Кроме основного кругового танца В.И. Иохельсон отметил у юкагиров и танец «ЛЕБЕДЬ». В этом танце в центре круга стояла сольная пара, которая представляла любовную пару лебедей. Весь круг вращался по ходу солнца вокруг них. Солисты проделывали самостоятельные движения, не связанные с общим кругом, а именно «лебедь кружится вокруг лебедки, поднимая попеременно-то правое, то левое крыло (руку), в то время как лебедка старается избежать его прикосновения».
По мнению исследователя, этот танец преобразован из кругового и парного танца. Можно предположить, что в прошлом у юкагиров, как и у их соседей, существовали отдельные движения подражания птицам. Эти движения вполне могли существовать и исполняться в качестве самостоятельного парного танца. Сами юкагиры рассказывали: «В прошлом у нас был танец «Лебедь», танцевали его два человека — обычно женщины. Они становились рядом, поочередно взмахивали то правой, то левой рукой, подражая взмахам крыльев. Голову резко закидывали то вправо, то влево, как лебедь шею, а голосом подражали разным звукам лебедя: то трубному пению, то звукам «гат-гонг», то шипящим «кли-кли-кли>>. Ноги в танце участия не принимали».
Свой хоровод юкагиры называют «ЛОНДОЛ» или «ЛОНГДОЛ». Возможно, современный юкагирский народный танец преобразован из двух бытовавших в прошлом танцев: хоровода «Лондол» и парного танца «Лебедь».
В современном варианте «Лондола», в отличие от эвенского, чукотского, якутского танцев, в центре хоровода — пара солистов. Весь круг танцующих проделывает ногами описанное выше движение, корпус и руки приподнимаются четко, чуть вверх с подъемом ног на полупальцы и опускаются вниз одновременно с опусканием на стопы. Движения сольной пары переосмыслены, они хранят некоторые следы подражания взмахам крыльев, но поэтичность, лирика, ухаживание лебедя за лебедкой утеряны. Старики подтверждают, что центральная пара в танце существует с давних пор. Молодежь, исполняющая сольную партию, считает, что пара изображает охотников, которые показывают способы охоты и рассказывают о своих успехах. Вначале XVIII в. ительмены занимали южную часть п-ова Камчатка. По языковым особенностям они делились на три группы – северную, южную и западную. Северная – самая многочисленная – обитала по р. Камчатке и восточному побережью полуострова, южная – от р. Налачевы до мыса Лопатки, западная – по западному побережью полуострова (с. Седанки и Усть-Хайрюзово, Ковран и др.).
Сольную пару с основным кругом танцующих связывают ритм, размер и темп танца. Когда солисты заканчивают показ отдельных движений, имитирующих действия охотника, повадки животного или птицы, они становятся в общий круг. Тогда выходит новая пара или танец заканчивается.
Тесный контакт юкагиров с чукчами и эвенами привел к тому, что в исполнении движения танца и его характере ясно прослеживаются чукотские элементы, и только у некоторых юкагиров сохранилась память о существовании собственного танца с наличием в центре пары. Но каковы были его движения, они не знают и не могут воспроизвести, заявляя: «Сейчас мы танцуем по-чукотски».
В Нижнеколымском районе все знают о существовании танца «ПИЧГЭЙН'ЭН», что в переводе с чукотского языка на русский означает «горлом кричать». Танцуют его чукчи вместе с юкагирами, но чукчи считают его своим. Движения этого танца исполняются на расслабленных ногах, с расслабленным корпусом. По выражению чукчи Н.И. Таврата, «у танцующих нет костей».
При исполнении танца «Пичгэйн'эн» для начала собирается небольшое количество людей, образуется круг. Положив руки друг другу на плечи, танцующие наклоняют корпус чуть вперед, голова полуопущена книзу, в коленях ноги чуть согнуты. Движение начинается влево по кругу. Небольшой шаг влево левой ногой, ступня повернута вправо внутрь, левое плечо повернуто вправо по направлению в центр круга, правая нога приставляется к левой на невысокие полупальцы с небольшим ударом о землю, пятка ноги чуть приподнята, в колене нога расслаблена. Затем небольшой шаг вправо правой ногой, ступня правой ноги повернута влево, левую ногу приставляют к правой на невысокие полупальцы, чуть ударяя носком о землю, в колене нога расслаблена, правое плечо повернуто налево по направлению к центру круга. Одновременно поворачивают голову направо и налево. Запев чукотского танца состоит из хорканья (подражания храпу оленей на разные голоса).
При сравнении юкагирского танца «Лондол» с чукотским танцем «Пичгэйн'эн» отчетливо прослеживаются различия и в самих движениях, и в манере исполнения, и в сопровождении. Юкагиры восприняли, по-видимому, чукотский танец, сохранив память о существовании юкагирского. Такую же картину мы наблюдали в других районах, где юкагиры с давних времен ассимилировались эвенами. Они танцуют эвенский танец «Хэдьэ», забыв о существовании своего национального танца, который в разных районах имеет свой вариант, и ни один из них не похож на юкагирский танец.
Лишь небольшая локальная группа юкагиров, живущая в Верхнеколымском районе по рекам Нелемной, Ясачной и Коркодону, сохранила движения, присущие юкагирскому танцу. Здесь и сегодня можно увидеть в основном парные или индивидуальные имитационно-подражательные танцы, которые пластически передают повадки оленя, волка, лебедя, ворона и др. [В.Н. Нилов, Северный танец: традиции и современность, М. - 2005, 82-86с.].
1.3 Танцевальная культура эскимосов
Эскимосы – самые северные обитатели Земли. Их редкие и малочисленные ныне поселения узкой полосой растянулись от берингоморского побережья Чукотского полуострова вдоль прибрежной полосы Аляски и прилегающих к ней островов, по побережью и островам Канадского арктического архипелага до покрытой вечными ледниками Гренландии.
Полученные за последние три-четыре десятилетия научные данные в области археологии, антропологии, этнографии и строя языков коренного населения субарктической зоны Азии и Америки свидетельствует о том, что центром прародины эскимосской культуры явилась область древней Берингии, а точнее – район азиатского и американского побережья Берингова пролива. Пришедшие в эту область Берингоморья из Северо-Восточной Азии предки протоэскалеутов первоначально заселили прибрежные земли.
Жизнь в суровых условиях арктического и субарктического климата, в краю горных хребтов и тундры, примыкающих к берегам Ледовитого и Тихого океанов, обусловила развитие своеобразного хозяйственного уклада эскимосов.
До освоения шлифованных орудий в комплекс хозяйственной деятельности протоэскалеутов входили охота на оленя и мускусного быка, рыболовство и добыча мелкого тюленя примитивными каменными и костяными орудиями, а в период позднего неолита, когда такие орудия появились, комплекс их занятий обогащается охотой на крупного морского зверя, особенно моржа и кита, что повлекло за собой зарождение коллективного труда (особенно при добыче китов, их транспортировке к берегу и разделке).
В эпоху позднего неолита предметы быта и охоты из камня, кости, китового уса, шкур морских животных и птиц, украшения из моржового клыка (художественная резьба, миниатюрные скульптурные изделия) стали более совершенными; искусство обработки камня и кости достигло высокого расцвета. Без всякого преувеличения великим достижением эскимосов можно назвать изобретение поворотного гарпуна, применение которого при добыче крупного морского зверя – кита, моржа, белухи – во много раз увеличило продуктивность труда морских охотников и, в конечном счете, повлияло на изменение социальной организации: локально изолированные и малочисленные семейные общины, а также одиночные семьи стали концентрироваться в относительно крупных приморских поселениях, образуя в них по одной или несколько родственных и территориальных общин, что диктовалось необходимостью коллективных условий при добыче крупного морского зверя, объединения родственников и соседей при постройке постоянных полуземляных жилищ и защите от возможных врагов.
Общая численность эскимосского населения определяется ныне примерно в 100 тыс. человек, из них в России проживает около 1300 человек.
Несмотря на тяжелые условия существования, эскимосы, заселив и освоив самые северные земли, создали самобытную, высокоорганизованную культуру, истоки которой лежат в глубокой древности. Археологические находки последнего времени свидетельствуют о том, что традиционная культура эскимосов находилась на высоком уровне
Эскимосский фольклор и культура, как и фольклор аборигенов населения северо-восточных районов Дальнего Востока и Северной Америки, представляет важный источник для изучения и понимания древней и современной культуры эскимосов.
Хореографическое искусство эскимосов, несомненно, очень древнее. Об этом говорят орнаментированные пластины из моржового клыка на женских черепах – находки из древнеэскимосских погребений. Аналогичны им сохранившиеся до наших дней кожаные головные повязки у науканских эскимосов, которые они надевали во время танцев на празднике, посвященном проводам кита.
Специальные исследования хореографического искусства эскимосов были начаты М.Я. Жорницкой в 1971 г. в местах их современного компактного расселения на побережье Берингова и Чукотского морей в с. Новочашшно, Сиреники, Нунямо, Лорино, Лаврентия и Уэлен. Здесь живут семьи эскимосов, переселившихся из существовавшего прежде отдаленного с. Наукан.
Перед исполнением своих танцев эскимосы надевают специальные перчатки, которые придают особую выразительность танцу, вся пластика которого построена на движениях рук.
Каждый эскимосский танец, кроме импровизированного, исполняется на определенную, закрепленную за ним мелодию. Движения чередуются в строго установленном порядке. Большинство состоит из короткого вступления, середины (двух частей) и лаконичной концовки.
Вступление — дробные удары в бубен, сопровождающиеся протяжными возгласами «аэ-ой-яй-ой». Исполнитель становится во вторую позицию, чуть согнув ноги в коленях. Первая часть проходит в медленном темпе — движения замедленные, вялые, описательного характера. Исполнитель как бы постепенно вспоминает танец, входит в его ритм. Затем он меняет позу и во второй части те же движения повторяет в более быстром темпе, танец становится темпераментным, работает верхняя часть тела (корпус, голова и особенно руки).Каждое движение он проделывает четко, выразительно, время от времени выкрикивая «она! ок! ая!», продвигаясь скользящими прыжками то в одну, то в другую сторону. Женщины танцуют более лаконично и менее темпераментно.
Танцы эскимосов можно условно разделить на обрядово-ритуальные, имитационно-подражательные, танцы-инсценировки (пантомимы), игровые и импровизационные.
Обрядово-ритуальные танцы составляли неотъемлемую часть традиционных праздников, уходящих в глубокую древность и связанных с культом особо' почитаемых промысловых животных: кита, моржа, нерпы. Добыча зверя не считалась его убийством. По представлениям эскимосов, зверь сам жаловал в гости к людям. «Гостя» старались всячески ублажить, чтобы он остался доволен приемом и вновь пришел к охотникам. Смысл обрядовых праздников эскимосы ли, с одной стороны, в благодарении за удачную охоту, сдругой – в испрашивании богатой добычи в будущем.
«Праздник кита» был самым большим праздником эскимосов. Важными также считались «Праздник моржовых голов», «Спуск первой байдары», «Добыча первой нерпы, лахтака», а также окончания сезона охоты и проводов душ убитых зверей. Многие ритуальные действия на праздниках сопровождались танцами, которыми старались задобрить, «развеселить» духов тех или иных животных.
Некоторые сведения об обрядовых танцах эскимосов содержатся в трудах В.Г. Тан-Богораза, И.К. Воблова и др. Все литературные источники представляют большой интерес для понимания традиционной культуры эскимосов, но, к сожалению, ни пластики движения, ни ритмического рисунка танца по этим материалам восстановить невозможно.
В начале XIXв. у эскимосов, как и у алеутов, существовали большие землянки, в которых жили несколько семей. Здесь же проводились различные обрядовые и ритуальные представления, обязательной частью их являлись пляски. У эскимосов, населяющих восточную часть арктического архипелага, главным образом Баффинову Землю, праздники проходили в общественных зданиях, сооруженных специально для этой цели. У эскимосов Кадьяка, Аляски и Гудзонова залива до середины XIXв. были распространены общинные полуподземные жилища — кажим. Женщины допускались туда только на время некоторых обрядов и праздников.
Особенно торжественно отмечался в прошлом «ПРАЗДНИК КИТА». Активное участие в нем принимали все жители селения, так как охота на кита проводилась коллективно: только общими усилиями охотников кита удавалось загарпунить и доставить к берегу. Охота на кита была сопряжена с риском для жизни, от промысловиков требовалось большое мужество. Успех зависел, прежде всего, от умения правильно направить байдару и четко бросить гарпун. Маневрирование возле раненого кита, подтягивание туши к берегу требовали особых навыков и сноровки. В разделке туши принимало участие все население — и старшее и младшее.
«Праздник кита» устраивали после добычи этого животного. Все охотники, участвовавшие в промысле, сначала объезжали кита по ходу, солнца. Когда тушу подтягивали к берегу, «гостя» встречали все жители поселка песнями и танцами. В танцах воспроизводили процессы охоты и разделки животного. Танцоры прыгали, поворачивая голову направо и налево, радуясь удачной охоте и благополучному возвращению.
«Угощала» кита жена охотника, который его загарпунил. Она предлагала ему кусочки мяса, коренья, «поила» пресной водой. Затем женщины преподносили участникам охоты традиционное кушанье паюхтак'ут (вареная оленина с кореньями). Охотники, в свою очередь, одаривали женщин китовым мясом и жиром. При разделе туши лучшие куски получали мужчины, загарпунившие кита, и те, кто первым пришел на помощь. Затем мясо раздавали остальным промысловикам. Свою долю получали все жители селения и гости; оставшееся мясо закладывали в ямы.
У эскимосов, так же как и у алеутов, «Праздник кита» был праздником всего селения. К нему тщательно готовились, для него специально создавали и разучивали песни и танцы. Он длился до тех пор, пока были съестные припасы, и заканчивался церемонией проводов кита.
А движения эскимосов в имитационно-подражательных танцах и танцах-инсценировках по сравнению с обрядовыми более разнообразны.
Танцы-инсценировки (пантомимы) имели определенный сюжет и структуру с установленным порядком чередования тех или иных движений под определенную мелодию .
Вывод. Проанализировав материалы исследователей изучавших и изучающих традиционную культуру коренных народов Севера отметим, что сохранились отдельные обряды, традиции и в целом традиционная танцевальная культура сохранила своеобразие, ощущается темперамент, дух танцев, пантомимные моменты, характерная лексика и, конечно же, своеобразная пластика каждого народа.
Также нами в традиционной танцевальной культуре народов Севера выделяются такие круговые танцы как: «ХЭДЬЭ», «ЛОНГДОЛ». Перенесших на себе столетия, также выдержавших переселения на их земли других народов, которые во многом повлияли на самобытность народа, но эти вышеперечисленные танцы, сохранились в своеобразной и первоначальной форме.
Хотелось бы отметить, что большое значение в танцах коренных народов Севера имеют подражательные танцы. Так как танцевальная культура народов Севера исходит из глубины существования конкретного, северного этноса, ее обрядов, мифов, сказок и религиозных верований. Имея языческую веру, коренные народы имели свой определенный тотем, который они почитали и приклонялись перед ним как первопредком.
ГЛАВА II. ПОДРАЖАТЕЛЬНЫЕ ТАНЦЫ КОРЕННЫХ НАРОДОВ СЕВЕРА
В прошлом, и в настоящее время у коренных народов Севера были распространены подражательные танцы, существовавшие как часть тех или иных обрядовых действий в прошлом. Большинство подражательных танцев тотемического характера, они были связаны с почитанием тотемных зверей и птиц у различных родов и племен. Подражательные танцы исполнялись и в охотничьих обрядах, связанных с умилостивлением убитых людьми зверей.
Уважительное отношение к природе и ее обитателям, их почтение, очеловечивание было свойственно коренным народам Севера [А.Г. Лукина, Традиционная танцевальная культура якутов, Н. – 1998, 87с.].
Подражательный танец – своего рода «перевоплощение» в того или иного животного или птицу.
2.1 Взаимосвязь сюжетов подражательных танцев с фольклором и обрядовой культурой
Исследуя проблемы взаимосвязи подражательных танцев с фольклором и обрядовой культурой, нельзя не обратить внимания на их тесную связь с тотемическим культом. Прежде всего, бросается в глаза связь между почитанием зверя или птицы и отношением к нему как предку людей, их культ. Если обратиться к обрядово-ритуальным танцам, то в их составе значительное место принадлежит имитационно - подражательным танцам и танцам-инсценировкам.
Эту же связь мы обнаружим и в мифах, повествующих о рождении медвежьего героя, популярном герое в культурной и фольклорной традиции. В этом отношении существенный интерес представляет предание аянских эвенков, повествующее о начале времени, о том, «как вначале делалась средняя земля» из трех частей вселенной – верхняя (небо- место обитания верхних божеств), средняя (тайга- место обитания эвенков) и нижняя (подземный мир- место обитания умерших), где Средняя земля вначале была очень маленькой. На ней, говорит предание, не было ни деревьев, ни гор, ни рек, ни травы. Потом земля стала расти, и со временем превратилась в большую землю. На ней появились горы, реки, лес и травы. Наконец, на земле появился медведь, а за ним и все остальные животные. Таким образом, в мифах о первотворении у эвенков первопредком является медведь.
К многочисленным и разнообразным вариантам мифов о медведе, изображающим его то, как первого обитателя земли, то, как предка людей, то, как бывшего человека, принявшего звериный облик, следует присоединить существующие у эвенков представления о медведе как духе — помощнике шамана, так называемом манги. В комплексе представлений о манги важно в данном случае то, что этот дух рисуется существом двойной природы: полузвериной - получеловеческой природы и осмысляется как дух-предок, хозяин нижнего мира и душ предков, что находит свое отражение и в семантике слова манги, означающего одновременно и «медведь», и «дух предков». В шаманских мифах звериным двойником шамана, тождественным по своим истокам духу-тотему, выступает у эвенков также медведь-предок манги.
Предания о медведе как о звере — прародителе той или иной группы людей были широко распространены по всему Северу и Сибири. В преданиях эвенов медведь изображается младшим братом матери. Удэ полагали, что они произошли от брака женщины с
29-04-2015, 02:35