному участнику события.
В таких ситуациях объяснения, которые дает «выходящее на место» лицо, не являются «воспроизведением» ранее данных показаний. Эти объяснения сопоставляются не с показаниями, а с данными, установленными ранее при осмотре места происшествия или полученные при допросе других лиц. «Нецелесообразно отказываться от воспроизведения показаний на месте, - писал и А.Н. Васильев и С.С. Степичев, - только потому, что в данный момент следователь не располагает другими доказательствами, с которыми он мог бы сопоставить результаты этого следственного действия».9 Эти доказательства могут быть получены позже. В дополнение можно привести цитату из работы Л.А. Соя-Серко, где он писал: «Доказательственное значение для дела в ряде случаев имеет не только проверка осведомленности лица относительно обстановки на месте события, но и выявление явной осведомленности его о других обстоятельствах преступления. Поэтому проверка показаний может быть действенным средством разоблачения оговора и самооговора».10
Действительно, осведомленность лица о месте, где совершено исследуемое преступление, о пространственной размещенности на нем объектов в рассмотренных случаях имеет психологическое обоснование. Оно может указать на определенное место, участок пространства и расположенные в его границах объекты лишь при условии их личного восприятия, после чего и возможно опознание. Особенности некоторых ситуаций, однако, полностью не исключает из этого действия элемента проверки, но опознание все же остается главным, преобладающим элементом.
Многие криминалисты относят к объектам предъявления для опознания участки местности, сооружения и другие помещения, но не касаются вопроса о способе предъявления таких объектов для опознания. Лишь А.Я. Гинзбург, высказывал мнение, что опознающему следует предъявить «несколько участков местности или помещений, однако не одновременно, а отдельно».11 Но А. Я. Гинзбург не объясняет, в какой последовательности должны предъявляться участки местности и помещения и каким образом производится предъявление, кто приводит опознающего на другие участки местности и в помещения, в которых он не был. В тех случаях, когда участок местности или помещение не известны следователю, не возможно также выполнение правила о подборе сходных участков местности или помещений, то есть предъявление этих объектов в соответствии с требованиями ст. 165 УПК неосуществимо.
Таким образом, использование опознавательного процесса, объектами которого являются какие-либо участки местности, здания, сооружения и другие неподвижные объекты на ней, возможно не иначе как в форме проверки показаний на месте. Даваемые при этом объяснения являются столь же необходимыми, как и объяснения опознающего после опознания объекта (когда и в связи с чем наблюдал опознанный объект и по каким признакам опознал). Необходимость законодательной регламентации этого следственного действия более чем очевидна, и его целесообразно было бы в будущем закрепить в УПК.
К не регулируемым законом опознавательным процессам также можно отнести те из них, конечный результат которых (акт познания) происходит вне какого-либо процессуального действия. Это прежде всего опознавательные акты, имевшие место до возбуждения уголовного дела (допроцессуальное опознание); опознавательные акты, происшедшие после возбуждения уголовного дела, но вне процессуальных правил (случайное опознание) и оперативно-розыскное опознание, нередко планируемое в числе первоначальных оперативно-розыскных действий органов дознания.
Механизм опознания одинаков во всех случаях. Поэтому непроцессуальные опознавательные акты следует учитывать при принятии ряда решений, в том числе и решений о проведении процессуального опознания. В связи с этим необходимо проанализировать наиболее типичные ситуации непроцессуального опознания, влияющего на принятие соответствующих решений.
К допроцессуальному опознанию относятся ситуации, когда первичное восприятие имело место в момент совершения расследуемого события, опознание – после него (случайно или вследствие специально предпринятых потерпевшим или свидетелем розысков), до возбуждения уголовного дела.
Так, П.П. Цветков в своей работе приводит пример допроцессуального опознания преступника потерпевшим, когда опознание проводилось после того, как потерпевший предварительно ходил смотреть подозреваемого на место его работы. По этому поводу П.П. Цветков писал, что «целесообразность предъявления объекта отпадает, так как достоверность опознания будет более чем сомнительна».12 Непроцессуальное опознание, непосредственно предшествующее процессуальному опознанию, таким образом, создает препятствие проведению последнего.
В практической деятельности органов предварительного расследования возможны и другие ситуации непроцессуального опознания, уже после принятия решения о возбуждении уголовного дела – случайные, непредвиденные опознания.
Так, А.Я. Гинзбург писал: «В практике встречаются случаи, которые можно назвать непредвиденными опознаниями, например, когда опознающий укажет как на лицо, им опознанное, на кого-либо из граждан, в числе которых находится опознаваемый, или на понятого. Однако следователь должен выслушать все доводы опознающего и несмотря на то, уверен он или нет, в том что произошла ошибка, проводит следственные действия, направленные на проверку показаний опознающего. непредвиденное опознание может произойти тогда, когда свидетель или потерпевший при случайной встрече в месте производства расследования узнает лицо, подлежащее опознанию. В таком случае предъявление для опознания теряет смысл, а объяснение об узнавании фиксируется в протоколе допроса». 13
Критикуя подобные случаи непроцессуального опознания, З.Г. Самошина указывала, что: «причины ошибок такого рода, как показывает изучение следственной практики, разнообразны. Встречается нарушение тактических и организационных приемов подготовки к опознанию, в особенности касающихся недопущения контактов между опознающим и опознаваемым; нарушение процессуальных требований к опознанию, определяющих основания к его проведению; излишне широкое понимание его задач».14
Вообщем, с мнением З.Г. Самошиной следует согласиться, однако, случайные непроцессуальные опознавательные акты, в ряде случаев, предусмотреть практически невозможно, например, когда случайно опознанное потерпевшим или свидетелем лицо, прибывшим на следственные действия, в место производства расследования, самовольно, без приглашения оказалось в этом же месте, или было туда доставлено, в связи с другим не расследуемым событием. В других же случаях, действительно, акт непроцессуального опознания возможен в помещении органа расследования, вследствии нераспорядительности следователя (при вызове на одно время опознающего и опознаваемого). Случайные опознавательные акты исключают последующее проведение процессуального опознания.
Ранее уже отмечалось, что акт опознания может быть осуществлен и в ходе оперативно-розыскной деятельности. Прежде всего необходимо отметить то обстоятельство, что отличие оперативно-розыскного опознания от процессуально-регулируемого состоит не в том, что при его проведении не обязательно соблюдение процессуальных правил, а в объективной невозможности их выполнения: опознаваемого объекта или опознающего еще нет, их нужно разыскать. Обращение к оперативно-розыскному опознанию всегда вынужденное, оно обусловлено отсутствием у производящего расследование органа таких сведений, которые позволили бы установить местонахождение опознаваемого объекта и опознающего другими средствами.
Оперативно-розыскное опознание организуется ведущим расследование лицом, непосредственно или оно проводится по его поручению оперативными работниками (в соответствии с ч. 4 ст. 127 УПК). Кроме того, одними из оснований проведения оперативно-розыскных мероприятий по п. 3 ч. 1 ст. 7 Федерального Закона «Об оперативно-розыскной деятельности являются: поручение следователя, органа дознания, указание прокурора или определение суда по уголовным делам, находящимся в их производстве. Оперативно-розыскное опознание – это официально планируемое органом расследования оперативно-розыскное действие, что отличает его от случайного (не планируемого) опознания. В зависимости от цели опознания, содержания и полноты исходных данных, наличия или отсутствия опознавательного объекта или опознающего лица, существуют различные виды оперативно-розыскного опознания.
К одним из таких видов оперативно-розыскного опознания относится опознание объекта по описанию. Уверенное опознание определенного объекта по описанию возможно лишь при условии, что в описании кроме признаков узкой групповой принадлежности, будут указаны доступные для восприятия редко встречающиеся признаки (особые приметы) или совокупность индивидуализирующих объект признаков. Описание обычно составляется в форме словесного портрета по признакам, сообщаемым потерпевшими, свидетелями, подозреваемыми, обвиняемыми. Так, И.Ф. Крылов и А.И. Бастрыкин в своей работе также отмечают, что в процессе оперативно-розыскной деятельности, с помощью словесного портрета, решается задача узнавания разыскиваемых преступников по броским признакам внешности.15 При этом, если лицо числится по уголовной регистрации, используется словесный портрет, имеющийся в картотеке.
И.Ф. Пантелеев, указывая на розыск скрывшихся преступников и без вести пропавших лиц, писал: «Розыскные мероприятия с использованием методики словесного портрета должны проводиться быстро и оперативно. Источниками сведений о признаках внешности разыскиваемого могут быть материалы уголовной регистрации, архивные материалы и личные дела».16
Опознающими по словесному портрету или описанию может быть практически неограниченный круг лиц. Опознание объекта в этих случаях не препятствует последующему его предъявлению для опознания в натуре лицу, наблюдавшему объект ранее, если оно не участвовало в розыске.
В своей работе З.Г. Самошина указывала и на другой вид оперативно-розыскного опознания: «в целях розыска преступника иногда гражданам предъявляют предметы, а также фотографии и рисованные портреты. В этих случаях допрос не предшествует предъявлению, а соответствующий объект показывается в единственном числе. Такое мероприятие помогает установить свидетелей, а иногда и подозреваемого по делу, но оно не считается предъявлением для опознания в процессуальном смысле этого слова». 17 Сущность такого опознания по изображению (фотографии, рисованному портрету – фотороботу) состоит в том, что вывод о тождестве основывается на совпадении образа, возникшего от восприятия изображения и образа объекта, воспринимаемого ранее в натуре.
Думается, что лицо, наблюдавшее объект при совершении расследуемого события, целесообразнее было бы оставить в резерве, но возможно предъявление фотографии и этому лицу, однако по правилам ч. 3 ст. 165 УПК, то есть в числе двух фотографических изображений и в присутствии понятых. Достоверность опознания по фотографии обусловлена качеством изображения, и поэтому оно должно быть проверено путем предъявления объекта в натуре реальному опознающему.
Можно говорить лишь о большем или меньшем сходстве рисованного портрета с реальной внешностью разыскиваемого, он беднее сохранившегося в памяти лица образа и фотографического изображения и дает лишь возможность сузить круг тех, среди кого может находиться разыскиваемый. Задержанное лицо по такому рисованному портрету затем обязательно предъявляется для опознания. Если оно не опознано или установлено сходство с ним, дальнейшие поиски не могут прекращаться. Поэтому участие опознающего в составлении рисованного портрета не препятствует последующему предъявлению ему задержанного для опознания и не ставит под сомнение доказательное значение опознавательного акта.
Нередко органы внутренних дел обращаются к населению с просьбой «всмотреться в это лицо», «помочь обезвредить преступника» или «найти человека» и т.д. С помощью подобных мероприятий в соответствующие органы поступают полезные сведения: об установлении личности разыскиваемого, о месте его нахождения.18
Сущность этого оперативно-розыскного опознания состоит в предъявлении задержанных лиц, предметов, фотографий пропавших без вести, фотографий неопознанных трупов многим гражданам (по телевидению, посредством печати или иным способом) с тем, чтобы установить очевидцев совершенных преступлений, потерпевших от задержанного лица, собственником предметов, вещей, родственников умершего или других лиц, имеющих отношение к расследуемым событиям, могущим опознать предъявленные объекты и сообщить по ним какие-либо сведения. Эффективность поиска в значительной мере обусловлена здесь способом предъявления: чем большему количеству людей объект будет предъявлен, тем вероятнее его опознание.
В своей работе З.Г. Самошина также указывала на случаи оперативно-розыскного опознания с участием опознаваемого, и по данному поводу писала: «Оперативное мероприятие – выход с потерпевшим в общественные и иные места возможного появления преступника состоит в том, что соответствующее лицо, видевшее разыскиваемого в течении длительного времени, отыскивает его не в искусственно созданной обстановке и не в группе сходных объектов, как это имеет место при предъявлении для опознания, а среди десятков и сотен людей в различных местах (на улице, в столовых, на вокзалах и т.п.)».19 Думается, что такое оперативно-розыскное опознание с участием опознающего желательно использовать при наличии нескольких опознающих (очевидцев). Невозможность привлечения понятых по организационно-техническим причинам делает это опознание оперативно-розыскным, так как оно имеет место, когда появление разыскиваемого возможно во многих местах. Поскольку же опознающим является лицо, непосредственно воспринимавшее ранее объект, последующее процессуальное опознание этого объекта с тем же опознающим исключается, так как опознавательный акт не будет иметь самостоятельного доказательственного значения.
Возможно привлечение в качестве опознающего лица, не имеющего отношения к расследуемому событию (то есть не являющегося потерпевшим, свидетелем, подозреваемым или обвиняемым), но хорошо знающего разыскиваемого. Обычно это имеет место в случаях, когда личность последнего органу расследования известна, но ни следователь, ни оперативные работники не знают его в лицо и перед опознающим стоит задача указать на него точно с какого-либо укрытого места с тем, чтобы операция задержания не вызвала преждевременных подозрений у задерживаемого. Разумеется, вопрос о соотношении оперативно-розыскного и процессуального опознания в этих случаях не возникает.
Следует отметить, что проблема соотношения при узнавании, происходящем в ходе оперативно-розыскной деятельности и предъявления для опознания, возникает в связи со стремлением производящего расследование органа процессуально закрепить результаты оперативных мероприятий.
На это указывает А.Я. Гинзбург: «На практике нередко возникает необходимость в получении доказательств от того же субъекта, от которого уже была получена в ходе оперативно-розыскной деятельности информация доказательственного характера».20
Решение этих вопросов должно опираться на общее положение теории доказательств в уголовном процессе. Законодатель различает виды источников доказательств, в основе их деления положены различия в способе собирания и закрепления доказательств. Так, ст. 87 УПК регулирует использование протоколов следственных и судебных действий, ст. 88 УПК – документов. Для каждого из этих источников установлен собственный процессуальный режим.
Отсюда вытекает правило о допустимости доказательств как условии их использования в соответствии с законом. Г.М. Миньковский правильно пишет: «Правила о допустимости отграничивают прежде всего информацию, могущую иметь доказательственное значение, от полученной без соблюдения этих правил».21
Вопрос о соотношении простого узнавания, происходящего в ходе оперативных действий с предъявлением для опознания, должен решаться следующим образом: если оперативно-розыскное мероприятие не препятствует последующему осуществлению всех элементов процедуры следственного действия, то оно может быть допущено. В противном случае нужно отказаться от такого мероприятия, если есть возможность заменить его другим. Так если опознание проведено по фотографии, в порядке ч. 3 ст. 165 УПК, или если по показаниям потерпевшего разработан фоторобот или составлен словесный портрет, с помощью которых оперативными работниками задержан подозреваемый, препятствий к процессуальному опознанию «вживую» нет. Достоверность опознания по фотографии обусловлена качеством изображения, а факт моделирования образа не подкреплялся новой информацией.
По этим соображениям нельзя признать правильными рекомендации проводить предъявление для опознания с целью проверки правильности оперативно-розыскного опознания с участием опознающего. Так, например, А.В. Дулов и П.Д. Нестеренко, приведя пример опознания преступника свидетелем, указавшим следователю на него в момент выхода из проходной завода, рекомендуют в целях проверки правильности опознания в таких условиях проводить впоследствии предъявление для опознания уже по правилам УПК.22 Думается, что это неверно. Результат такого повторного опознания заранее предопределен, а само действие превращается в инсценировку.
Единственной процессуально приемлемой формой получения доказательственной информации в указанном выше случае является допрос свидетеля, потерпевшего. В ходе допроса следователь должен подробно выяснить условия наблюдения, приметы, по которым произошло узнавание. В этом случае результаты узнавания получат процессуальную форму информации, и будут исследоваться по всем правилам оценки доказательств в уголовном процессе.
Также, необходимо заметить, что в ст. 11 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» отмечается – «результаты оперативно-розыскной деятельности могут быть использованы для подготовки и осуществления следственных и судебных действий», а также использоваться в доказывании по уголовным делам в соответствии с положениями уголовно-процессуального законодательства Российской Федерации, регламентирующими собирание, проверку и оценку доказательств». Думается, что указанные законодателям требования являются, ничем иным, как прямым запретом на непосредственное использование результатов оперативно-розыскной деятельности в качестве доказательств по уголовным делам, без приведения их в соответствие с УПК, путем проведения последующих следственных действий.
В свете рассмотренной проблемы о соотношении оперативно-розыскного опознания и предъявления для опознания, думается верным замечание Н.М. Кипнис, который указал: «Необходимо, чтобы в уголовно-процессуальном законодательстве имелся прямой запрет использовать в качестве доказательств по уголовным делам фактические данные,
29-04-2015, 04:31