Во всех локальных группах эвенков сложились свои устойчивые танцевальные миниатюры, в которых название каждого танцевального напева определяется устойчивой возгласной манерой: у северо-енисейских йохарье, эсэрай одзорай, эмэлэкэл; у южно-енисейских йохжорье, гэ сэм-гэ, олилэколийэ, голдыка-авуун; у при байкальских ийэхэрьэ, гоосоогай, одаодзайан; у витимо-олекминских йэхэрьэ, огокай, осорай, гэсэгэр, одзор, даалиэр, делехэндэ; у алдано-зейских эхэкээн, осорай гэсигор, дэвэй манчормальчор, даалиладаалель, одзоро-ддоорйодээ; у охотских хэдаа-хээдэв-эдзо. Некоторые танцы в разных группах эвенков содержат родство: йохолье – йэхэрьэ; одзорай – одза – одзайан-одзор – эдзо – хэдза; эсэрэй – осорай; гэсэм-гэсэм – госоогай – гэсугэ – гэсигор и др.
После окончания зимнего промысла, перед отелом оленей, эвенки съезжались по нескольку хозяйств (обычно до десяти) на богатые ягелем места и встречали весну на берегу речки или озера. В это время они ловили рыбу. Родственные семьи после долгих месяцев замкнутой семейной жизни собирались вместе и, это было праздником для общительных эвенков. Именно в этот период года, сравнительно благополучный для них, так же как и для большинства их соседей, устраивались игры, празднества, на которые съезжались любители повеселиться с окрестных стойбищ. Нередко такие сборища посещали и охотники-якуты. Танцевали всегда на открытой полянке вечером, когда спадал дневной зной. Большой летний день, светлые ночи позволяли веселиться и далеко за полночь. «Тунгусы — большие любители танцевать, и весьма не трудно уговорить их потанцевать. Пляшут они, всегда нарядившись в свои ровдужные (замшевые) богато вышитые бисером костюмы», — писал этнограф Р.К. Маак.
В прошлом эвенки всегда заводили икэн, что в переводе означает «песня, пляска». Наименования и движения танцев, которые зафиксированы исследователями, по-видимому, не древние, но они все, же дают представление о некоторых локальных особенностях эвенкийских танцев. Имеющиеся в литературе сведения о них крайне отрывочны, но по ним можно судить об эволюции эвенкийского танца. Одно из наиболее ранних упоминаний о танцах охотских эвенков принадлежит Я.И. Линденау. В 1743 г. он писал: «Об увеселении их мало, что можно сказать, есть у них хороводная пляска». Из скупых описаний наблюдателей эвенкийских танцев XIX в. видно, что они были очень темпераментны. Это отметил, например, А.Ф. Миддендорф, посетивший Сибирь в 1843—1844 гг.: «Разразилось плясовое бешенство энтузиастов. Сначала образовался маленький кружок вперемежку из мужчин и женщин, в том числе и совершенных старух... Схватились за руки, и началась безыскусственная пляска, заключавшаяся в передвижении ног в сторону. Вскоре, однако же, круговая пляска стала оживляться; движения обратились в прыжки и скачки, все тело покачивалось, лица разгорались, восклицания становились все восторженнее, один старался перекричать другого; сбросили полушубочки, сбросили набедренники. В заключение всех обуяло бешенство. Некоторые еще пытаются противиться, но вот уже и у них голова незаметно начинает покачиваться, то вправо, то влево под такт, и вдруг такой зритель, как будто прорвав твердый оплот, вторгается в круг пляшущих. Все отрывочнее, все шумнее становятся движения, да и напев восклицаний: «hуря, hуга - hуга, hуго — hугу, hумго, hумго -hака, Пака — аhапдо, аhалдо — hар-га, hарт, hарга». Наконец весь круг расстраивается только вследствие крайнего утомления, ноги и голоса не действуют более».
Р.К. Маак, обследовавший несколько позже Вилюйский округ, тоже отметил, что пляска тунгусов доходит до «бешенства». Но уже в конце XIX в. В.С. Серошевский обратил внимание на замедление темпа тунгусского танца под влиянием якутов: «Движения тунгусов легки, часто грациозны, всегда порывисты. Впрочем, эта порывистость, почти судорожность движений значительно сглаживается с переменой образа жизни и платья. Оседлые тунгусы, скотоводы, в просторных якутских сонах (верхняя одежда) двигаются так же солидно, как и якуты; наоборот, занимающиеся охотой вместе с тунгусами якуты, в легких тунгусских костюмах в обтяжку, усваивают до некоторой степени порывистость и урывчатость тунгусских движений». Все это говорит о том, что даже в раннее время совместное проживание двух народов приводило к взаимовлиянию их культур.
В настоящее время у эвенков основным традиционным танцем остается хоровод, но в разных районах он носит различные названия. Наиболее распространен «ДЭРЁДЭ». Это слово — первый выкрик запева. Выделено два варианта эвенкийского кругового танца «Дэрёдэ» (по материалам, собранным М.Я. Жорницкой в разных районах Якутии). Танец начинается с приглашения в круг. Участники этой части движутся по ходу солнца в сравнительно умеренном темпе. Постепенно круг расширяется, замыкается, темп движения нарастает. Заканчивается танец быстро. В хороводе неопределенное число участников.
Сначала танцующие делают шаг влево левой ногой, чуть приседая на ней, пятку правой ноги приподнимают. Затем правую ногу приставляют к левой, ударяя носком в пол и чуть разворачивая его вправо; одновременно выпрямляют левое колено. То же движение повторяют.
В 1960 г. удалось записать текст и мелодию запева танца от Г.Н. Григорьева, эвенка Учурского района:
Дэр'о дэр'о дэр'о-дэс Дэвэрэн, — дэрку дэрэдэс Чалбуг сиги бугайалду Авдуйалты кэтэлдэ Асиктачи дуннэйэлду Бэйнэцилты кэтэлдэ Сэлэмэйэ дэктэндэчи Дэгимийэ д'эгд'эридин.
Дэгинэ Накнэ эьид'эрэп Дэр'о дэр'о дэр'о-дэс Дэлку дэр'о дэр'о-дэс Усуконду усунупнэл Гиркуд'аячат икэдэнэл Дэгигэчин шраиакал Нэнд' эгет урунд'энэл Дэр'о-дэр'о дэр'о-дэс Дэвэрэн — дарку дэр'о-дэс.
В чащах березняковых. Стало много животных, А в еловых местах Стало много зверей. С железными крыльями Подобно лету птицы Играем, прыгая — летая, Собравшись все вместе.
Давайте ходить с песнями, Шагая подобно птице. Пойдемте вперед, радуясь.
Несколько иной текст запева к учурскому варианту «Дэрёдэ» был зафиксирован Г.М. Василевич в 1947 г. под названием «ДЭВЭЙДЭВЭР ИКЭДЕГЭТ», что означает «давайте петь свою дэво». Этот вариант танца «Дэрёдэ» наиболее распространен среди эвенков.
Второй вариант эвенкийского «Дэрёдэ» представляет танец амурских эвенков, издавна осевших в Тимптонском районе, — здесь его называют «МОНЧОРАКАН». Движения его порывисты, стремительны, с резкими прыжками и низкими приседаниями. Начинают танец пять-шесть человек во главе с запевалой, взявшись за руки и двигаясь по ходу солнца. Делают прыжок левой ногой влево по кругу, слегка приседая. Одновременно корпус резко поворачивают вправо, левое плечо проводят вперед. Затем следует небольшой прыжок вправо, корпус резко поворачивают влево, правое плечо проводят вперед. Постепенно к первым танцорам присоединяются следующие, круг увеличивается и замыкается. Теперь исполнители, чуть подпрыгнув, опускаются в глубокое приседание на полупальцы обеих ног, продвигаясь немного влево. Не выпрямляя корпуса, вновь слегка подскакивают и опускаются в полное приседание, продвигаясь чуть вправо. Движение исполняется мягко, пружинно, то в одну, то в другую сторону, продвигаясь влево больше, чем вправо. Мелодия и текст запева к танцу были записаны в 1960 г. от Г.К. Енокова, эвенка Тим-птонского района.
Мончо-мончо-мончоракан Мончорала эмэкэллу Мончор-мончор гунд'энэкэр Дэр'одэлэ дэвэдснэ Дэр'одэлэ эмэкэллу Эдэр ыччат аядилин Дэродэлэ эмэкэллу Мончор-мончор гунд' энэкэр Мончор-мончор мончоракан.
Мончо-мончо-мончоракан. Приходите на мончору, Мончор-мончор запевая, Дэрэду напевая, Приходите на дэрэду. Из молодежи лучшие, Приходите на дэрэду, Мончор-мончор запевая. Мончор-мончор-мончоракан.
Особое место занимает танец «ХЭДЬЭ», исполняющийся аяномайскими эвенками. Построение хоровода такое же, как и в предыдущих танцах, с характерным четким отстукиванием пятками. Исполнители, чуть приподнимаясь на полупальцы правой ноги, делают шаг с ударом левой ногой влево, одновременно ударяют пяткой правой ноги об пол, чуть сгибая колени; руки, опущенные и соединенные ладонями, проводят вперед. Затем приподнимаются на полупальцы левой ноги и, скользя носком по полу, правую ногу приставляют к левой. С ударом опускают обе пятки, чуть пружиня колени, руки опускают вниз. «Хэдъэ» аяномайских эвенков отдаленно напоминает улахан-чистайский и асе-ляхский варианты. Кроме того, у эвенков зафиксированы и другие названия хороводного танца: в Алданской районе - «ОСОРАИ» (по-видимому, от якутского «Осуохая»), в Тимптонском районе — «ОДЁРО», у олекминских эвенков - «ГАСИГАР». По типу движения эти танцы аналогичны якутскому «Осуохаю».
Таким образом, в настоящее время хороводные эвенкийские танцы довольно медленны, по темпу и запеву они близки якутскому хороводу. В прошлом, во всяком случае, еще в середине XIX в., танцы эвенков были более быстрыми и темпераментными. Видимо, такая трансформация танцевального темпа произошла под влиянием якутского кругового танца осуохай.
Эвенкийский хороводный танец «ЁХОРЬЁ», распространенный у эвенков Эвенкийского автономного округа, не зафиксирован среди эвенков Республики Саха (Якутия). Имеющиеся в нашем распоряжении более ранние письменные свидетельства об этом танце также указывают на сближение его по темпу с якутскими более медленными танцами второй половины XIX в. Так, А. Мордвинов, в 1860 г. описавший эвенков и долган Туруханского края, указывал: «Увеселение тунгусов и долганов — обычное, как и других инородцев. Пляска состоит также в общепринятом круге: мужчины и женщины взявшись за руки, попарно или как случится, становятся в один круг, в центре которого утверждают палку, и начинают тихо кружиться то в одну, то в другую сторону, переставляя или правую ногу за левую или наоборот и припевая дружно, в такт ударам ног: «ёхор-ё, ёхор-ё, чех, чех, ёхор-ё» или «хай-кан-хачу».
Кроме хороводных танцев у эвенков были подражательные и индивидуальные танцы. В Алданском и Тимптонском районах были, записали рассказы об индивидуальном танце «КАРАВ» («ЖУРАВЛЬ»). Он был широко распространен у всех северных народов. Исполнитель этого танца поочередно подпрыгивает то на одной, то на другой ноге, свободная нога согнута в колене, носок находится на уровне щиколотки. Руками он проделывает движения, подражающие взмахам крыльев. Танцующие криками воспроизводят курлыканье журавля, вытягивают шею вперед. В этом танце могли участвовать и женщины и мужчины, число исполнителей не было ограничено. Определенной устойчивой композиции танец не имел.
В Алданском районе нам удалось наблюдать массовый подражательный танец-пантомиму «ХОРОГДО» — «ГЛУХАРЬ». Обычно этот танец исполняют девушки. Изображается глухариный ток. Танцующие, присев низко на корточки, заложив руки за спину, проделывают корпусом вибрирующие движения, затем взмахивают руками, как крыльями. В таком положении они передвигаются, изредка подпрыгивают. Один изображает самца — он ходит вокруг девушек-самочек, имитируя движениями распушенные перья. При этом все издают скрежещущие звуки. Танец определенного музыкального размера не имеет.
Танцы «Хорогдо» и «Карав» заводились во время общих сборов эвенков. Надо полагать, в прошлом они имели тотемический характер и исполнялись в честь родовых патронов.
По свидетельству Г.М. Василевич, охотничьи обряды эвенков прежде сопровождались танцами «Лапо» и «Хокилъ», имитирующими преследование зверя.
Описание подобной обрядовой церемонии дал А.Ф. Анисимов в 1949 г.: «Танец этот, судя по рассказам стариков-эвенков, представлял собой красочную пантомиму, изображавшую характерные повадки зверей. Танец сопровождали песни-импровизации, обращенные к зверям. Старики и наиболее опытные охотники были запевалами и руководителями танца». А.Ф. Анисимов назвал этот племенной обряд «ШИНГКЭЛАВУН». К.П. Борисов, эвенкийский охотник из Алданского района, припоминал, что в детстве он с другими детьми, подражая оленям, разыгрывал сцены из охоты на дикого оленя: одни изображали крадущихся охотников, другие — животных. Дети издавали разные звуки, имитируя хорканье оленей.Сегодня нельзя с уверенностью утверждать, что круговая пляска с песней-импровизацией (икэн, икэ-вун) очень древнего происхождения. «Значение слова икэн (хатан, шгин), обозначающего танец с пением, свидетельствует о том, что на самых ранних этапах истории эвенков танец с пением был охотничьей пантомимой и игрищем охотников, в котором выражалась сила, ловкость, быстрая сообразительность, смелость», писала в работе «Эвенки» Г.М. Василевич.
Отсюда подражательные танцы, задабривание и зазывание зверей, появление охотничьих мистерий и импровизированных песен и танцев.
Следует сделать вывод о том, что подражательные танцы основывались на наблюдениях эвенков над окружающей природой, над повадками зверей и домашних животных, на подражании охоты на различных зверей, в них сохранились элементы задабривания и зазывания зверей, появление охотничьих мистерий и импровизационных песен и плясок, поклонение духам-хозяевам тайги, отдельным духам зверей, которые у эвенков и эвенов превратились в тотемов.
1.2 Танцевальная культура ительменов, коряков, чукчей и юкагиров
Ительмены
Вначале XVIII в. ительмены занимали южную часть полуострова Камчатка. По языковым особенностям они делились на три группы – северную, южную и западную. Северная – самая многочисленная – обитала по р. Камчатке и восточному побережью полуострова, южная – от р. Налачевы до мыса Лопатки, западная – по западному побережью полуострова (с. Седанки и Усть-Хайрюзово, Ковран и др.).
На принадлежность к той или иной локальной группе указывало прибавление к самоназванию «итэнмэн» наименования реки или урочища, где располагались их поселения.
Основными занятиями ительменов – рыболовство и морской зверобойный промысел, дополнявшиеся на пушного зверя и собирательством. Транспортным средством служила собачья упряжка. Зиму проводили в полуподземных юртах с входом через дымовое отверстие, а лето в свайных балаганах, крытых травой.
Хореографические жанры ительменов представлены многообразием пластических форм от мимических гримас (своеобразные «танцы лица») до активных танцевальных движений всего тела, определяемых ковранцами к’олкас, тигильцами колхэсхэнэзэн и камчадалами кузелькинга (или камкач), в буквальном переводе означающих «ломаться», «выгибаться». Имитационно-подражательные танцы ительменов, изображающие животных и птиц, сопровождались звукоподражанием и выкриками кильхи к’плесильхч «выйди плясать», кхетэнзахч «плечами и головой пошевели», кулихан к’ынчувих «бедрами пошевели».
У восточных ительменов практикуется заимствованный у эвенов танец норгали со звукоподражанием хорканью оленей.
По сообщению Г.В.Стеллера, на празднестве, которое устраивал охотник, добывший медведя (что почиталось особой честью для него и всей его семьи), пляску начинала молодежь во время снятия шкуры с животного. Старики присоединялись к ним позже, когда пляска достигала определенного подъема. Празднество заканчивалось обращением к медведю с просьбой не сердиться и рассказать своим сородичам, какой хороший прием был ему оказан охотниками, чтобы и те в будущем пришли в гости к людям.
Содержание пляски на этом празднике раскрыто значительно позже этнографом В. Маргаритовым. Танцующие подражали походке, играм медведя, причем одни изображали медведя, другие – медвежат и медведицу. Пляски сопровождались резкими выкриками.
О подражательном характере плясок ительменов писал в 1802г. путешественник Ж. Лессепс: ительмены «любят подражать животным, ловимых ими, как-то куропатке и пр., а особливо медведю; представляют его тихую и увалистую походку, разные его положения т.е. медвежат около своей матери, любовные игры самцов с самками и, наконец, их движения, когда бывают обеспокоены… Представляют все движения его так натурально, что нельзя лучше. Трудно сыскать таких искусных плясунов, походка и все движения, медвежьи подражаемы без ошибки.
Коряки.
Коряки составляют одну из народностей северо-восточных палеоазиатов в Арктике. По языку, материальной и духовной культуре коряки близки к чукчам. Древние связи с коряками обнаруживаются в культуре ительменов, эскимосов, юкагиров, эвенков и эвенов. Название «Коряки» появилось в русских документах и XVII веке и, по мнению И.А. Вдовина, было заимствовано на северо-западе от юкагиров, которые называли их кэрэкэ, и возможно, от охотских эвенов, называвших оседлых коряков хэкэл. Другие полагают, что слово «корак» означает «оленный» от слова « кор» - «олень». Корякский язык входит в чукотско-камчатскую языковую семью. По переписи 2002 года численность коряков составляет 8743 человека. В основном они проживают на Камчатке, небольшая часть расселена на побережье Охотского моря и в Магаданской области.
Многочисленные территориальные группы коряков объединяются в две крупные группы – тундровые или оленные чавчувены и береговые или приморские нымыланы. Среди чавчувенов выделялись тайгоносские, камчатские, гижигинские, паренские коряки; среди нымыланов – паланцы, тигильцы, каменцы и другие. В XX веке разница между различными группировками коряков постепенно начала стираться. Что касается этногенеза коряков, ограничимся гипотезой, получившей подтверждение в современной науке, а именно, об их автохтонном происхождении. Коряки являются коренным народом Арктического Севера, предки которых мигрировали на северо-восток из более южных районов в 1 тысячелетии н. э. и сформировались как этнос на Камчатке в течение длительного периода. Следы более древней культуры несут оленные коряки. Приморские коряки усвоили основы культуры морского зверобойного промысла от эскимосов.
Чавчувены, тундровые коряки, были оленеводами; приморские коряки, нымыланы, занимались промыслом морского зверя, рыболовством и охотой. Представители многих группировок вели комплексный тип хозяйства, сочетая те и другие виды промыслов, сухопутную и морскую охоту.
Традиционный танцевальный фольклор коряков существенно трансформировался в результате взаимовлияния культур соседних народов. Хореография береговых и оленных коряков, как и у других народов северо-востока России, делится на обрядово-ритуальные танцы, танцы-инсценировки, игровые и личные (индивидуальные) танцы.
У коряков особенно почитался «Праздник добычи первой нерпы». Когда нерпу вытаскивали на берег, женщины и мужчины ходили вокруг нее с говорящими головнями и исполняли импровизационные танцы. Смысл их – благодарение духов за удачную охоту. Танцы состояли из двух имитационно подражательных импровизаций. Исполнительница делала шаг с правой ноги и одновременно приседала на ней. Затем приподнимала, чуть согнув в локте, правую руку, отбрасывала кисть и резко выдвигала в сторону правое бедро. При этом прямой корпус она слегка наклоняла влево. Повторяя те же движения, она делала шаг с левой ноги, приподнимала левую руку, а корпус слегка наклоняла вправо. В танце исполнительница подражала быстрым и гибким движениям вынырнувшей из моря нерпы.
Одновременно с шагом с правой ноги и небольшим поворотом корпуса вправо исполнительница приподнимала вверх плечи, а голову поворачивала влево. Руки, согнутые в локтях, держала впереди
29-04-2015, 02:35