Специфика социально-политических процессов в аравийских монархиях в 90-е гг. ХХ в.

персидский залив ирак кувейт

В 90-е годы существенное влияние на социально-политические процессы в аравийских монархиях и на ход их экономического развития оказал кризис в Персидском заливе, возникший после вторжения Ирака в Кувейт 2 августа 1990 г. и продолжавшийся до конца февраля 1991 г.

С самого начала агрессии иракские информационные органы и средства массовой информации (СМИ) выдвигали ложные предлоги и абсурдные обвинения, чтобы оправдать свои действия. Так, они утверждали, что Ирак пришел в Кувейт, чтобы поддержать революционный переворот в эмирате, и что, как только революция встанет на ноги, он уйдет. В то же время СМИ твердили, что Ирак имеет историческое право на Кувейт на том основании, что некогда тот якобы являлся частью иракской территории. Другая мотивировка вторжения, повторявшаяся средствами информации состояла в том, что вторжение имело целью осуществить идею арабского единства и уничтожить искусственные границы между частями единой арабской нации, проведенные колонизаторами. Затем иракский режим вернулся к нелепым утверждениям, будто оккупация и аннексия Кувейта носят принципиальный характер, так как призваны решить задачу справедливо распределить богатство между государствами Залива и бедными арабскими странами. В следующий раз появились домыслы, что захват эмирата преследовал повысить престиж ислама в его противостоянии коррумпированным режимам и что, выступая против иностранных государств, Ирак защищает ислам от врагов. Еще одним аргументом средств массовой информации было утверждение, что кампания, развернутая против Ирака, объясняется его твердой позицией в отношении Израиля. Поэтому иракское руководство не согласится ни на какое урегулирование кризиса, вызванного оккупацией Кувейта, если одновременно не будет решен палестинский вопрос.

В связи с перечисленными выше притязаниями необходимо отметить, что утверждение руководства Ирака, будто он имеет историческое право на территорию государства Кувейт, а последний представляет собой лишь часть этой страны, не были новыми. Как мы показали в первом разделе данного исследования, в 1961 г. Ирак выдвигал тот же лозунг, пытаясь помешать самостоятельному существованию эмирата и его вступлению в мировое сообщество в качестве полноправного суверенного государства. Эти попытки были обречены на провал, ибо в основе их лежали надуманные претензии, противоречащие историческим, географическим, политическим фактам, а также международным нормам.

Среди предлогов агрессии Ирак выдвинул против Кувейта обвинения в присвоении иракской нефти, добываемой на их общей границе на месторождениях в Румейле, и в отказе предоставить выход к Заливу, необходимый ему по экономическим и стратегическим соображениям. Это произошло, когда эмират отказался продать Ираку острова Варба и Бубиян. Кроме того, Кувейт потребовал, чтобы иракское правительство выплатило ему долг - беспроцентные займы, полученные им во время ирано-иракской войны.

Анализ внутренней и внешней политики Ирака, возглавляемого президентом С. Хусейном, в 80-е годы показывает, что указанные выше предлоги носили чисто формальный характер. Истинные причины можно свести к двум основным мотивам.

Во-первых, вторжение в Кувейт было лишь шагом на пути к осуществлению амбиций иракского режима, стремившегося к территориальной гегемонии. Такая точка зрения помогает понять решение Ирака вести войну против Ирана в 1980-1981 гг., пользуясь слабостью последнего после свержения власти шаха. С этих позиций можно объяснить решение Ирака захватить Кувейт, воспользовавшись его военной уязвимостью. В обоих случаях преследовалась явная цель - установить гегемонию Ирака в районе Залива.

Во-вторых, аннексировав процветающий Кувейт с его огромными нефтяными богатствами, Ирак стремился найти выход из экономических трудностей, порожденных его войной с Ираном. Так, согласно данным Японского института экономики Ближнего Востока, затраты Ирака во время этой войны составили около 288 млрд. долл. В результате, если в начале 80-х годов иракские золото-валютные резервы достигали 35 млрд. долл., то в конце указанного десятилетия Ирак превратился в страну-должника, обремененную внешним долгом, превышавшим 80 млрд. долл.

Таким образом, согласие на уход из Кувейта в том случае, если бы ему не удалось аннексировать его, и угроза начать мировую войну при невозможности дальнейшей экспансии могли использоваться Ираком в качестве шантажа для получения финансовых средств от нефтяных монархий Персидского залива для поддержки иракской деспотической власти.

Что касается шести аравийских государств и их региональной организации ССАГПЗ, то с первого же дня оккупации они выступили против агрессии, потребовав немедленного вывода иракских войск из Кувейта и возвращения на родину законного кувейтского правительства. Кризис в Персидском заливе содействовал укреплению отношений между странами ССАГПЗ в решении проблем, связанных с вторжением Ирака в Кувейт, явилась одиннадцатая встреча в верхах государств Залива в Катаре 23-25 декабря 1990 г. В декларации, принятой на этой встрече, руководители Совета заявили о "необходимости немедленного и безоговорочного ухода Ирака со всех кувейтских территорий с тем, чтобы законные власти могли вернуться в Кувейт до 15 января 1991 г., дабы избавить народ Ирака, а также другие народы региона и всего мира от ужасов опустошительной войны. Этот документ ясно показал решимость аравийских монархий оказать сопротивление иракской агрессии и их отказ поддаться угрозам и шантажу режима С. Хусейна. Однако особенно важно, что декларация продемонстрировала осознание государствами ССАГПЗ выявленных кризисом слабых мест в политике и экономике рассматриваемого субрегиона.

Руководители Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива достаточно рано поняли, что иракско-кувейтский конфликт слишком серьезен для того, чтобы его можно было разрешить в рамках Лиги арабских государств (ЛАГ). Неудивительно поэтому, что вслед за резолюцией, принятой 3 августа 1990 г. Советом ЛАГ, министры иностранных дел стран, входящих в ССАГПЗ, сделали заявление, в котором подчеркнули, что формулировка, содержащаяся в документе ЛАГ относительно "категорического отказа от любого вмешательства в дела арабских стран", с их точки зрения, не исключает коллективных и международных действий со стороны ООН и ее Совета Безопасности.

Иракско-кувейтский конфликт сразу после своего возникновения вышел за рамки региона Персидского залива и приобрел глобальное значение, что непосредственно связано со спецификой данного района мира. Ведь расположенные здесь нефтяные монархии владеют почти половиной мировых достоверных запасов нефти, которая остается важнейшим элементом современной экономики, обеспечивая около 38% мировой потребности в энергии. С этой точки зрения вторжение в Кувейт означало для Ирака возможность получить контроль примерно над четвертью мировых запасов нефти. Если бы ему удалось аннексировать еще и восточные районы Саудовской Аравии, он смог бы распоряжаться более половиной нефти, находящейся в обороте на мировом рынке. Следует также отметить, что в 1990 г. США получали из региона Персидского залива 11% импортируемой нефти, Япония - 64%, Западная Европа - 31%⁷

Все международное сообщество решительно и безоговорочно выступило против агрессии Ирака против независимого государства Кувейт. Совет Безопасности ООН незамедлительно принял несколько резолюций, осуждающих действия иракского режима и вводивших международные санкции, в том числе и экономическое эмбарго, с целью положить им конец, восстановить мир и безопасность в регионе.

На протяжении оккупации Кувейта, продолжавшейся почти шесть месяцев, режим С. Хусейна отвергал все попытки и инициативы, направленные на урегулирование кризиса мирным путем. Он вел себя вызывающе в отношении международного сообщества, упрямо не желая изменить сою политику. Экономических санкций оказалось недостаточно для того, чтобы заставить Ирак выполнить резолюции СБ. Иракские оккупанты продолжали опустошать и грабить Кувейт, укрепляя тем свое присутствие.

В этих условиях Совет безопасности 29 ноября 1990 г. сформулировал резолюцию 678, в которой разрешил применить силу, чтобы положить конец агрессии Ирака и заставить его уйти с территории Кувейта. В соответствии с этим решением, окончательный срок вывода иракских войск был назначен на 15 января 1991 г. Однако вплоть до этой даты иракский режим оставался глух к многочисленным призывам уйти из эмирата и избежать ужасов войны. Поэтому 16 января международное сообщество вынуждено было начать освободительную войну, которая длилась шесть недель.

После массированных налетов на стратегические и военные объекты Ирака режим С. Хусейна объявил о своей готовности уйти из Кувейта. Однако свой уход он оговорил множеством условий, которые международное сообщество отвергло как уловки, имеющие цель внести раскол в международную коалицию, созданную с целью освобождения эмирата. Ирак потерял сокрушительное поражение в результате действий сухопутных сил коалиции между 24 и 25 февраля 1991 г.26 февраля С. Хусейн объявил по багдадскому радио, что иракские войска, в соответствии с резолюцией 660 Совета безопасности, завершили свой уход из Кувейта, кроме того, начиная с 25 февраля 1991 г. эмират перестал быть частью Ирака. Последний подчинился всем резолюциям ООН, взял на себя ответственность за возмещение нанесенного Кувейту ущерба, согласился освободить всех граждан стран коалиции, захваченных в качестве заложников, и прекратить террор.

Итоги войны были подведены резолюцией 687 СБ ООН, которая официально подтвердила прекращение огня и определила основные параметры послевоенного урегулирования. 10 ноября 1994 г. Ирак официально признал суверенитет Кувейта и его границы.

Таким образом, иракско-кувейтская война была завершена. В то же время кризис в Персидском заливе обнажил ряд проблем и противоречий, которые накапливались в аравийских монархиях в течение последних 15020 лет. Здесь следует прежде всего упомянуть одну из важнейших проблем - вопрос о политической либерализации, о расширении участия населения в политической жизни рассматриваемых государств.

Ниже мы проанализируем попытки реформировать политическое пространство в странах Аравийского полуострова в 90-е годы в соответствии с представлениями о демократии и гражданском обществе прежде всего на примере самой крупной и влиятельной страны региона - Саудовской Аравии.

В первом разделе данного исследования отмечалось, что в 80-е годы король Фахд активно привлекал к управлению страной молодых представителей семьи, которая, включая признанных 5 тыс. принцев, с ответвлениями насчитывала 20 тыс. чел. У короля имелась возможность широкого выбора. В отличие от технократов, чиновники-принцы были кровно заинтересованы в поддержании стабильного режима, обеспечивающего им место в системе семейного управления. На местном уровне повторялась ситуация, которая имела место с центральным правительством. Вводились современные институты, и они сразу ставились под контроль членов королевской семьи. При Фахде продолжалась практика делегирования полномочий министерствам и другим органам как центрального, так местного управления. Однако в условиях саудовской системы это не означало, что последняя стала приобретать черты конституционной монархии, получившие возможность принимать решения министры, начальники департаментов, губернаторы - это те же представители семьи Саудидов. Они вместе составляют королевскую политическую элиту, монополизировавшую власть в стране. Для эффективного решения скопившихся административных задач, учитывая всю сложность экономических проблем, роль Саудовской Аравии в мире, этот “коллективный правитель" использует все современные институты - министерства, департаменты, совет министров и т.д. Но внутри клана по-прежнему господствуют племенные принципы с их общинным внутренним демократизмом и консенсусным порядком принятия решений.

Именно этим объясняется устойчивость королевской власти в стране. Сложившаяся система позволила не только нейтрализовать отрицательные последствия политики некоторых монархов, но и обеспечила преемственность и стабильность. Указанные принципы весьма четко соответствовали характеру социально-политических институтов всего королевства, племенная, общинная организация в котором играет до сих пор важнейшую структурообразующую роль.

В то же время развитие капиталистических отношений, возникновение новых социальных слоев, успехи модернизации в экономике и других областях меняют страну и требуют адекватной реакции со стороны Саудидов. Проблема вышла на поверхность в ходе войны в Персидском заливе, когда внешняя опасность выступила ускорителем, катализатором внутренних процессов.

Кризис привел к качественному сдвигу в политическом понимании не только на Арабском Востоке и в мире в целом, но и на Аравийском полуострове. Шаблон демократии стал прикладываться к тому или иному режиму, определяя степень свободы личности и соблюдения прав человека. Настал период “гонений” на страны, в той или иной степени, повинные в терроризме, деспотизме, преследовании инакомыслия. В этой связи была затронута и Саудовская Аравия, в которой начали подспудно проходить два взаимоисключающих процесса: требования либерализации режима, расширения участия рядовых саудовцев в управлении страной в целом немногочисленными слоями населения - интеллигенцией, предпринимателями и частью студенчества - и наоборот - строжайшего соблюдения норм шариата и ваххабитской морали со стороны фундаменталистски настроенного духовенства и студентов богословия. Во время войны трения между этими силами усилились и выразились в форме двух петиций, переданных королю. С одной стороны, так называемые умеренные или либералы, требовали парламента, с другой - консерваторы, борьбы за религиозную чистоту.

В связи с радикальной религиозной оппозицией, возникшей в Саудовской Аравии в 70-е годы, необходимо отметить, что в 80-е годы продолжался процесс оттеснения умов от большой политики. Их деятельность все более концентрировалась на социальной сфере. В отношении таких важных вопросов, как внешняя политика, внутренняя безопасность, экономическая стратегия и нефть, распределение общественного достояния представители религиозного истеблишмента обладают минимальными возможностями для участия в принятии решений. Так, во время кризиса в Персидском заливе король Фахд принял решение о приглашении иностранных войск после консультаций с наиболее влиятельными членами королевской семьи. Фетва умов не потребовалась - их согласие предполагалось.

Вместе с тем умы остаются важной влиятельной силой. Одним из основных инструментов закрепления этой роли является система образования. Ведь в Саудовской Аравии улемы традиционно были не только служителями культа и судьями, но и религиозными наставниками и учителями. Созданная в кратчайшее время современная по технологии система образования также была поставлена под контроль умов.

Высшее образование развивалось по двум направлениям - в форме светских и религиозных учебных заведений. В стране существуют три исламских университета. Кроме того, в расписание всех светских учебных заведений включены религиозные предметы, позволяющие улемам определять ценностную ориентацию студентов.

Молодым саудовцам настоятельно внушается мысль об органической связи между государством Саудидов и ваххабизмом. Ценности саудовского образа жизни, представляющие собой сложный синтез ваххабитских и беддуинских принципов, подкрепленный в современных условиях новыми традициями обеспеченного нефтяными доходами высокого уровня жизни, являются, в основном, идейным содержанием программ обучения.

Таким образом, через свои многочисленные социальные функции умы определяют если не суть, то по крайней мере дух политических решений.

Внутриполитическая ситуация, сложившаяся в Саудовской Аравии в связи с кризисом в Персидском заливе, одновременное давление либералов и консерваторов побудило короля Фахда приступить к давно обещанным политическим реформам, которые впервые за 60 лет положили начало демократизации процесса управления страной. В то же время в одном из своих наиболее открытых интервью за многие годы саудовский монарх, сославшись на объявленные политические реформы, исключил возможность введения демократии западного типа в королевстве. Он заявил, что “демократическая система, доминирующая на Западе, не подходит нам в этом регионе… Природа наших людей другая… У нас своя исламская идеология. Система свободных выборов не является частью исламской идеологии… и не устраивает нас в Саудовской Аравии”. Высказавшись против слепого копирования политических систем других стран, король сказал: “Демократии на Западе, может быть, хороши для этих стран, но они не подходят всем людям в мире… Нет ничего плохого в использовании лучших их достижений, если они не противоречат нашим религиозным убеждениям”.

Длительные консультации и обсуждения закончились в 1993 г. созданием, согласно указу Фахда, Консультативного совета - совещательного органа в составе 60 членов, назначаемых королем сроком на 4 года. Из них 32 чел. Являются выпускниками западных университетов. Религиозные деятели представлены достаточно скромно. Совет призван разрабатывать рекомендации правительству по вопросам социально-политического и экономического развития страны, готовить заключения по различным правовым актам и международным соглашениям. Функции этого органа ограничены и вряд ли соответствуют тому, чтобы он играл роль парламента. Принципиально образование такого Совета не изменило роль королевской семьи в управлении. Он не является чем-то абсолютно новым, поскольку консультативными советами (маджлис ашшура) назывались совещания у короля, традиция которых восходит к племенным собраниям у шейхов.

Вместе с тем факт его институализации свидетельствует о наметившейся тенденции развития в направлении образования представительных органов.

Это подтверждается обнародованием в феврале 1992 г. проекта реорганизации провинциальной системы управления. Однако на данном этапе принципиальная схема властных структур сохранилась в старом виде. Основной закон правительства (basic system), изданный 1 марта 1992 г., в специальном разделе (статья 5) закрепляет положение семьи саудидов как “стержня” всего общества”.

Анализ предпринятых руководством королевства в рассматриваемый период мер свидетельствует о том, что они явно недостаточны, чтобы удовлетворить пробудившиеся политические силы. В настоящее время в Саудовской Аравии нелегально действует ряд оппозиционных режиму политических, общественных и религиозных организаций.

Лидером оппозиции либерального толка является профессор-физик Мухаммед Аль-Магаари, входящий в Комитет защиты законных прав (КЗЗП). Этот орган был создан в Лондоне в 1993 г. Он обвиняет королевский режим в коррупции, недемократических методах управления, отказе от политических реформ и распространяет громкие призывы к сопротивлению, хотя официально насилия не поддерживает.

Все оппозиционные религиозные течения распределяются на следующие группы:

традиционалисты-ваххабиты, представленные многими умами, престарелыми богословами. Они достаточно умеренны в критике правящей верхушки;

неоваххабиты-проповедники, учителя, студенты, маргинальные элементы, занимающие антизападную антишиитскую позицию. Они очень активны и готовы к радикальным


9-09-2015, 02:01