Поварнин С.: О теории и практике спора

Осведомление — очень важная часть в споре и в искусных руках — незаменимое орудие. Осведомление в споре то же, что разведка при военных действиях. Без нее нельзя уверенно ни нападать, ни защищать­ся.

Применяется осведомление в самых различ­ных случаях.

2. Первая задача осведомления в споре и са­мого спора - выяснить, как понимает наш про­тивник спорный тезис, если мы этого вполне точно не знаем. Вообще же сле­дует применять "осведомление путем вопросов" в легкой, естественной, разговорной, по возможно­сти незаметной форме. Этому значительно помо­гает практика.

3. Особенно трудный пункт для осведомле­ния — смысл того или иного слова, как пони­мает его противник. Очень часто у него чрезвы­чайно смутное представление о смысле данного слова, хотя иногда он сам уверен, что отлично понимает это слово. Тогда спор об определениях слова. В целях экономии времени нужно добиться только достаточное для данного спора определение.

4. Если мы и противник наш ясно понимаем смысл слова, но различно, то часто лучше всего кому-нибудь "поступиться" своим определением или же совсем отбросить спорное слово, заменив его другим, более подходящим словом или выра­жением.

5. Когда тезис выяснен, спорщикам лишний раз представляется случай решать, вступать ли в спор из-за этого тезиса с данным противником или лучше отказаться от спора.

Существуют такие тезисы, о которых серьез­ный спорщик при обычных условиях никогда не спорит. Таковы, напр., недоказуемые тезисы.

6. Что касается лиц, с которыми предстоит вступить в спор, то тут часто приходится делать еще более строгий выбор, если, конечно, есть возможность уклониться от спора. Мудрость всех веков и народов предостерегает от споров с глупцами.

Не сле­дует, конечно, без нужды спорить с грубым и дерзким человеком.

Кроме того, что позволительно между "мужественными" друзья­ми, то не принято и недопустимо, когда спо­ришь просто со знакомым или незнакомым чело­веком.

7. К числу нежелательных спорщиков отно­сятся явные софисты, с которыми спорить без нужды можно лишь тогда, когда мы знаем, что можем "проучить" их, задав им словесную встрепку. Имеется и еще много лиц, с которы­ми не следует спорить. Всех не перечислить. Есть люди, положительно не способные к пра­вильному спору , напр., "истеричные спор­щики".

8. Надо заметить, что иногда спор навязыва­ется, провоцируется, чтобы привести его к ссо­ре или к какой-нибудь еще более скверной це­ли.

9. Иногда и тезис сам по себе подходящий, и противник сам по себе такой, что с ним можно спорить. И тем не менее глупо вступить с ним в спор без необходимости. Это тогда, когда те­зис не подходит к противнику. Чаще всего, когда тезис таков, что доказательство его не мо­жет быть понято противником или (если спор для слушателей) слушателями. Чем невежест­веннее или тупее человек, тем менее он спосо­бен понять и принять какую-либо сложную мысль или сложное доказательство. "Попробуй­те надеть на руку перчатку с четырьмя пальца­ми. Ваше затруднение будет совершенно одина­ково с затруднением вложить какое-нибудь сложное понятие в голову, лишенную соответст­венной сложной способности",— говорит Спен­сер.

10. Вот почему честный спор с подобными людьми о подобных вопросах невозможен, нелеп. Зато для софиста в подобных случаях — открытое поле действия. Вместо сложной истинной мысли он подсунет ложную простую и вполне понятную мысль, по плечу собеседнику, и подкрепит ее ложным, но про­стым и понятным доказательством, и вы будете побеждены — если не прибегнете тоже к улов­кам и софизмам.

Глава VIII. Наши доводы в споре

1. Выбор доводов, как уже вскользь упомина­лось не раз, определяется задачами, которые мы ставим спору. Желая проверить истину какой-нибудь мысли, мы выбираем в пользу ее самые сильные с нашей точки зрения основания. Же­лая убедить кого-нибудь, выбираем доводы, ко­торые должны казаться наиболее убедительными ему. Желая победить противника, выбираем до­воды, которые более всего могут поставить его в затруднение. В споре для убеждения слушателей мы приспособляем выбор доводов не столько к противнику, сколько к слушателям и т. д.

2. Споры для убеждения (честные споры) требуют не только выбора доводов, соответствен­ного противнику или слушателям, но и соответ­ственного изложения доказательства.

3. Надо помнить, однако, что правило соот­ветствия речи пониманию тех, для кого она предназначена, исполняется и вообще довольно плохо. Иногда от недомыслия. Человек, напр., искренно убежден, что чем больше насажает в речь иностранных слов, тем это красивее, эф­фектнее, "благороднее" или больше выказывает его образование и ум.

И он иногда не ошибается в эффекте, если имеет в виду слушателей и читателей, не при­выкших мыслить, наслаждающихся трезвоном слов. Но иногда трезвон иностранных слов пускается в ход в споре и с целью: хотят отуманить, ог­лушить противника или слушателей (или чита­телей). Одурманенные головы пере­стают понимать и то, что могли бы понять, и тупая мысль тупого софиста может легко сойти за бездну глубокомыслия.

4. Совершенно невозможно дать какие-либо общие правила нахождения доводов. Тут все за­висит от наших знаний в данной области, от быстроты мышления, сообразительности и т. д., и т. д.— Но если тезис таков, что о нем при­ходится спорить часто, то полезно, а иногда и необходимо собирать и запоминать все доводы за него и против него, с возражениями против последних и защитой первых. (т.е. стать "специалистом" в спорах на дан­ную тему).

5. Каждый наш довод, который оказался до­статочно сильным, надо заставить по возможно­сти "отработать вполне" ("разжевать" его как следует противнику или слушателям, использовать со всех его выгод­ных сторон до конца, а уже затем хвататься за другой довод). Другой недостаток — "размазывать" довод, останавливаться на нем дольше, чем нужно, или излагать его так многословно, что слушателям и противнику иногда нет сил тер­петь.

Хороший спорщик при обычных условиях ста­рается главные свои доводы выразить кратко, метко и ярко, чтобы они сразу были поняты и врезались в память. Так выраженный довод ме­нее подвергается возможности извращения и ис­кажения во время спора.

6. Наконец, некоторые ошибочно думают, что чем больше они приведут доводов, тем лучше. Это бывает далеко не всегда.

Обычно полезнее приводить только наиболее сильные до­воды, а о слабых — разве упоминать вскользь, мимоходом, чтобы показать, что мы не придаем им особого значения. Это дает право не ввязы­ваться в спор из-за них.

Глава IX. Доводы противника

1. Что касается доводов противника, то пер­вая обязанность и, во всяком случае, одно из важнейших свойств хорошего спорщика — уметь их выслушать, точно понять и оценить. Без умения слушать — хороший спорщик немыслим. Это первое и одно из неизбежных условий уменья спорить. Это фундамент искусства спо­ра.

2. Если доводов несколько, то надо стараться выделить порознь их, хотя бы из целого моря слов, в котором они часто разведены, облечь в краткие фразы и выяснить, как выясняли те­зис, не скупясь на осведомление.

3. Когда противник приводит какой-нибудь довод против нашего мнения, против нашего те­зиса — для защиты необходимо убедиться в двух вещах: а) что довод этот истинен, правилен, б) что он действительно противоречит наше­му мнению и несовместим с последним. Только при этих двух условиях из него выте­кает ложность нашей мысли.

4. Рассматривая несовместимость довода про­тивника с нашей мыслью, мы иногда открываем не только, что он совместим с последней, но что более того: он служит выгодным доводом в пользу нашей мысли.

Этому использованию довода противника для доказательства нашего тезиса соответствует дру­гой, обратный случай, тоже часто встречающий­ся при защите, но нередко упускаемый защи­тою: довод оказывается несовместимым не столь­ко с нашим тезисом, сколько с тезисом против­ника (антитезисом) или с каким-нибудь его ут­верждением. Он иногда разрушает тезис самого противника. Такие доводы нападения называют­ся "самоубийственными" и дают в руки защите случай для очень эффектного удара.

Оба эти случая применения довода противника против него же самого называются общим именем: возвратного удара или возвратного довода и в искусных руках являются очень эффектными моментами спора.

Глава X. Логический такт и манера спорить

По отношению к доводам противника хоро­ший спорщик должен избегать двух крайностей: 1) Он не должен упорствовать, когда или довод противника очевиден, или очевидно правильно доказан; 2) он не должен слишком легко согла­шаться с доводом противника, если довод этот покажется ему правильным.

1. Упорствовать, если довод противника сразу "очевиден" или доказан с несомненною очевид­ностью, неумно и вредно для спорщика. Ясно, что человек не имеет достаточно мужества и честно­сти и любви к истине, чтобы сознаться в ошиб­ке. Иногда даже с точки зрения так­тики выгодно сразу прямо, открыто и честно признать свою ошибку: это может поднять ува­жение и доверие со стороны противника. Надо помнить и то, что, раз ошибку заметили, ее уже не скроешь: противник, вероятнее всего, сумеет использовать ее во всем объеме.

2. Однако, если спор важен и серьезен, ошибочно и принимать доводы противника без са­мой бдительной осторожности. Здесь, как и во многих других серьезных случаях, надо "семь раз примерить и один отрезать".

3. Мерила этой требовательности и осторож­ности для каждого отдельного случая — "здра­вый смысл" и особый "логический такт". Они помогают решить, очевидно ли данный довод до­стоверен и не требует дальнейшей проверки или же лучше подождать с согласием на него; доста­точен ли он при данном споре или недостато­чен. Если довод кажется нам убедительным и мы не можем найти против него возражений, но осторожность все-таки требует отложить согласие с ним и прежде поразмыслить о нем получше, то мы обычно прибегаем к трем способам, что­бы выйти из затруднения. Самый прямой и чес­тный — условное принятие довода. Самый употребитель­ный прием — другой: объявление довода произ­вольным. Мы требуем доказательств его от про­тивника, несмотря на то, что довод и кажется нам достоверным.

Наконец, очень часто пускаются в ход раз­ные уловки, начиная с позволительных, вроде обычного "оттягивания ответа" на довод, кончая разными непозволительными уловками, о которых речь будет дальше.

4. Большое, нередко огромное значение в споре имеет манера спорить. Здесь тоже суще­ствует множество различных разновидностей и оттенков. Одни споры ведутся по-"джентльменски", по-рыцарски; другие — по принципу: "на войне — как на войне" ; третьи — прямо "по-хамски". Джентльменский спор — самая высо­кая форма этой лестницы форм спора. В таком споре никаких непозволительных уловок не до­пускается. Спорщик относится к противнику и его мнениям с уважением, никогда не спускаясь до высмеивания, пренебрежительного тона, "лич­ностей", насмешек, грубостей или неуместных острот. Он не только не пытается исказить до­воды противника или придать им более слабую форму, но, наоборот,— старается оценить их во всей их силе, отдать должное той доле истины, которая в них может заключаться, "быть спра­ведливым" к ним и беспристрастным.

Но во многих "боевых" спорах, спорах с со­фистами, которые не стесняются в приемах и т. д., эта манера спорить не всегда приложима. Тут поневоле приходит­ся применяться к требованиям практики. Позво­лительна и меткая, убийственная острота, и раз­ные уловки, чтобы избежать уловок противника, и т. д. Раз война, так война. Но и тут есть черта, за которую честный в споре человек ни­когда не перейдет.— За этой чертой начинаются уже "хамские" приемы спора.

"Хамский спор", прежде всего, отличается от­крытым неуважением или пренебрежением к мнениям противника. Если спорщик допускает грубые уловки, вроде "срывания спора" или "па­лочных доводов", если он допускает пренебрежительный или презри­тельный тон, хохот, глумление над доводами противника; если он унижается до грубых "лич­ностей", грубых слов, близких к брани, насмеш­ливо переглядывается со слушателями, подмиги­вает им и т. д., и т. д.— то это все особенно­сти той манеры спорить, которую нельзя не на­звать "хамской". Спорить с противни­ком, который придерживается этой манеры спо­ра, без необходимости не следует.

Из других подобных видов "манеры спорить" надо, пожалуй, отметить тоже нежелательную "чичиковскую" манеру, при которой получается только видимость спора; по крайней мере, серь­езный спор — невозможен.

5. Огромнейшее значение имеют для манеры спора уменье владеть собою и особенности тем­перамента. Чрезвычайно важно, спорим ли мы спокойно, хладнокровно или возбужденно, взвол­нованно, яростно. Тут можно сказать в виде правила: при прочих условиях, приблизительно равных, всегда и неизменно одолевает более хладнокровный спорщик.

Мало того, спокойствие спорщика, если оно не подчеркивается намеренно, часто действует благотворно и на горячего противника, и спор может получить более правильный вид. Наобо­рот, горячность, раздражение и т. д. стремятся тоже передаться противнику, и благодаря этому спор может иногда принять тот характер, к ко­торому относится народная шуточная поговорка: "что за шум, а драки нет?"

Спокойная, уверенная и рассудительная аргу­ментация нередко действует удивительно убежда­юще. Вообще, хороший спор требует прежде всего спокойствия и вы­держки. Горячий спорщик, постоянно впадаю­щий в возбужденное состояние, никогда не бу­дет мастером устного спора, каким бы знани­ем теории спора и логики ни обладал, как бы остр ум его ни был.

Но и здесь, конечно, надо избегать крайно­стей. Спокойствие не должно переходить в "вя­лость" или в "деревянность". Нельзя приме­нять и того "утрированного", преувеличенного спокойствия и хладнокровия, какое многие при­меняют, когда противник особенно "горячит­ся", т.к. это иногда "подливает только масло в огонь".

Глава XI. Уважение к чужим убеждениям

1. Важное условие настоящего, хорошего и честного спора — уважение к убеждениям и верованиям противника, если мы ви­дим, что они искренни.

Это условие соблюдается очень редко. Обычно люди живут еще "звериным обычаем" в области мысли, т. е. склонны считать человека, который держится других убеждений, или идиотом, или мерзавцем и, во всяком случае, настоящим "врагом". Это, конечно, признак или некультурного и невеже­ственного, или же узкого ума.

Одним словом, уважение к чужой вере и к чужим убеждениям, есть один из важнейших ви­дов уважения к человеческой личности. Где ма­ло первого, там мало вообще и последнего.

2. Как "глубоко правдивые" убеждения, так и понимание их ценности и уважение к ним чаще всего вырабатываются трудом, страданиями, опытом жизни...

3. Здесь, кстати, можно привести некоторые соображения, помогающие иным бороться со склонностью считать наше мнение истиною, а остальные — чепухой, результатом недомыслия или нечестности.

Во-первых, просты и несомненны (для обыч­ных целей) лишь истины нашего обычного опы­та. Но чем сложнее и отвле­ченнее истина, тем менее она "проста" и тем труднее достигнуть правильной уверенности в ней. Между тем огромное множество людей со­вершенно не понимает этого.

4. Второе, чего не следует забыть, это — ложная мысль в большинстве случаев ложна только отчасти. Но не следует забы­вать и того, что и большинство "истин", выхо­дящих за пределы простого обычного опыта, то­же не "чистые истины", что в них есть тоже примесь заблуждения большего или меньшего, которого мы оценить теперь не в силах. Оценят другие, оценят потомки. И мысль об этом долж­на постоянно смягчать самоуверенность и узость нашего мышления и способствовать тому, чтоб относиться ко всем взглядам, даже совершенно противоположным, с полным вниманием и без пренебрежения.

5. Степень убежденности не пропорциональна количеству затраченной на нее умственной работы, и, быть может, общее правило таково: что чем менее уверенность основана на рассуждении, тем крепче за нее держатся.

Помня все эти соображения и применяя к се­бе, а не только к другим, человек значительно убавит самоуверенность собственной мысли, а вместе с этим возрастает уважение к праву дру­гих людей мыслить и решать вопросы по-свое­му,— что играет очень немалую роль в пра­вильном споре.

Глава XII. Некоторые общие замечания о споре

1. Для того чтобы сознательно вести правиль­ный сосредоточенный спор, нужно обладать од­ним довольно редким уменьем: нужно уметь "охватывать спор", т. е. все время держать в памяти общую картину данного спора, отдавая себе отчет, в каком он положении находится, что сделано, что и для чего мы делаем в дан­ную минуту. И ни на одну ми­нуту не надо упускать главной цели спора: те­зиса.

2. Во многих спорах разногласие между нами и противником в тезисе и в доводах таково, что оно зависит от разногласия в других, более об­щих и глубоких вопросах, часто в принципах – "корнях спора".

3. Часто приходится выяснять корни спора сообща с противником. Если же оба спорщика не видят, что суть их разногласия в корнях спора, и не ищут этих корней, спор обращается часто в ряд неосмысленных и бесцельных схваток.

Спор из-за принципов "для победы" — пус­той спор. О нем нечего и говорить. Спор "для убеждения", как уже сказано, редко приводит к цели, если у противника есть в данном отноше­нии твердые принципы или "природные склонно­сти" к определенным принципам. Можно всту­пать в такой спор лишь из необходимости. "Спор для проверки истины" — одно из лучших средств в обычной жизни для выяснения, обос­нования и проверки своих принципов. Настоя­щая же область для обсуждения принципов — в науке, иногда на самых вершинах ее. Здесь спо­ры ведутся нередко веками, даже тысячелетия­ми, причем побеждает на время то одна, то


9-09-2015, 17:46