Ипохондрия

Ипохондрией (hypochondrium – подхрящье, греч., лат.) со времен древнеримского врача Клавдия Галена и до середины прошлого века называли в медицине мягкие части тела под реберными хрящами (печень с желчным пузырем и селезенка), а также саму болезнь этих органов; но только не такие болезни печени, как «желтуху» и «неразделенную любовь». Нередко вместо «ипохондрия» поэтому говорили: «болезнь селезенки». Так, российский врач Марк Магазинер (1837) называет ипохондрию («болезнь селезенки») «истерикою мужчин», которая обнаруживается «нервическими» и «желудочными» «припадками». Он пишет «Ипохондрик вечно занят собой, своею болезнью, делается пристрастным к медицине и ее книгам». В середине и в конце прошлого века для психиатров-клиницистов мира (Вильгельм Гризингер, 1867; Сергей Корсаков, 1901) ипохондрия была уже просто душевным расстройством, как это считается и по сей день.

Итак, ипохондрия – это более или менее сложное, тягостное переживание по поводу какого-то своего конкретного «заболевания» (в том числе душевного), или просто смутное чувство в себе какого-то заболевания, которых на самом деле нет.

Если человек тревожно или сверхценно преувеличивает свое действительное заболевание, принято говорить об «ипохондрических наслоениях»на это действительное заболевание. Переживать, чувствовать болезнь, которой у тебя нет, думать о ней, бояться ее, конечно, можно по-разному, и, в зависимости от этого, говорят о разных видах ипохондрии.

При бредовой ипохондрии в центре ипохондрического расстройства стоит бред ипохондрического содержания. Это, например, болезненно-нелепая убежденность в том, что организм разрушается от сифилиса, потому что уже вторую неделю не проходит простудный насморк. В таких случаях по-настоящему поможет только врач-психиатр, и, в основном, лекарственным лечением.

При сверхценной ипохондрии, к примеру, человек, страдающий язвенной болезнью желудка и двенадцатиперстной кишки, без достаточных оснований патологически, сверхценно убежден (хотя и психологически понятно убежден – с точки зрения своего подозрительно-недоверчивого характера) в том, что язва «открылась», но врачами еще не замечена. Полагает, что даже возможно кровотечение: он так чувствует! «врачи плохо разбираются!», «года два назад все тоже были уверены, а вышло...»Все это – несмотря на то, что гастроскопия, клинические исследования ясно показывают, что нет оснований так думать. Здесь близкие пациента могут помочь ему, напоминая о надежности современной медицинской науки, техники, лаборатории.

При навязчивой ипохондрии человек мучается прежде всего навязчивой мыслью-страхом о не существующей у него болезни, понимая, хоть немного успокоившись, что, действительно, нет оснований полагать, что эга болезнь есть у него. Он обычно и не обследуется, не «ходит по врачам», а лишь спросит несколько раз в день товарища и еще жену, например, так: «Как думаешь, нет у меня гангрены вот здесь, на руке?» – спросит, чтобы смягчить свою душевную напряженность. В таком случае необходимо набраться терпения и не скупиться лишний раз, не раздражаясь, предварительно посоветовавшись с врачом, сказать с уверенностью: «Нет, нет, никакой гангрены тут нет».

При тревожной или сомневающейся ипохондрии в центре ипохондрического расстройства – тревожная мнительность или болезненные сомнения ипохондрического содержания. Ипохондрическое переживание такого рода также психологически понятно с точки зрения тревожно-мнительного или тревожно-сомневающегося человека. Тревожно-мнительное переживание возможно снять-успокоить внушающими-ободряющими словами о том, что нет ничего страшного и, слава Богу, еще поживем, или чем-то отвлечь страдальца от ипохондрических мыслей, страхов, например, рассмешив его. С тревожно-сомневающимся (ипохондрически размышляющим), по причине его рассудочности, неспособности легко поверить в хорошее, приходится обращаться с помощью медицинского разъяснения-убеждения, трезвого, естественно-научного анализа тех неприятных ощущений, переживаний или каких-то безобидных крохотных расстройств, образований, например, на коже, слизистых, которые его душевно беспокоят и по поводу которых он болезненно сомневается, не есть ли это «смертельное» («начало конца»), «позорное» или «сумасшедшее». К примеру, сомневающийся мучается: не превращается ли его родинка в меланому? не есть ли лимфатический узелок, который он нащупал у себя на шее, признак белокровия? а может быть, его головная боль – от опухоли мозга? а может быть, его запор – от рака толстой кишки? И в самом деле с какой-то малой вероятностью все так может и быть. В любом случае, следует нести в душе настороженность в том, что и ипохондрики, хоть и доживают часто до глубокой старости, но, конечно, могут заболеть и той болезнью, которой боятся, – так сказать, в прибавку к своей ипохондрии.

Тревожная и сомневающаяся ипохондричность, понятно, бережет ипохондрика в том смысле, что он, постоянно прислушиваясь к работе своего тела, постоянно его осматривая, наблюдая кропотливо за своим душевным состоянием («не схожу ли с ума?»), гораздо раньше невнимательных к своему здоровью людей заподозрит у себя действительно серьезное заболевание, если оно у него вдруг возникнет: как говорится, чем черт не шутит.

Казалось бы, для сохранения здоровья, следуя здоровому образу жизни, неплохо лишний раз профилактически потревожиться, посомневаться: все ли у меня в порядке, не осмотреть ли себя, не обследоваться ли еще раз, вдруг именно сейчас что-то серьезно-патологическое у меня как раз начинается... Может быть, такого рода ипохондричность, происходящая из тревожно-сомневающегося душевного склада ипохондрика, есть благо и для него, и для общества?

Но поразмышляем над этим философски – с точки зрения целесообразности такой ипохондрии для человечества. Ведь если бы каждый вот так тревожно преувеличивал опасность своего нездоровья и в страхе хватался вниманием за каждый мелкий сбой в пищеварении, в работе сердца и т. д, то разразилась бы всеобщая ипохондрическая паника и не хватило бы врачей, медсестер, медицинской техники, лабораторий для исследования болезненно-ипохондрического человечества. Изрядным количеством более или менее запущенных тяжелых болезней (запущенных обычно людьми бестревожными, легкомысленными к своему здоровью, способными не думать о том, что могут вдруг серьезно заболеть, способными легко верить во все хорошее: «а плохое, дескать, само придет») человечество, таким образом, расплачивается за то, чтобы не быть ипохондрическим человечеством, которое просто не способно к существованию. Впрочем, всюду в мире, в Природе, высокое совершенство (в нашем понимании) держится на вопиющем несовершенстве (также в нашем, здравом понимании).

Не-ипохондриков в человечестве, конечно же, большинство. Это большинство спасается, во-первых, тем, что тяжелые, исподволь развивающиеся болезни, пока не придет старость, в которой завершается наш путь, случаются все же относительно редко. Во-вторых, это большинство, в отличие от ипохондриков, наделено здоровым, трезвым чутьем маловероятности серьезной болезни в случае всяких микропатологических пустяков. А эти болезненные пустяки (прыщики, закупорки слюнных железок во рту, легкие невралгии и т. п.) более или менее быстро проходят сами.

Однако именно тревожно-сомневающиеся ипохондрики нередко оказываются талантливыми и гениальными людьми. Проявляя присущую им тревожно-сомневающуюся, углубленную въедливость и в других областях жизни, они совершают не только «ипохондрические открытия» в своем организме, но и подлинные открытия в человеческой культуре (Гоголь, Достоевский, Дарвин, Толстой, Чехов, Станиславский).

Теперь о так называемой депрессивной ипохондрии. Практически любое ипохондрическое расстройство внутри себя «дышит» тревогой, тоскливостью, которые наполняются из знаний пациента, из окружающей жизни определенной темой, содержанием какого-то тяжелого заболевания. Бывает так, что не удается тревожному, сомневающемуся пациенту доказать, что нет у него оснований думать о злокачественном неизлечимом заболевании, а дашь ему лекарство, смягчающее тревогу-депрессивность – и ушла ипохондрия (переживание мнимой болезни), поскольку ослаблен биологически ее тревожно-депрессивный корень.

Однако есть расстройства, в которых депрессивность в широком смысле как бы на равных ярко перемешивается с ипохондричностью, и это есть депрессивная ипохондрия. Например, депрессивные мысли о тяжелой, неизлечимой болезни, потому что тяжелая, неизлечимая болезнь – одна из самых подходящих тем для депрессивного размышления. Но гораздо чаще депрессивная ипохондрия – это ипохондрически-депрессивные переживания по поводу физических (соматических) депрессивных тягостных ощущений, часто спаянных с депрессивными вегетативными расстройствами в организме. Эти депрессивные ощущения и вегетативные дисфункции, как правило, вычурно-своеобычны, в отличие от таковых при истинно телесных болезнях. Например, ощущения: «будто что-то там в мозгу тихонько-нежно расплавляется», «будто в сердце слегка чешется какое-то сухое круглое место величиною с крупную монету», «будто легкие не усваивают воздух, что их наполняет» или «легкие не дышат сами, и все приходится своей волей вдыхать и выдыхать – а что же будет, когда засну?» и т. д.

Страдающим подобными расстройствами психиатры и психотерапевты помогают лекарствами, гипнозом, лечебными тренировками, всякими целебно оживляющими душу психотерапевтическими способами. Попробовать лечебно оживлять, вдохновлять себя в таком состоянии любимыми делами, творчеством возможно, конечно же, и самостоятельно, еще до встречи с врачом. Это, во всяком случае, не повредит, а случается, только творческое оживление и помогает в тягостной ипохондрической депрессивности (депрессивной ипохондричности). Придет такой патологически страдающий человек, на которого и лекарства не действуют, в лес, осмотрится вокруг себя в зеленой мягкой тишине, увидит мухомор под березами, крупные ягоды малины, старую крапиву с необыкновенными формой своей дырками в жестких листьях. Увидит тихую лесную лужу, над которой зависла стрекоза с перламутровой мордой, услышит писк синицы, как сойка трещит. Проникнется всей этой волшебной лесной картиной: по-своему, сообразно его личности, отразится эта лесная лужа в его сложной депресивно-ипохондрической душе и сама начнет отражением своим психотерапевтически работать, помогая возвращаться к себе из душевной болезненной аморфности-неопределенности. И это воздействие бывает часто лечебно-глубже, проникновеннее влияния от картины на стене или от симфонической музыки из магнитофона.

Список литературы

Бурно М.Е. Ипохондрия