Не сияет на небе солнце красное... то за трапезой сидит во златом венце грозный царь Иван Васильевич. Позади его стоят стольники, супротив его все бояре да князья, по бокам его все опричники... .

На столе валяются патроны, баранья кость, полевая карта, сводка, уздечка, краюха хлеба. За столом сидит Николка Кошевой, командир эскадрона, он заполняет анкету.

“В пять часов, как всегда, пробило подъем”. Но барак не шли открывать. Шухов никогда не просыпал подъем. До развода было полтора часа личного времени, и его можно было использовать, чтобы подработать: сшить кому-нибудь чехол на рукавички…".

Красноармеец уговаривает заведующую детским домом принять от него ребенка. Хотя нет мест, он тоже не может таскать его за отрядом. Сорок верст шел он до города, сбил ноги, ему нет выхода, как только отдать сынишку в приют.

Приехавший продкомиссар назначил Бодягина окружным комиссаром, поручил ему собрать 150 тысяч пудов хлеба и дал месяц сроку. Злостных укрывателей зерна приказал расстреливать, так как зерно необходимо армии и центру.

На сто восемьдесят четвертом километре от Москвы по Рязанской железной дороге “с добрых полгода после того поезда замедляли ход, почти как бы до ощупи”. Пассажиры льнули к окнам, желая видеть причину, о которой знали только машинисты.

Два легкомысленных генерала на пенсии очутились на необитаемом острове. “Служили генералы всю жизнь в какой-то регистратуре; там родились, воспитывались и состарились, следовательно, ничего не понимали.".

В некотором царстве, в некотором государстве жил-был помещик, “и всего-то у него было довольно: и крестьян, и хлеба, и скота, и земли, и садов. Был он глуп, читал газету "Весть" и тело имел мягкое, белое и рассыпчатое”.

Роман написан от первого лица, как записки офицера, очевидца событий. Петр Андреевич Гринев рассказывает историю своей семьи. Его отец — Андрей Петрович Гринев — ушел в отставку в чине майора, женился на Авдотье Васильевне.

“В одной из отдаленных наших губерний находилось имение Ивана Петровича Берестова”. После военной службы он вышел в отставку, жил барином, утроил свои доходы, завел суконную фабрику и “стал почитать себя умнейшим человеком во всем околотке”.

Дон Гуан и Лепорелло Всадники добрались до Мадрида и ждут темноты, чтобы пробраться в город неузнанными. Дон Гуан хвастливо заявляет: Что за беда, хоть и узнают. Только б Не встретился мне сам король. А впрочем, Я никого в Мадрите не боюсь.

Сальери рассуждает о вечных вопросах. Входит Моцарт, рассказывает, что по пути слышал игру слепого музыканта. Он привел старика с собой и попросил его сыграть что-нибудь из Моцарта. Скрипач играет, страшно перевирая мелодию.

Альбер во что бы то ни стало хочет попасть на рыцарский турнир. Рассмотрев шлем, видит, что он пробит, испорчен, его невозможно одеть. Альтер сердится на графа Делоржа, попортившего шлем.

В конце 1811 года, в эпоху нам достопамятную, жил в своем поместье Ненарадове добрый Гаврила Гаврилович Р**”. Он имел семнадцатилетнюю красавицу дочь, воспитанную на французских романах.

Бродя среди развалин монастыря, автор представляет себе его прежних обитателей, но чаще привлекают его воспоминания о плачевной судьбе Лизы: Я люблю те предметы, которые трогают мое сердце и заставляют меня проливать слезы нежной скорби!”

Кремлевские палаты (1598 года, 20 февраля). Князья Шуйский и Воротынский. Они рассуждают о том, что “народ еще повоет да поплачет, // Борис еще поморщится немного,.. // И наконец по милости своей // Принять венец смиренно согласится...”.

Автор-рассказчик сочувственно говорит о “сущих мучениках четырнадцатого класса”, станционных смотрителях, обвиняемых путешественниками во всех грехах. На самом же деле, их жизнь — настоящая каторга.

Шел снег. Путница брела по замерзшему болоту, все больше начиная беспокоиться. Посылавшие ее тоже не рассчитывали на снегопад, неожиданно начавшийся часа два назад. Теперь за Зоськой тянулся отчетливый след, но его вскоре скроет снег.

Море — огромное, лениво вздыхающее у берега, — уснуло и неподвижно в дали, облитой голубым сиянием. Оно слилось с небом, отражая его облака. Уродливо изогнутые горы окаймляют море, скрывают луну.

“Потемневшее от пыли голубое южное небо — мутно; жаркое солнце смотрит в зеленоватое море, точно сквозь тонкую серую вуаль; оно почти не отражается в воде... В порту царит суета и неразбериха. Люди в этом шуме кажутся ничтожными."