СТАНОВЛЕНИЕ МЕЖЛИЧНОСТНЫХ ОТНОШЕНИЙ В РАННЕМ ОНТОГЕНЕЗЕ
ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
СТАНОВЛЕНИЕ МЕЖЛИЧНОСТНЫХ ОТНОШЕНИЙ В РАННЕМ ОНТОГЕНЕЗЕ
Е. О. СМИРНОВА
Работа выполнена при поддержке Международного научного фонда.
Отношения людей представляют реальность особого рода, которая не сводима ни к совместной деятельности, ни к коммуникации, ни к взаимодействию. Субъективная и фундаментальная значимость этой реальности для жизни человека и развития его личности не вызывает сомнений.
Чрезвычайная субъективная значимость отношений с другими людьми привлекала к этой действительности внимание многих психологов и психотерапевтов самых различных направлений. Эти отношения описывались и исследовались в психоанализе, бихевиоризме, когнитивной и гуманистической психологии, транзактном анализе и т. д. Пожалуй, исключение составляет только культурноисторическое направление, где межличностные (или человеческие) отношения практически не были предметом специального рассмотрения или исследования, несмотря на то, что упоминание о них встречается постоянно. Достаточно напомнить, что "отношение к миру всегда опосредствовано отношением человека к другим людям ", что "социальная ситуация развития составляет систему отношений ребенка с другими людьми ", что отношения с другими людьми являются органически необходимым условием человеческого развития. Но вопрос о том, что такое сами эти отношения, какова их структура, как они функционируют и развиваются, не ставился и полагался самоочевидным. В текстах Л.С. Выготского и его последователей отношения ребенка с другими людьми выступают как всеобщий объяснительный принцип, как средство освоения мира (где сам взрослый выполняет роль посредника), но не как смысловая ткань жизни. При этом они, естественно, теряют свое субъективноэмоциональное и энергетическое наполнение.
Исключение составляют работы М.И. Лисиной, в которых предметом исследования было общение ребенка с другими людьми, понимаемое как деятельность, а в качестве продукта этой деятельности выступают отношения с другими и образ себя и другого. Следует подчеркнуть, что в центре внимания М.И. Лисиной и ее сотрудников была не только и не столько внешняя, поведенческая картина общения, сколько его внутренний, психологический пласт, т. е. потребности и мотивы общения, которые по сути дела и есть отношения [12], [13], [14] и другие. Мы полагаем, что опыт экспериментальной работы и теоретические позиции этой школы дают достаточно оснований для исследования этой реальности в рамках культурноисторического подхода. Вместе с тем предстоит большая работа по построению концепции развития отношений и по разработке методов их исследования.
Прежде всего следует соотнести понятия "общение " и "отношение ". Общение достаточно широко использовалось в контексте деятельностного подхода и само рассматривалось как особый вид
6
деятельности (М.И. Лисина, А.А. Леонтьев, А.У. Хараш и другие). Межличностные отношения при этом оказались включенными в проблематику общения. В то же время межличностные отношения интенсивно изучались в русле психологии отношений, основанном А.Л. Лазурским и В.Н. Мясищевым. В центре этого направления лежит представление о личности, ядром которой является индивидуальноцелостная система субъективнооценочных отношений к действительности [16]. Характерно, что деятельностный подход развивался преимущественно в рамках теоретической и экспериментальной психологии, а психология отношений складывалась в основном в сфере психологической практики (клинической и терапевтической).
В этой связи следует напомнить об острых дискуссиях между московской ( "деятельностной ") и ленинградской ( "отношенческой ") школами в 70-х гг. К сожалению, материалы и результаты этой дискуссии не были серьезно проанализированы и она осталась в истории советской психологии как свидетельство скорее политической борьбы вследствие экспансии ленинградской школы в Москву. Но помимо политического, эта дискуссия имела серьезный научный смысл. Его суть заключается в том, что отношение никак нельзя свести к действию (или к деятельности), более того, оно во многом противоположно действию. В отличие от действия отношение: 1) не имеет цели и не может быть произвольным; 2) не является процессом и, следовательно, не имеет пространственновременной развертки; оно скорее есть состояние, чем процесс; 3) не имеет культурнонормированных внешних средств осуществления и, следовательно, не может быть представлено и усвоено в обобщенной форме; оно всегда предельно индивидуально и конкретно.
Вместе с тем отношение неразрывно связано с действием. Оно порождает действие, меняется и преобразуется в действии и само формируется и возникает в действии. Личностный смысл (наиболее близкий аналог понятию отношения к концепции А.Н. Леонтьева) является и образующей сознания (которое, как известно, предшествует действию) и главной характеристикой действия, и его результатом. Получается, что отношение может быть и источником действия, и его продуктом. Но может и не быть, поскольку далеко не всегда отношение выражает себя во внешней активности (тем более адекватно) [7]. Ярко выраженное отношение можно переживать и к отсутствующему или вовсе не существующему предмету, который есть только в сознании субъекта. Таким образом, связь этих категорий весьма неоднозначна и проблематична.
Обращает на себя внимание тот факт, что само слово "отношение " в русском языке является отглагольным существительным (от глагола "носить "), смысл которого означает действие отношения. Это действие предполагает, что кто-то кому-то что-то относит. Следовательно, оно подразумевает: 1) субъекта (источника) того, что относится; 2) объекта, куда или кому, это относится; 3) содержание, т. е. что собственно относится. Но специфика этого действия заключается в том, что относится не вещь или предмет, а нечто идеальное, что может жить только в сознании субъекта (представление, оценка, чувство, мысль и т. д.). Поэтому отнести можно только то, что уже есть у субъекта, что уже является своим (или присвоенным).
Другой важный момент, связанный с этим понятием, заключается в том, что объект не может быть воспринят субъектом иначе, чем через его отношение. Само явление (или осознание) объекта означает его отнесение к какойлибо идеальной форме, существующей в сознании субъекта. Причем, если содержание отношения далеко не всегда осознается субъектом (для этого требуется определенная рефлексивная работа), то объект этого отношения обязательно должен быть явлен ему, т. е. существовать для него и, значит, быть осознаваемым. Таким образом, отношение можно представить как действие, которое разворачивается на уровне
7
сознания и в котором реальная и идеальная форма фактически совпадают (тождественны друг другу), в отличие от внешнего действия, где эти формы разведены [22].
В отечественной психологии отношения одного человека к другому как особый предмет широко исследовались в основном в ленинградской психологической школе. В задачу настоящей статьи не входит подробный анализ достаточно многочисленных исследований отношений. Вместе с тем хотелось бы выделить три основных контекста этих работ.
1. Познавательные отношения - другой как предмет познания. Наиболее ярко это направление представлено в работах А.А. Бодалева и его последователей [5] и др. В этом контексте другой человек выступает как предмет восприятия, понимания или познания. В многочисленных экспериментальных исследованиях выяснялось, как, ориентируясь на внешние воспринимаемые характеристики (одежда, телосложение, выражение лица, возраст и т. д.), испытуемые составляют представление о внутренних характеристиках другого человека - его личностных качествах (смелости, аккуратности, жадности и т. д.), социальном положении, эмоциональных состояниях. На основе интерпретации внешних характеристик испытуемым составляется образ другого, включающий совокупность свойств и качеств. Познание этих свойств и качеств составляет основу межличностного познания и понимания.
2. Эмоциональные отношения (или аттракции) - другой как предмет симпатии. Это направление как бы вытекает из работ ленинградской школы и продолжает их [10] и др. Главной задачей работ этого направления является изучение детерминации эмоциональных отношений между двумя людьми на разных этапах развития этих отношений. Расположение одного человека к другому рассматривается в зависимости от свойств объекта симпатии, в зависимости от свойств субъекта симпатии, в зависимости от соотношения этих свойств, в зависимости от этапа развития отношений и прочих детерминант. При этом под свойствами объекта или субъекта симпатии имеются в виду либо чисто внешние характеристики (привлекательность, общительность и т. д.), либо социальноролевые (статус, профессия, образование, компетентность).
3. Практические отношения - другой как предмет воздействия. Это направление наиболее приближено к практике человеческих отношений и развивается в основном в русле психотерапии [11], [21]. Г.А. Ковалев выделяет три модели воздействия одного человека на другого: 1) объектная (или императивная); 2) субъектная (манипулятивная); 3) субъектсубъектная (диалогическая или развивающая). Естественно, автор отдает явное предпочтение последней, поскольку она в наибольшей мере отвечает "полисубъектной, диалогической природе человеческой психики ". Однако сам термин "воздействие " предполагает целенаправленное и внешнее влияние на человека со стороны другого, противопоставленного ему субъекта. Само словосочетание "диалогическое воздействие " [11] представляется сомнительным, поскольку направленность на поддержание или изменение состояния системы (а именно так определяется воздействие), на наш взгляд, не совместимо с диалогом. Термин "психологическое воздействие " предполагает целенаправленное действие одного человека на другого, и, следовательно, один из участников является субъектом воздействия, а другой - его объектом, даже если это воздействие осуществляется попеременно, т. е. имеет форму взаимодействия, где участники воздействуют друг на друга по очереди.
Таким образом, во всех перечисленных направлениях исследований человеческих отношений другой человек является для субъекта объектом - его познания, эмоциональной оценки или психологического воздействия. Во всех случаях другое "я " противостоит субъекту как внешний предмет, как не совпадающий и отдельный от него объект, который можно познать, к которому
8
можно испытывать симпатию или антипатию и на который можно воздействовать. И хотя авторы всех исследований постоянно настаивают, что имеют дело с субъектсубъектными отношениями и что спецификой человеческих отношений является их субъектсубъектность, эта специфика сводится лишь к отдельным характеристикам объекта отношения. Другой человек, в отличие от вещи, обладает особыми свойствами и качествами: своей волей, своим знанием, он имеет свои желания, мотивы, настроения, может проявлять инициативу и т. д. При этом все эти свойства могут быть познаны, могут привлекать или отталкивать и должны учитываться при воздействии и взаимодействии. Таким образом, субъектность другого человека сводится к совокупности определенных, специфически человеческих свойств. Но носитель этих свойств противостоит субъекту отношения и, следовательно, является для него объектом - хотя и очень сложным, активным, своевольным, чувствующим, воспринимающим самого субъекта, но все же противопоставленным ему внешним объектом.
Но если понимать человеческие отношения как взаимное внешнее восприятие или оценку друг друга, встреча двух сознании (т. е. общение или диалог) оказывается невозможной. Другой в этой логике может выступать только как противостоящий субъекту живой и воспринимающий его объект, т. е. как "он ", но не как "ты " - равновеликий мне член живого общения, диалога.
Вся проблема в том, что чужое сознание не может быть дано человеку непосредственно, как все остальные явления опыта, "даны " только чувственнонаглядные элементы чужого тела - голос, жесты, лицо другого, но не его сознание. Все попытки объяснить чужое сознание как косвенное, опосредованное знание представляются несостоятельными. Сюда относятся так называемое умозаключение по аналогии и вчувствование или сопереживание, эмпатия. В первом случае человек по аналогии со своим "я " заключает, что за жестами, мимикой или словами другого стоит сознание, подобное его собственному, и, следовательно, по чужим внешним проявлениям можно сделать вывод о мыслях, переживаниях, желаниях другого. Во втором случае предполагается, что при встрече с другим человек непосредственно заражается его эмоциональным или душевным состоянием и, переживая его как "не мое ", относит его чужому сознанию. Таким образом, в обоих случаях субъект другого сознания доступен только через "мое я " как нечто принципиально единственное. "Чужое сознание " в этой логике есть порождение (или проекция) моего собственного "я ", которое приписывается другому.
Дело осложняется еще и тем, что это другое "я " не только воспринимается и познается мною, оно еще воспринимает и познает меня. И я воспринимаю его как воспринимающее меня, а оно в свою очередь воспринимает меня как воспринимающее его, и не просто воспринимающее его, но как воспринимающее его восприятие меня... И так до бесконечности: "Как два зеркала, поставленные друг против друга, дают бесконечное число отражений, так и встреча двух сознании, понимаемая как взаимное внешнее восприятие, предполагает бесконечное число таких восприятии, т. е. оказывается совершенно неосуществимой " [20; 49]. "Если мир распадается на "я " и "не я ", понятие "ты " оказывается невозможным " [20; 51].
Таким образом, такая парадигма, при которой человек противостоит другому человеку и воспринимает его извне, оказывается неадекватной реальности человеческих отношений и явно недостаточной для их описания. С этой позиции человеческие отношения сводятся к познанию, оценке или воздействию на другого. При этом теряется нечто самое главное, что делает возможным встречу двух сознании, общение, диалог, т. е. всю специфику человеческих отношений. В результате приходится констатировать, что живая реальность человеческих отношений либо недоступна научнопсихологическому анализу вообще, либо требует другой методологии.
9
Эта другая методология (методология гуманитарного знания) содержится в ряде философских и филологических текстов (М.М. Бахтин, М. Бубер, С.Л. Франк, С.Л. Рубинштейн и другие) и все активнее проникает в психологию. Однако до сих пор она затрагивает либо теоретическую психологию личности, либо практическую. Что касается детской и возрастной психологии, то она продолжает существовать в рамках индивидуалистического, позитивистского подхода. Между тем именно ранний онтогенез представляет максимальный интерес как период зарождения сознания и отношений с другими людьми. Задача этой статьи как раз и заключается в анализе отношений ребенка к людям с позиции гуманитарного подхода.
Для начала остановимся на некоторых положениях этого подхода, непосредственно касающихся нашего предмета.
Первое из них заключается в том, что другие люди - не внешняя среда, предметно воспринимаемая человеком, не обстоятельство его жизни, но его внутреннее достояние, главное содержание его личности. Самосознание человека возможно только через его отношения с другими.
В советской психологии наиболее ярко эту мысль выразил С.Л. Рубинштейн в своей последней работе "Человек и мир ": "Я " не может быть раскрыто как объект непосредственного осознания, через отношение к самому себе, обособленно от других людей. Исходным условием моего существования является существование личностей, субъектов, обладающих сознанием, - существование психики, сознания других людей " [18; 338].
Другой не может быть внешним объектом, на который наталкивается и воспринимает извне мое сознание. Встреча с другим возможна лишь в силу того, что "ты " идеально имеет отношение к "я " еще до этой встречи. Идеи об "отраженной субъектности " или "идеальной представленности другого " эффективно разрабатываются в исследованиях В.А. Петровского [17].
Однако наличие "идеального другого " рассматривается в них как результат деятельности или как условие, влияющее на ее особенности и эффективность. Здесь же хотелось бы подчеркнуть, что идеальное отношение к "ты ", первичное единство с ним определяет и делает возможным само существо "я ". "Я " есть отдельное самодостаточное существо не в силу своей самодостаточности (в познавательной или практической деятельности), а в силу своего обособления от другого "я ", в силу своего противостояния "ты " и, следовательно, в силу своей связи с ним в этом противостоянии " [20; 50-53].
О несамодостаточности, невозможности существования одного изолированного сознания много и убедительно писал М.М. Бахтин: "Быть - значит быть для другого и через него. У человека нет внутренней суверенной территории, он весь всегда на границе, смотря внутрь себя он смотрит в глаза другому или глазами другого " [3; 312]. "Реальный другой может войти в мир человека лишь как тот другой, с которым он уже ведет свою внутреннюю полемику. Всякий реальный чужой голос неизбежно сливается с уже звучащим в ушах героя своим - чужим голосом " [4; 453].
В созвучии с этим находятся мысли М. Бубера: "Переживаемые отношения - это реализация внутреннего Ты в Ты встреченном; через Ты человек становится Я ". "Все новейшие попытки истолковать сознание как взаимосвязь Я с самим собой или как событие, вмещающееся в самодостаточной внутренней жизни человека, - тщетны: все они относятся к безнадежной истории уничтожения реальности " [8; 52].
Все приведенные (и многие не приведенные) выше высказывания удивительно совпадают в утверждении другого как необходимого, онтологического основания сознания и самосознания человека, в том, что этот другой уже есть (живет) в этом сознании до реальной (внешней) встречи с ним. При внешней встрече (или общении) осуществляется перенос (или отношение) уже существующего, внутреннего дру
10-гого на встреченного, конкретного человека. Причем этот внутренний другой лишен своей конкретной определенности и является обобщенным представителем рода: "В этом субъекте погашена индивидуальная особенность того или иного Я; он - "Я " вообще в его всеобщности, по отношению к которому единичные "Я " - это переменные, которые вставляются в общую формулу. В нее может быть вставлено любое "Я ", но нельзя не подставить никакого " [18; 338]. Во внутреннем диалоге другой "лишен всякой социальной жизненнопрагматической конкретизации. Этот другой человек - "незнакомец "... чистый "человек в человеке ", представитель "всех других " для Я " [4; 457].
Другое важнейшее положение заключается в том, что отношения людей основаны на двух внутренне противоречивых началах, которые грамматически можно обозначить как "я - ты " и "я - он (оно) ".
В отношениях типа "я - он " другой является для человека внешне противопоставленным, эмпирическим существом,
9-09-2015, 17:26