Общение и коммуникативные барьеры

Поскольку контрсуггестия — это защита от внуше­ния, а внушение возможно только при наличии доверия к тому, кто внушает, то, по сути дела, вся контрсуггес­тия — это защита от доверия (или доверчивости).

Если мы не доверяем человеку (он «чужой», «опасный», «чуждый»), то мы можем уйти, не слушать его и т.д. и тем самым блокировать его коммуникацию. Следовательно, важно уметь определять, кто «чужой». В ситуациях меж­группового взаимодействия или приравненных к ним вполне надежное отделение «своих» от «чужих» происхо­дит на основе социальной стереотипизации.

Избегание. Первый и наиболее кардинальный способ контрсуггестии, выделяемый Б.Ф.Поршневым, — это из­бегание источников воздействия, уклонение от контакта с партнером, при котором вообще никакое общение ста­новится невозможным. Определив партнера как опасного в каком-то отношении, «чужого», «врага», «недоброжела­теля», человек просто избегает общения с ним или, если совсем уклониться невозможно, прилагает все усилия, чтобы не воспринять его сообщение. Со стороны эта «за­щита» очень хорошо видна — человек невнимателен, не слушает, «пропускает мимо ушей», не смотрит на собе­седника, постоянно находит повод отвлечься, использует любой предлог для прекращения разговора.

Избегание как вид защиты от воздействия проявляется не только в избегании людей, но и в уклонении от опре­деленных ситуаций, таких, в которых может возникнуть опасность «вредного» воздействия. Когда кто-то в кино зак­рывает глаза «на страшных местах» — это попытка избе­жать эмоционально тяжелой информации. Когда кто-то, не желая, чтобы на его решение или мнение оказывали влияние, просто не приходит на назначенную встречу или заседание — это тоже избегание.

Таким образом, самый простой способ защиты от воз­действия — избежать соприкосновения с источником это­го воздействия.

Авторитет. Действие авторитета как вида контрсуггестии заключается в том, что, разделив всех людей на автори­тетных и неавторитетных, человек доверяет только пер­вым и отказывает в нем вторым. Авторитетным людям оказывается полное доверие и по отношению к их речи контрсуггестия «не работает». Зато ко всем остальным, кому в авторитетности отказано, доверия нет никакого, и, следовательно, то, что они говорят, не имеет никакого значения. Таким образом, доверие и недоверие как бы персонифицируются, они «зависят» не от особенностей передаваемой информации, а от того, кто говорит. Вну­шающая сила речи, суггестия, как бы канализируется, вгоняется в жесткие рамки, а все, что выпадает из этих рамок, автоматически подвергается действию контрсуг­гестии и не воспринимается.

В связи с таким действием авторитета очень важно знать, откуда он берется, от чего зависит присвоение конкрет­ному человеку авторитета. Очевидно, здесь можно найти много разных «оснований». Это может быть и социальное положение (статус) партнера, его превосходство по важ­ному в данный момент параметру, принадлежность дан­ного партнера к реальной «авторитетной» социальной груп­пе, или его привлекательность в определенных ситуациях, хорошее отношение к адресату воздействия, принадлеж­ность к тем воображаемым, но важным для него группам, которым он безусловно доверяет. В общем и целом все те схемы, которые «запускают» механизм социальной стереотипизации, мо­гут способствовать авторитетности человека. Механизм стереотипизации как раз и предназначен для отделения «хороших и важных» людей от «плохих и неважных». Но основания для этого у каждо­го свои, и определяются они собственным положением в системе общественных отношений, собственной истори­ей и основными ценностями.

Может также быть, что самое важное для нас в советчике — это не знания и опыт, точнее, не превосходство по знаниям или опыту, а его принадлежность к уважаемой или неуважаемой социаль­ной группе.

Кроме указанных, так сказать, социально-перцеп­тивных оснований авторитета, могут быть и просто «социальные» авторитеты, т.е. такие, которые ясны до всякого взаимодействия, когда признается, например, только авторитет бога или монарха. В этом случае огра­ничение суггестии выступает в своем предельном слу­чае, когда контрсуггестия распространяется на речь всех людей, кроме одного (а если этот один — бог, то просто на всех людей). Тогда оказывается, что человек закрыт практически для всех воздействий.

Понятно, что, только учитывая характер формирова­ния представлений об авторитете у собеседника, можно надеяться на реальную эффективность общения.

Непонимание. Далеко не всегда есть возможность опре­делить источник информации как опасный, чужой или неавторитетный и таким образом защититься от нежела­тельного воздействия. Довольно часто какая-топотенци­ально опасная для человека информация можетисходитьи от людей, которым мы в общем и целом доверяем («сво­их» или вполне авторитетных). В таком случае защитой бу­дет «непонимание» самого сообщения. Любоесообщениеможно не понять — по результату это то же самое, что не слышатьине видеть, только воздействие пробуксовывает теперь в другом месте.

Б.Ф.Поршнев выделяет четыре уровня непонимания — фонетический, семантический, стилистический и логи­ческий. Все они связаны с определением некоторых свойств передаваемого сообщения которые позволяют считать это сообщение «чужим» потому опасным. Очень упрощая, можно сказать, что в снове всех этих способов определения угрожающей информации лежит следующее, вполне понятное представление: «чужие говорят не так, как мы», или «чужие говорят на чужом языке». Определив признаки «чужого» в сообщении человек защищается — срабатывает контрсуггестия, человек не понимает.

Фонетический уровень непонимания. Первый уровень непонимания — фонетический. Действительно, если с нами говорят на непонятном для нас языке, на иностранном, например, мы можем быть спокойны — внушение нам не угрожает. Мы ничего не понимаем, так как слушающий в таком случае располагает не тем набором фонем, чем говорящий, и произносимое сливается для него в трудно различимый или вовсе не различимый поток. Фонетическое непонимание имеет диапазон от незначительного (например, в произнесении некоторых слов) до полного и иметь различные источники. Неполное понимание не только тогда, когда говорят непонятно, но и когда говорят быстро, невнятно, с акцентом, когда используются незнакомые или несоответствующие контексту жесты или жестикуляция слишком активная и быстрая.

Когда врачи не хотят, чтобы больной понял их, они говорят на латыни, и если больной сам не врач, то он, конечно, ничего не поймет — срабатывает фонетический барьер, который врачи используют сознательно. Тот же самый фонетический барьер, конечно, и не подозревая о его существовании, но уже понимая его действие, исполь­зуют маленькие дети, когда изобретают свои тайные язы­ки, в которых, например, в словах перед каждым слогом ставится другой слог — помеха, затрудняющая понимание речи.

Фонетический барьер, как и все остальные, работает автоматически. Однако нельзя представить себе дело та­ким образом, что сначала определяется язык сообщения как чужой, затем сообщение квалифицируется как опас­ное и как следствие этого возникает непонимание. Так можно объяснить происхождение этого барьера, но не его действие, которое значительно проще: мы не понимаем фонетически непривычную речь. Между тем это именно защита, так как ее можно «убрать» — если нам очень важно получить сообщение, то мы понимаем любую, даже совершенно бессвязную речь. Но в обычных усло­виях барьер — на месте, и поэтому контрсуггестия, за­щита от воздействия, включаются автоматически — мы не понимаем.

Семантический уровень непонимания. Точно так же ав­томатически срабатывает защита от воздействия и в том случае, если коммуникация происходит, казалось бы, на нашем языке, во всяком случае фонетически он «наш», но по передаваемому смыслу «чужой». В таком случае фик­сируется не чужая фонетика, а чужая семантика, и можно говорить о семантическом непонимании. Существование этого барьера на пути понимания определяется самим фактом многозначности слов любого языка. Любое слово, да и любoeдействие, имеет обычно не одно значение и в зависимости от контекста употребления включает в себя еще много-много смыслов. «Смысловые поля» слов у разных людей различны, и, следовательно, одни и те же (на первый взгляд) слова и действия могут по разным причинам иметь различный (от чуть-чуть другого до прямо противо­положного) смысл для разных людей.

Особенно хорошо это видно на примере использова­ния жаргонов или тайных языков. В таких языках извест­ные всем обычные слова «наделяются» совершенно новыми значениями, благодаря чему непосвященный человек не в состоянии что-либо понять. Следует, однако, уточнить, что далеко не всегда при использовании жаргона или подобного ему языка специально преследуется цель «быть непонятным». Существует, скажем, научный жаргон, профессиональный, студенческий. Так, далеко не все родители студентов знают, что их дети могут называть родной дом «стойлом», а общежитие «резиденцией».

Кроме того, возможен «жаргон» внут­ри каких-то компаний, обязанный своим возникновени­ем обычно общим для всех воспоминаниям, событиям. Но каково бы ни было происхождение «непонятного» языка, его пользователи всегда образуют некую группу «знающих язык».

Часто именно семантический уровень непонимания возникает в общении детей и взрослых, хотя они говорят на одном языке, но у детей наблюдаются, как правило, урезанные семантические поля слов, и поэтому нет пол­ного взаимопонимания.

Действие семантического уровня непонимания приво­дит к очень резкому снижению эффективности общения. Это связано не только с тем, что какие-то наши пережи­вания и слова «не дойдут» до партнера, семантический барьер может не просто задержать непонятное, но и перестроить его — «свято место пусто не бывает» — на место одного смысла слова, непонятного по причине семанти­ческих различий, подставляется другой смысл, вместо од­ной эмоции видится другая, в результате возникает не просто отказ, а неверное, другое понимание, причем час­то неожиданное. Иначе говоря, эффект общения есть, а эффективность низкая.

Для адекватного понимания какого-либо сообщения необходима определенная общность «тезаурусов» отправителя информации и адресата. Этот термин введен в научный обиход советским философом Ю.А.Шрейдером. В переводе с древнегреческого «тезаурус» означает «сокровище». В данном случае под ним понимается «представ­ление о мире», вся совокупность информации, которой располагает данный человек. Причем у собеседников не должно быть больших различий в запасе информации, ибо препятствует эффективным коммуникациям. Согласованность тезаурусов может существовать на разной основе. Представители одного поколения понимают друг друга лучше, чем «отцы и дети». Люди, которые читали одни и те же книги, смотрели одни и те же фильмы, жили одной жизнью, имеют не только похожий жиз­ненный опыт, но и один и тот же «духовный багаж».

Очень часто семантический уровень непонимания про­является в тех случаях, когда у человека нет тех же ассо­циаций, знаний, того культурного контекста, который позволяет адекватно воспринять не только прямое, «бук­вальное» значение слов и выражений, нои другие, подра­зумевающиеся смыслы.

Но даже в тех случаях, когда люди владеют общим куль­турным контекстом своей эпохи, несогласованность их тезаурусов все равно может иметь место. Она будет опреде­ляться тогда другими причинами — уровнем образования, профессией, индивидуальными особенностями. Непонимание очень ярко проявляется в восприятии терминов, иностранных слов, используемых, например, в газетах. Обычно смысл этих слов или хотя бы их оценочная окрас­ка легко понимается из контекста, и поэтому человеку трудно осознать, что слова эти ему непонятны, что ему известно их значение.

Можно легко представить себе, какие искажения воз­можны при понимании речи человека, использующего эти слова. Такие изменения смысла, связанные с непонима­нием отдельных слов, при дальнейшей трансляции могут все дальше и дальше уходить от первоначальных намерений, искажаясь до неузнаваемости.

Стилистический уровень непонимания. Следующим уровнем непонимания, который может быть причиной затруднений в общении и его низкой эффективности, является уровень стилистический или синтаксический.

Человек обязан понять и, следовательно, отразить в каком-то ответе или действии только то словесное обращение, которое подчинено установленнойграмматичес­кой структуре. В противном случае он вправетретироватьобращающегося как невежду или иностранца, а в случае глубокого нарушения грамматики не находитьсмысла его словах и, следовательно, игнорировать их.

Может привести к непониманию и стилевое переусложнение, когда родной язык воспринимается почти как иностранный. Пример такой ситуации, к сожалению, довольно часто встречающейся в действительности.

По сути дела, стиль сообщения, стиль коммуникации точно так же «наводит» на определение групповой при­надлежности его «хозяина», как фонетика и семантика. Если стиль коммуникации определяется как «чужой», а тем бо­лее «враждебный», то понимания ждать не приходится. Существенно, что различение «своего» и «чужого» зависит не от «объективных» характеристик стиля, а от субъектив­ных представлений слушающего.

Важно отметить, что стиль — это не только способ сло­весных сообщений, но и способ достижения соответствия формы и содержания в коммуникации. Понимание другого крайне затруднено в тех случаях, когда в его поведении не соот­ветствуют друг другу, не стыкуются вербальные и невербальные элементы. Это тоже проявление несоответствия формы (невербальное, экспрессивное поведение) и содер­жания (информации в словах). Возможно также несоответ­ствие избранной словесной формы тому эмоциональному содержанию, которое передается. В любом случае можно говорить о «неправильном» стиле коммуникации, кото­рый и приводит к трудностям в понимании.

Логический уровень непонимания. Еще однойпричиной неэффективности общения может быть логический уровень непонимания, который вызывается неприятием од­ним из участников общения логики и аргументовдругого.Если человек,с нашей точки зрения, говорит илиделаетчто-то в противоречии с правилами логики, то мы его не только отказываемся понимать, но и эмоционально воспринимаем его отрицательно. При этом неявно предпола­гаем, что логика есть только одна — правильная, т.е.наша.Однако ни для кого не секрет, что есть и«женская»,детская» логика, И каждый человек живет и думает по своей логике, но вот в общении, если эти логики несоотнесены или если у человека нет ясного представления о логике партнера, о ее отличиях от собственной, тогда и срабатывает барьер логического уровня непонимания.

По сути дела, логика тоже бывает «наша», «своя» и «чужая». Чужая логика — неправильная, и следовательно, к ней мы можем относиться недоверчиво или пренебрежительно.

Вн ешние барьеры. На основе проведенного анализа видов контрсуггестии, выделенных Б.Ф.Поршневым, можно вероятно, сделать следующие выводы. Защита от воздействия другого в общении может принимать вид избегания, отрицания авторитетности источника или непонимания. Во всех случаях результатом срабатывания того или иного барьерного механизма будет непринятие воздействия — оно не будет воспринято и, следовательно, не окажет никакого влияния. Основаниями для защиты являются различные признаки. Так основанием для защиты по типу избегания являются те признаки партнера (автора, источника воздействия), которые позволяют определить «плохого», «неприятного», «опасного», «враждебного». Основанием для защиты по типу отрицания авторитетности являются те признаки партнера, которые позволяют отнести его к «чужой», «плохой», «неавторитетной» группе. Основанием для защиты по типу непонимания могут быть различные признаки передаваемого сообщения, которые позволяют определить автора сообщения как «чужого». Эти признаки могут фиксироваться на фонетическом, семантическом, стилистическом или логическом уровне. При наличии в коммуникации хотя бы одного из этих оснований для контрсуггестии может сработать защита, и эффективность коммуникации будет под угрозой.

Необходимо особо подчеркнуть одно важное обстоятельство. Не следует представлять себе эти барьеры в коммуникации как результат сознательной, произвольной и направленной защиты от воздействия. Описание видов контрсуггестии как способов защиты может привести к представлению, что в реальном общении происходит сознательное и развернутое во времени управление барьерами. Дескать, сначала определяется, кто перед нами («свой» или «чужой»), и если чужой, то принимается решение его избегать. Или человек слышит какую-то сложную и трудно воспринимаемую фразу, «делает вывод», что она опасна и от нее надо защититься, и включает непонимание. Такие представления мало соответствуют действительности имогут быть искусственно выделены лишь только в экспе­рименте с целью изучения социально-психологической природы барьеров. В реальном общении барье­ры присутствуют, скорее, в виде независимых механиз­мов, которые «приданы» человеку для защиты, но в действительная природа ему неизвестна.

Систему барьеров можно представить себе как автома­тизированную охрану — при срабатывании сигнализации автоматически перекрываются все подступы к человеку, многих случаях сигнализация срабатывает вовремя. Однако возможны и другие варианты — ложная тревога и отключение сигнализации.

Во многих ситуациях барьеры непонимания могут служить человеку плохую службу, когда ничего угрожающего илиопасного в воздействии нет, а ложноесрабатываниесигнализации приводит к тому, что нужная и актуальная информация не воспринимается.

Противоположной ситуацией является «отключение» защиты. Предположим, некто выясняет, что единственным владельцем жизненно важной информации является неприятный для него человек. Обычно он избегает встречаться с ним, но в данном случае контакт очень нужен. Проведя работу с собой, объяснив себе, что у всех недостатки, что от него не убудет, если он один раз поговорит с этим человеком, он идет на встречу и получа­ет важную информацию.

Любящие люди обычно понимают друг друга «с полуслова» или вообще без слов, т.е. в таких условиях, когда взаимопонимание объективно затруднено и возможно только при недействующих барьерах. Их отключение в таких случаях связано с заинтересованностью в партнере.

Важно также подчеркнуть, что все перечисленные ба­рьеры можно охарактеризовать как внешние в том смыс­ле, что они включают фильтр недоверия, не пропускающий воздействия «внутрь» человека, они охраняют мир человека снаружи. Что же происходит, если эти внешние барьеры отключены или вовремя не сработали? В таком случае че­ловек доверяет собеседнику, а значит, воздействие состо­ится, и можно надеяться на эффективную коммуникацию.

Очевидно, что, помимо внешних барьеров, существу­ют и какие-то внутренние защиты, которые определяют отношение человека к уже принятой и понятой, но в то же время неприятной, опасной информации.

Внутренние барьеры. Представим себе простейшую си­туацию. Мой


9-09-2015, 19:48