Реферат
Внешнеполитическая стратегия Пакистана
После того, как Джордж Буш заявил 12 сентября 2001 г., что США объявляют войну террористу номер 1 – Усаме бен Ладену, весь мир волновал вопрос – какова будет реакция Пакистана, поскольку именно от этого в те дни в известной мере зависел темп и исход боевых операций. Перед президентом Первезом Мушаррафом неожиданно возник целый комплекс проблем, решить которые в одночасье не представлялось возможным. На одной чаше весов оказались факторы, которые должны были склонить Мушаррафа к поддержке антитеррористической кампании: она была принята мировым сообществом; Пакистану надлежало доказать свою приверженность принципам демократии; наконец, сохранялась большая зависимость Пакистана от мирового рынка, прежде всего от США, с которыми после ядерных испытаний 1998 г. наблюдались довольно натянутые отношения. На другой чаше весов были традиционные связи с движением Талибан (которое в 1994 г. зародилось в лагерях беженцев на территории Пакистана), нестабильная внутриполитическая обстановка в самом Пакистане, связанная как с новым всплеском исламского фундаментализма, поддерживаемого ортодоксальными мусульманскими партиями, так и с многочисленными выступлениями экстремистских организаций из-за сохраняющейся напряженности в пакистано-индийских отношениях. (Здесь главным камнем преткновения по праву считался не видящий конца в своем разрешении вопрос о Кашмире.) Какое бы решение ни принял Мушарраф, баланс был бы нарушен, и перевешивание любой из чаш весов мгновенно привело бы к резкой дестабилизации в Пакистане, а также к войне с Индией, вплоть до угрозы применения ядерного оружия.
На принятие однозначного решения президенту Пакистана потребовалось 9 дней. В телеобращении к нации 20 сентября 2001 г. Мушарраф сказал, что решение Вашингтона настигнуть и покарать Усаму бен Ладена не направлено против ислама или афганского народа. Он подчеркнул, что пакистанский народ переживает нелегкие времена и, более того, страна может оказаться на грани гибели. Кризис, переживаемый государством, является самым тяжелым за последние 30 лет. Однако и отказ от сотрудничества с США может нанести серьезный ущерб национальным интересам Пакистана.
Несмотря на то, что вслед за выступлением Мушаррафа некоторые радикальные представители высшего духовенства заявили, что после начала боевых действий США и их союзников против Талибана Западу сразу будет объявлен джихад, Пакистан в итоге справился с взятыми на себя перед мировым сообществом обязательствами, сохранив при этом внутриполитическую стабильность. Среди факторов, повлиявших на решение Мушаррафа поддержать США, можно выделить три группы: внутриполитические (демократизация пакистанского общества), внешнеполитические (связи с соседями, а также с Россией и Китаем) и внешнеэкономические аспекты (зависимость национальной экономики от мирового рынка и иностранных инвестиций). Естественно, что подобное дробление весьма условно, поскольку все факторы тесно переплетены и взаимозависимы.
Если за период отсчета брать всю историю независимого развития Пакистана, начиная с 1947 г., то необходимо отметить, что общий уровень внутриполитической напряженности как на этнической, так и на религиозной основе неуклонно снижается – от общенационального уровня (1971, отделение Восточного Пакистана) к провинциальным (массовые движения за независимость Пуштунистана и Белуджистана в конце 70-х годов, всплески недовольства синдхов, мухаджиров, шиитов в 80-е годы) и локальным уровням (ограниченные властями выступления мухаджиров, периодические столкновения между шиитами и суннитами – последний крупный акт вандализма произошел 22 февраля 2003 г., когда взрыв шиитской мечети в Карачи привел к массовым жертвам). На протяжении последнего десятилетия внутриполитическая стабильность периодически ослабевала в разных районах и на разных уровнях (особенно в связи с возросшей активностью экстремистских организаций, подпитываемых Кашмирской проблемой). Но в целом фактор стабилизации в пакистанском обществе неуклонно усиливается, в то время как все негативные тенденции имеют внешние источники поддержки. Примером могут послужить итоги проведенного в апреле 2002 г. референдума, закрепившего полномочия президента, равно как и результаты всеобщих выборов в октябре того же года, в ходе которых радикальным исламским партиям удалось добиться определенных успехов лишь в СЗПП.
В качестве главных факторов создания демократической государственной системы и сбалансированной социально-политической структуры общества можно выделить два аспекта: во-первых, это прочность традиционных структур общества, особенно в сельской местности, где проживает свыше 70% населения, и, во-вторых, высокая роль военных в управлении государством.
Специфика географического положения Пакистана – плодородные земли долины Инда, обеспечивающие высокие урожаи главных сельскохозяйственных культур, широкие возможности ирригационного строительства обусловили традиционно аграрную занятость населения. Основу пакистанского общества по-прежнему составляет сельское население, включающее традиционные мелкие крестьянские хозяйства, немногочисленный (но богатый и влиятельный) слой помещиков, современных фермеров, вынужденных применять наемный труд согласно закрепившемуся в той или иной сельской общине укладу.
В относительно большей степени модификации подверглась по сравнению с сельской городская общественная структура. Это проявилось в закреплении и расширении устойчивых позиций крупной промышленной, торговой и финансовой буржуазии, в то время как процессы становления среднего предпринимательства, квалифицированного рабочего класса равно как и обнищания маргинальных слоев не носили массового характера (даже по сравнению с соседней Индией). Причина кроется в устойчивости все тех же традиционных укладов – смесь клановых, племенных, национально-этнических и религиозных связей. Все социальные структуры сохраняют в целом прочные внутриобщинные отношения (типичные примеры – пуштунская, синдхская, панджабская буржуазия, община исмаилитов, мухаджирская община в Карачи).
Последние крупные протестные выступления мелких землевладельцев, рабочих, ремесленников, предпринимателей имели место в Пакистане в 1977 г. вследствие неудачной попытки З.А. Бхутто провести аграрную реформу и осуществить программу национализации мелких предприятий. Эти выступления, однако, носили не столько стихийный, сколько управляемый оппозицией характер и завершились приходом к власти военной администрации М. Зия-уль-Хака.
Пакистан является единственным государством в регионе, где военные за 52 года независимого развития уже в четвертый раз приходят к власти: М. Айюб-хан (1958–1969), А.М. Яхья-хан (1969–1971), М. Зия-уль-Хак (1977–1988), Первез Мушарраф (с октября 1999). Причины прочности военной структуры в рамках государственного политического устройства Пакистана довольно многоплановы. Во-первых, за ними стоят традиции развития северо-западных районов Британской Индии, где были расположены военные поселения, колонии на каналах, пуштунские формирования для охраны границ. Во-вторых, это историческая специфика создания Пакистана в качестве полиэтнического государства и, следовательно, неуклонная потребность в поддержании этой искусственной формы через силовые структуры. Все проявления национального, межэтнического сепаратизма, вооруженные столкновения на межэтнической или межрелигиозной основе традиционно подавлялись с помощью армии. В-третьих, это конфликтогенность зоны расположения Пакистана – постоянная напряженность в отношениях с Индией, прохладные отношения с Ираном, военные действия в Афганистане – все эти факторы обеспечивают военным как внутреннюю, так и внешнюю (со стороны США и Китая) поддержку. Наконец, нельзя не отметить изменения политической обстановки как в регионе, так и во всем мире, когда во внешней политике Пакистана произошел поворот от жупела возможной советской угрозы к повышенному вниманию и напряженности в отношениях с сопредельными странами.
В целом складывается ситуация, когда внутриполитическое положение в современном Пакистане в значительной мере подчинено влиянию внешних факторов, действующих в противоположных направлениях. Так, если Индия и Иран поддерживают сепаратистские тенденции, то Китай и США, поддерживая военных (в основном посредством материально-технической помощи), способствуют сохранению политической стабильности в стране. Перспектива, видимо, будет определяться способностью государственной структуры сохранять теми или иными методами (иногда силовыми) внутреннюю стабильность. Пришедшему к власти в октябре 1999 г. из-за Каргилских столкновений с Индией генералу Мушаррафу это пока удается. Но достигнутое равновесие остается непрочным – любые изменения в расстановке политических сил в регионе могут породить противоположные тенденции.
В последние годы активизация исламского фундаментализма проявляется не только в форме догматических доктрин изучения ислама (как это было в годы правления М. Зия-уль-Хака), но и в их открытом выходе на политическую арену Пакистана, в развитии экстремистских и террористических течений. В отличие от движений, нацеленных на возрождение национальных культурных традиций и сливающихся иногда с сепаратистскими течениями в отдельных провинциях, религиозные тенденции не признают ни культурных, ни политических границ, выступая под флагом ислама и обретя облик мирового терроризма. Именно в XXI веке человечество столкнулось с этой угрозой, наблюдая, как открыто на территории Афганистана и нелегально – в самом Пакистане проходят подготовку интербригады для многочисленных войн, включая Кашмир, Синьцзян и Чечню.
Принимая решение о поддержке США, Мушарраф прекрасно осознавал опасности для собственной страны, но он не мог пойти на то, чтобы превратить Пакистан в главный очаг мирового терроризма.
Если представить перед собой карту современной Евразии и мысленно прочертить на ней дугу нестабильности, протянувшуюся, по словам В. Путина, «от Косово до Филиппин», то в самом центре этой дуги, где сходятся границы пяти государств (Индии, Пакистана, Китая, Афганистана и Таджикистана) и на стыке распространения трех мировых религий (ислама, буддизма и индуизма) расположена Кашмирская долина – территория больших разногласий между Индией и Пакистаном, которые длятся вот уже более полувека. Военные столкновения между Индией и Пакистаном в Каргиле летом 1999 г. вновь наглядно доказали, что «кашмирский вопрос» по-прежнему не решен и что, по всей видимости, такая глубокая проблема не может быть разрешена в двустороннем порядке. Тем более, что вся система безопасности в Южной Азии получила новое качество после ядерных испытаний весной 1998 г.
2002 г. начался в Кашмире с наращивания приграничных группировок индийских и пакистанских вооруженных сил. Поводом к очередному всплеску напряженности стал теракт у стен парламента Индии, совершенный исламскими экстремистами 13 декабря 2001 г. Дели обвинил в его организации соседний Пакистан и направил в Кашмир дополнительные воинские контингенты. Исламабад ответил тем же. В результате к весне 2002 г. с обеих сторон на границе было сконцентрировано более 1 млн. человек. Словесная перепалка политиков периодически перерастала в настоящие, преимущественно артиллерийские баталии на границе. Однако начиная с октября 2002 г., после проведения выборов в индийской части Кашмира, напряженность постепенно стала ослабевать. Противоборствующие стороны начали отвод войск из приграничных районов. При этом в течение всего года обладающие ядерным оружием Индия и Пакистан фактически шантажировали мировое сообщество угрозой начала полномасштабной войны с применением оружия массового уничтожения.
Оценивая соотношение ядерного потенциала Пакистана и Индии, необходимо отметить достигнутое между ними относительное равновесие. Оно сохраняется вследствие численного превосходства Индии по количеству боеголовок и ракетной техники при тактическом превосходстве Пакистана (односторонняя направленность на Индию, в то время как под прицелом последней находится также и Китай). Однако пока нет никаких гарантий того, что наличие ядерного оружия у Пакистана и Индии приведет к созданию относительно стабильной модели взаимного сдерживания, поскольку между ними лежит Кашмир. Стимулы к превентивному нападению есть и у той, и у другой стороны. Последние испытания баллистических ракет, способных нести ядерное оружие, были проведены как Индией, так и Пакистаном 25–26 марта 2003 г. – сообщение прошло практически незамеченным, поскольку после 20 марта внимание всего человечества оказалось приковано исключительно к Ираку.
При подобной взрывоопасной ситуации проблема Кашмира должна была бы (и могла бы) быть разрешена именно при участии международных посредников. Именно на таком варианте по-прежнему настаивает Пакистан, в то время как Индия неустанно вспоминает подписанное в июле 1972 г. Симлское соглашение, обязывающее решать вопрос исключительно на основе двусторонних переговоров. Вероятно, поддерживая политику Дж. Буша в сентябре 2001 г., Мушарраф стремился заручиться взаимностью в поисках решения проблемы Кашмира. Но, как показали последующие события (переговоры в Алма-Ате в июне 2002 г. и визит в Москву в феврале 2003 г.), Мушарраф попытался найти поддержку и со стороны России, воспользовавшись лозунгом объединенной борьбы с мировым терроризмом. Определенно при этом им учитывался и тот факт, что Индия после перехода к свободному рынку постепенно начала терять свой интерес к России, равно как и свою зависимость от последней.
Политические отношения с Афганистаном традиционно осложнялись тенденциями сепаратизма среди пуштунского населения (вопрос о создании Пуштунистана). Они особенно активизировались в 70-е годы после отделения Восточного Пакистана и неуклонно подпитывались внешними силами (как из Афганистана, большинство населения которого составляют именно пуштуны, так и прокремлевской идеологией). Остроту проблеме придавала практическая открытость пакистано-афганских границ для племенных кочевников. После того, как на территорию Афганистана в 1979 г. были введены советские войска, проблема приобрела новую окраску. Пакистан оказался вынужден оказывать всестороннюю поддержку афганским муджахедам, получая взамен огромную финансовую и военную помощь со стороны США. Пакистану пришлось принять поток миллионов афганских беженцев, которых разместили в лагерях на территории СЗПП и Белуджистана.
Именно в этих лагерях в конце 1994 г. зародилось движение Талибан, поставившее перед собой цель навести порядок в Афганистане, покончить с многочисленными вооруженными столкновениями за передел власти на клановой и этнической основе. Эти проблемы достались Афганистану после вывода оттуда советских войск в 1989 г. наряду с разрушенной экономикой, горами оружия и расцветом наркобизнеса. После того, как Талибан оккупировал 90% территории Афганистана, оттеснив Северный альянс к границам с Центральной Азией, единственное, что ему удалось выполнить из программных обещаний – приостановить рост наркобизнеса. Взамен талибы стремились получить признание мирового сообщества, и здесь Пакистан целиком выступал на их стороне, признав Талибан в качестве законного правительства. Подобная политика Пакистана не вызывала резкой критики со стороны США, которые в принципе были готовы поддержать Талибан (в обмен на стабильный Афганистан и разрешение на строительство трубопроводов из Центральной Азии к Аравийскому морю).
Если Бушу после 11 сентября ничего не помешало объявить тотальную войну Талибану, с которым его не связывали никакие официальные соглашения, то для Мушаррафа это было далеко не простое решение. Во-первых, трудно было предавать своих верных друзей, во-вторых, подобный шаг не нашел бы поддержки среди широких слоев населения, в первую очередь среди религиозных фанатиков и пуштунского населения СЗПП. Первез Мушарраф, под контролем которого была армия, рассчитав свои силы и возможности, принял решение поддержать Дж.Буша. Стягивая войска к границе с Афганистаном и перекрывая пути устремившимся в Афганистан религиозным фанатикам, он не мог при этом забывать о сохраняющейся напряженности на границе с Индией и, в первую очередь, о взрывоопасном Кашмире.
В отличие от пуштунской проблемы, вопрос о создании независимого Белуджистана (который оказался разделен между Пакистаном, Афганистаном и Ираном) никогда не стоял особенно остро – проблемы как таковой не существовало даже во время советского военного присутствия в Афганистане. Однако если до падения монархии в Иране в 1979 г. отношения между Ираном и Пакистаном отличались значительной близостью, связанной с отсутствием территориальных претензий и общей проамериканской ориентацией внешней политики, то после исламской революции в их отношениях возникла напряженность, которая отчасти объяснялась религиозными разногласиями. Политика исламизации М. Зия-уль-Хака не могла не вызвать протесты со стороны достаточно многочисленной и влиятельной общины мусульман-шиитов, что привело к негативному влиянию на пакистано-иранские связи. Внешний фактор суннитско-шиитских противоречий заключался в соперничестве Саудовской Аравии как лидера суннитской ортодоксии и Ирана, играющего аналогичную роль в шиитском мире.
Несмотря на сохраняющиеся противоречия в последние годы, в отношениях между Пакистаном и Ираном наметилось потепление. Это было обусловлено совместным сотрудничеством как на двустороннем, так и многостороннем уровнях в рамках ЭКО. Но здесь сдерживающим фактором выступает жесткая антииранская политика США. А пакистанская экономика, со своей стороны, находится в сильной зависимости от американских кредитов и инвестиций.
Говоря о современном состоянии торгово-экономических связей Пакистана как с непосредственными соседями, так и с регионом Центральной Азии, следует признать, что пока они ограничиваются подписанием многочисленных договоров и соглашений в рамках ЭКО, которые остаются нереализованными. Пока же в товарообороте Пакистана с членами ЭКО традиционно лидируют Иран и Турция, на порядок опережая все остальные страны.
Напротив, отношения Пакистана с Китаем традиционно носили ярко выраженный дружественный характер и не ограничивались протокольными декларациями о мире и сотрудничестве. Сотрудничество велось как в области энергетики (в 2001 г. при финансовой и технической помощи КНР была введена в строй вторая АЭС – Чашма), так и в отраслях военно-промышленного комплекса, включая совместные разработки ядерного оружия. Причина виделась в негативном отношении обеих стран к разделяющей их Индии. Строительство в конце 70-х годов известного Каракорумского шоссе, соединившего пакистанскую часть Кашмира с китайским Синьцзяном, проводилось не столько ради налаживания взаимной приграничной торговли, сколько для демонстрации объединения Пакистана и КНР вдоль северной границы Индии. (Показательно, что в октябре 2001 г. пуштунские боевики блокировали эту стратегическую дорогу, требуя выхода Пакистана из антиталибской коалиции и выражая свою поддержку уйгурским сепаратистам.)
В отличие от России, Китай не проявил особой активной поддержки антиталибской кампании Буша (а следовательно, и политики Мушаррафа), опасаясь, видимо, за стабильность в собственном Синьцзяне. Однако у Китая все еще имеется совместный с Пакистаном враг в лице Индии, и поэтому он по-прежнему стремится к расширению сотрудничества, прежде всего в военной сфере, прикрываясь лозунгами о совместной борьбе с сепаратистами. В то же время нельзя не отметить значительного потепления в отношениях США как с Китаем, так и с Индией. Это произошло после того, как две крупнейшие мировые державы (население каждой из которых превысило миллиард), освободившись от
9-09-2015, 02:31