Весь период гражданского правления 1988–1999 гг. часто называют временем втянутости Пакистана в мировой рынок, массовой коррупции, растущего внешнего долга и капитуляции перед МВФ. Видимо, процессы глобализации настолько глубоко затронули пакистанскую экономику, что последняя уже не может существовать без международных доноров. Впрочем, МВФ и МБРР также не были заинтересованы в развале Пакистана. Как писал британский «Economist», «экономическая изоляция Пакистана повлечет угрозу, которая заставляет содрогнуться и Пакистан, и Запад: дефолт, девальвация, инфляция, революция…». После майских ядерных испытаний в 1998 г. такой сценарий вряд ли бы кого устроил. Страна, живущая за счет внешнего долга, составлявшего 32 млрд. долл., была обязана согласиться на выплаты по долгу в размере 5 млрд. уже к 1997/98 финансовому году. Эта сумма была эквивалентна примерно 62% экспортных поступлений. К маю 1998 г. валютные резервы Пакистана составляли лишь 1 млрд. долл., текущий дефицит – более 3 млрд., то есть страна, по сути, находилась на пороховой бочке, которая была готова взорваться.
Все главные экономические показатели свидетельствовали о положении, которое должно было привести к мощному кризису, который завершился бы разрушением экономики и, как следствие, сменой власти. Этого, однако, не произошло, ибо все возникшие проблемы были гораздо глубже по сравнению с прошлыми годами, когда кризисы завершались военными переворотами. Показательно, что в 1998 г. экономика Пакистана уже зависела не столько от своего базисного фундамента, сколько от процессов глобализации, что выражалось в сохранении перманентного кризисного состояния без резких взлетов и падений (за счет втянутости страны в мировую финансовую систему).
В конце 1998 г. МВФ предложил Пакистану макроэкономическую программу на 1999–2001 гг., которая могла бы привести к сокращению бюджетного дефицита и увеличению темпов роста, однако все рекомендации по своей сути мало отличались от представленных правительству Беназир Бхутто в 1994 г. Какие-то шаги в направлении приватизации и либерализации были предприняты как Б.Бхутто, так и Наваз Шарифом, однако три главных вопроса – выплата по внешнему долгу, расходы на оборону и перестройка налоговой системы – оставались открытыми. Главной причиной смены власти в октябре 1999 г. стал не столько экономический кризис, сколько ущемление интересов военной элиты, поскольку Пакистан оказался перед выбором: либо проводить политику МВФ и сократить расходы на оборону, либо лишить себя внешней помощи. Генерал Мушарраф избрал первый вариант, поэтому, принимая решение о поддержке США в сентябре 2001 г., он явно рассчитывал на внешнюю экономическую помощь.
И если после ядерных испытаний 1998 г. США и международные доноры, по сути, заморозили свои отношения с Пакистаном, то в сентябре-октябре 2001 г. США незамедлительно отменили экономические санкции, ими был предоставлен льготный заем в 100 млн. долл. и обещаны еще 500 млн. Англичане обязались предоставить свыше 40 млн. фунтов стерлингов. Велись переговоры с МВФ о предоставлении кредита в 0,5 млрд. долл. Западные доноры к тому же обещали не только краткосрочную, но и среднесрочную поддержку, которая оценивалась в 2,5 млрд. долл.
В целом экономический потенциал Пакистана на современном этапе позволяет говорить о перспективах развития этой страны при поддержке иностранного капитала. Пакистан, вероятно, окажется способным сохранить экономическую и политическую стабильность, но при отсутствии экономической (и политической) самостоятельности. Сценарий не является оптимальным, но отражает специфику современного пакистанского общества и его политического руководства. Более целесообразно было бы перенять опыт Индии и Китая – экономическая независимость от США и МВФ и главная опора на привлечение частных инвестиций. Пример соседнего Ирана свидетельствует, что исламская идеология не является препятствием для развития национальной экономики, не зависимой от внешних кредитов и опирающейся на собственные ресурсы.
Пока же основу всей пакистанской экономики (сельское хозяйство, текстильная промышленность, основные экспортные поступления) традиционно занимает хлопок, а для поддержания национальной энергетики приоритетом является импорт сырья. В настоящее время для развития пакистанской энергетики выделяются три направления: во-первых, переориентация всей экономики на газовый сектор; во-вторых, создание разветвленной структуры (строительство трубопроводов и терминалов); в-третьих, активное привлечение иностранного капитала10 . Складывается впечатление, что у Исламабада есть собственные дальносрочные расчеты в экспорте сжиженного газа в Азиатско-Тихоокеанский регион, прежде всего в Китай и Японию. Видимо, сейчас для Пакистана более выгодно создание собственной прочной инфраструктуры (естественно, при финансовой поддержке внешних спонсоров), а более грандиозные проекты принесли бы больше прибыли, если бы их строительство было отложено на несколько лет.
Свидетельством реальности подобных прогнозов является невысокая политическая активность, проявляемая пакистанским правительством в отношении небезызвестного трансафганского трубопровода (Туркменистан-Афганистан-Пакистан). Это отчасти проявилось в конце 2002 г. в ходе очередных раундов переговоров, на которых Туркменистан и Афганистан, в отличие от Пакистана, проявляли настойчивую заинтересованность в скорейшей реализации проекта. Главным потенциальным инвестором трубопровода выступает американская Unocal, по оценкам которой стоимость проекта составляет 3,2 млрд. долл.
Следует особо отметить, что интерес США к Афганистану (да и к самому Пакистану) значительно ослаб после вывода оттуда советских войск в 1989 г., однако вновь активизировался вследствие появления свободного рынка в Центральной Азии – открылись возможности прокладки магистральных трубопроводов в обход иранской территории. Напомним, что именно Unocal в середине 90-х годов выделила молодому движению Талибан миллиарды долларов в обмен на гарантии стабильной обстановки.
Тенденций в потеплении пакистано-индийских торговых связей пока не наблюдается, однако для обеих стран было бы выгодно, заморозив «кашмирский вопрос», приступить к расширению двусторонних отношений в рамках СААРК. Достойным импульсом в этом направлении могло бы стать подключение Индии к центральноазиатскому рынку посредством магистральных трубопроводов через Пакистан. Пакистан, со своей стороны, помимо чисто экономической выгоды, усилил бы свой геостратегический статус, выступая связующим звеном между ЭКО, СААРК и постсоветским пространством СНГ. Видимо, именно этот сценарий начинает поддерживать и Россия, что показали переговоры П.Мушаррафа с В.Путиным в феврале 2003 г. в Москве. Российский «Газпром» уже также предпринимает попытки выхода на транспакистанские газопроводы с проникновением на индийский рынок, составив конкуренцию Unocal.
Однако для реализации этих проектов необходимо, чтобы в стратегических концепциях и Индии, и Пакистана экономический прогноз возобладал над политическими амбициями. Относительно ближайшей перспективы можно с уверенностью сказать, что все будет определяться направлениями и размерами иностранных инвестиций, в первую очередь со стороны США. При любом стечении обстоятельств президент Мушарраф не может не учитывать этого фактора.
Теоретически США могли бы возложить на себя миротворческие функции для наведения порядка во взрывоопасном регионе Южной Азии, как это произошло в октябре-декабре 2001 г. И Пакистан в этом случае вновь не сможет не поддержать политику Белого дома, помня о большой зависимости своей экономики от внешней подпитки. К сожалению, война в Ираке отодвигает подобные прогнозы на крайне отдаленную перспективу, тем более что в отличие от сентября 2001 г., теперь Пакистан, выступая в солидарности со своими соратниками в рамках движения неприсоединения и ОИК, позволил себе отказаться от поддержки антииракской кампании США.
Списоклитературы
пакистан политическая стабильность
1. Независимая газета, 05.10.2000.
2. Время новостей, 27.03.2003.
3. One Year of the Government. October 1999 – October 2000. Report to the Nation. Islamabad, 2000.
Размещено на http://www.
9-09-2015, 02:31