В практической сфере преследование собственных интересов и целей каждым из людей основано на консенсусе — признании правила, в соответствии с которым каждый имеет право поступать аналогичным образом. Однако этого правила самого по себе недостаточно для того, чтобы устранить возможность конфликта, поскольку интересы людей сталкиваются. Чтобы избежать этого столкновения, приходится жертвовать частью интересов. Например, производитель, загрязняющий среду в процессе производства, понимая, что другие производители могут вносить свой «вклад» в ухудшение экологии, вынужден считаться с общим интересом сохранить чистоту окружающей среды, поскольку в конечном итоге он сам тоже в ней нуждается. Даже если бы его производство было единственным источником загрязнения, он не мог бы позволить себе загрязнить ее настолько, чтобы жить в ней стало невозможно. Поэтому он обязан пожертвовать частью своих интересов, касающихся прибыли, ради экологических интересов. Это уже компромисс.
Если в сфере этики человек стремится быть бескомпромиссным, т. е. строить образ должного на основе идеала, своих представлений о себе самом, то в сфере морали (где нормы общие) он склонен к консенсусу и к компромиссу так же, как в практической сфере. Способность воли к спонтанному действию (свободе) ограничена стремлением индивида реализовать себя, не закрывая возможности такой реализации для других, а в случае возникновения столкновений интересов и целей (конфликтных ситуаций) не дать им возможности перерасти в разрушительные и в конечном итоге губительные для общества конфликты.
Таким образом, теория консенсуса Хабермаса вводит новые толкования понятия консенсуса, компромисса и т. д., создает поле их дальнейшей теоретической разработки. Хотя она не является универсальной и приемлемой в России в чистом виде, но многие ее положения и принципы полезны для объяснения проблем сегодняшнего переходного этапа развития, для обоснования конкретных путей и механизмов смягчения конфликтности российского общества.
Типы коммуникативного действия
Центром усилий Хабермаса стало противопоставление инструментального и коммуникативного действия. Чисто инструментальное действие отвечает такому подходу к человеческому действию, когда предметные, инструментальные, прагматические критерии выдвигаются на первый план, а социальные контекст и координаты как бы выносятся за скобки. Воплощением инструментального действия Хабермас считает сферу труда. Это действие упорядочивается согласно правилам, которые основываются на эмпирическом знании. При совершении инструментального действия реализуются - в соответствии с критериями эффективности, контроля над действительностью - определенные цели, осуществляются предсказания, касающиеся последствий данного действия. Под коммуникативным действием Хабермас уже в работах 60-х годов, а также в упомянутом двухтомнике, понимает такое взаимодействие, по крайней мере, двух индивидов, которое упорядочивается согласно нормам, принимаемым за обязательные. В коммуникативном действии, как и прежде, акцентировалась нацеленность "актеров", действующих лиц, прежде всего и именно на взаимопонимание, поиски консенсуса, преодоление разногласий. [6]
Если инструментальное действие ориентировано на успех, то коммуникативное действие - на взаимопонимание действующих индивидов, их консенсус. Это согласие относительно ситуации и ожидаемых следствий основано, скорее, на убеждении, чем на принуждении. Оно предполагает координацию тех усилий людей, которые направлены именно на взаимопонимание. Соответственно Хабермас различает инструментальную и коммуникативную рациональности . Понятие инструментальной рациональности заимствуется у Макса Вебера. Учение Макса Вебера вообще является одним из главных теоретических источников учения Хабермаса. Следует отметить, что при этом (опирающаяся на обновленную интерпретацию Вебера) типология действия Хабермаса испытала заметную трансформацию. Так, в работах 60-х годов главной парой понятий были для Хабермаса названные инструментальный и коммуникативный типы действия. Впоследствии он, пользуясь уже несколько иными критериями различения, выделил следующие типы :
· телеологические действия, т.е. связанные с целями (только с объективным миром)
· нормативно-регулируемые, драматургические действия, связанные с самопрезентацией (действия соотнесены с двумя мирами, соответственно с социальным и объективным миром или с социальным и субъективным миром)
· действия, связанные с коммуникацией (действия при установлении понимания связаны с установлением отношений между всеми тремя мирами.)
В современном обществе действие, ориентированное на понимание (коммуникативное действие), занимает господствующее положение, преобладая над действиями, ориентированными на достижение цели, следование нормам, преднамеренную экспрессию. Люди (индивиды) проживают в трех взаимопересекающихся мирах:
- во-первых, в объективном мире, где имеют место деловые отношения;
- во-вторых, в социальном мире — мире нормативных и оценочных отношений;
- в-третьих, в субъективном мире, который образуют человеческие чувства, переживания, надежды, размышления и т. п.
Различия трех миров (объективный, социальный, субъективный ) важны для Хабермаса, чтобы последовательно разложить и сгруппировать разные типы действий:
Соответственно, к объективному миру отношение индивидов Хабермас характеризует как деловое, к социальному миру – как нормативное, к субъективному миру – как экспрессивное. Отношение ко всем трем мирам индивиды выражают посредством языка (хотя коммуникативное действие не обязательно сводится к речевым актам). Языковое оформление индивидуального отношения в первом случае ориентировано на истину, во втором случае – на норму, а в третьем случае – на правду. Соответственно рассматривает Хабермас три «ценностные сферы»: сферу науки, где имеют место человеческие притязания на истину; сферу морали и права, где наблюдаются человеческие притязания на верность моральным и правовым нормам; и сферу искусства, где встречаются притязания на правду (правдивость, по Хабермасу, есть аутентичное выражение субъективных переживаний).
Существенным отличием концепции Хабермаса является то, что в нее органически включаются и синтезируются: - отношение действующего лица к миру - отношение его к другим людям, в частности, такой важный фактор как процессы "говорения", речи, высказывания тех или иных языковых предложений и выслушивания контрагентов действия. А отсюда Хабермас делает вывод: понятие коммуникативного действия требует, чтобы действующие лица были рассмотрены, как говорящие и слушающие субъекты, которые связаны какими-либо отношениями с "объективным, социальным или субъективным миром", а одновременно выдвигают определенные притязания на значимость того, о чем они говорят, думают, в чем они убеждены.
В речевых высказываниях по отношению к каждому из указанных выше миров есть свои модальности. По отношению к объективному миру делается вывод о том, что это суждение истинно или ложно. По отношению к социальному миру и системе социальных норм – что оно правильное или неправильное , и по отношению к субъективному миру, связанному с терапевтической презентацией – что оно правдоподобное или неправдоподобное. 1
Таким образом, на основе выстраиваемой логики высказываний и анализа действенности этой логики показывается форма захвата коммуникативными действиями всех миров. Вводя еще одно различение и соотнося ситуации и действия, социальное и несоциальное с ориентациями действия, т.е. соответственно с ориентацией на успех и на понимание , Хабермас последовательно различает простое инструментальное действие как действие, ориентированное на успех, которое строится в соответствии с техническими правилами и построено на определении меры воздействия на основе вмешательства во взаимосвязь обстоятельств и результатов и стратегическое действие, которое Хабермас определяет как степень воздействия, определяющего оцениваемое влияние на принимающего решение контригрока или противоигрока.[7]
Если просто инструментальное действие может быть лишь дополнительно связано с социальными взаимодействиями, то стратегическое действие само исходно представляет собой социальное действие, потому что оно изначально предполагает рефлексивный учет действий контригрока. О коммуникативном действии мы говорим в том случае, когда план действий участников ситуации оказывается, связан не с эгоцентрическим вычислением успеха, а с актами, координирующими понимание.
Речевые акты
Первоначально Хабермас конструирует логически саму особенность коммуникативного действия. Хабермас делает это, используя различение локутивных, иллокутивных и перлокутивных актов. Различие между ними состоит в том, что:
Локутивные акты – это речевые высказывания, в которых просто нечто сообщается – локутивный акт выражает положение дел, он строится в отношении к используемым в ходе его осуществления языковым средствам. Локутивный акт изучается семантикой.
Перлокутивные акты – это речевые акты, при помощи которых говорящий нацелен на то, чтобы вызвать эффект у слушателя. Если он говорит нечто в данной ситуации, то из этого следует то-то. Посредством перлокутивных действий возникает интеграция речевых действий в структуру стратегических действий, т.е. осуществляется вмешательство и интервенция в мир, достигается эффект посредством того, что нечто делается через то, что говорится. Эффект уже есть на лицо, он описывается как состоявшееся извне. С этой точки зрения перлокутивные акты описываются и характеризуются в отношении к своим результатам, и их изучает риторика.
Особый вопрос возникает в отношении к так называемым иллокутивным актам. Иллокутивный акт – это действие, которое осуществляется, когда выражается некоторое положение дел, при этом происходит полагание модуса высказывания как признание, приказа, полагания, обещания, предупреждения, т.е. это как бы двойной акт, где в одном месте определяется сам характер этого полагания, а во второй части, за счет пропозициональной структуры, нечто сообщается. Иллокутивный акт может быть охарактеризован следующим образом – действие заключается в том, что что-то говорится. Иллокутивный акт рассматривается в отношении к манифестированной цели и рядом условий ее осуществления.
Иллокутивные акты принимаются с точки зрения понимания содержания высказывания, внутренних для речевых актов подтверждений и следующих взаимодействий, возможностей установить связь. Условием этого является принятие или ухватывание заложенного в речевом акте притязания на значимость. Это тоже очень важное различение Хабермаса, потому что он помимо значений выделяет значимость, которая должна быть схвачена оппонентом. Мы понимаем речевой акт, если знаем, что делает его приемлемым. Это связано с интерсубъективным признанием речевых намерений. Таким образом, мы имеем дело с несколько своеобразным метапониманием или рефлексивным пониманием. [8]
Где же осуществляется коммуникативные действия, которые, с точки зрения Юргена Хабермаса, бывают институционально связаны и институционально не связаны? Они реализуются, прежде всего, в структуре жизненного мира, где два взаимодействующих, а возможно и больше, опосредованы при осуществлении коммуникативных действий культурой и языком. Свое взаимодействие они строят на отнесении высказываний к трем мирам: внешнему миру, состоящему из объективного факта, социального мира первого коммуниканта, социального мира второго коммуниканта и наконец внутреннего субъективных миров каждого из участников коммуникации.
Концепт речевого действия. Язык-основа коммуникации
Системообразующим элементом теории коммуникативного действия является концепт речевого действия, которое Хабермас определяет как “акт, посредством которого говорящий хочет договориться с другим относительно чего-либо”. Речь, исследованная с позиций теории речевых актов и с позиций феноменологической герменевтики, открывает, по мнению Хабермаса, доступ к трем ключевым проблемам философии: к “метатеоретической” проблеме рациональности вообще ; к “методологической” проблеме понимания смысла , затрагивающей внутренние отношения между значением и значимостью языкового выражения, рассмотрение которых позволяет выявить внутреннюю связь между концепцией “понимающей” социологии и герменевтикой; к “эмпирической” проблеме описания процессов модернизации общества под углом зрения рационализации культурной и общественной жизни. Тем самым устанавливаются отношения между языком и реальностью, языком, познанием, пониманием и интересом, языком, коммуникацией и социальным взаимодействием.
Особенность теории коммуникативного действия с точки зрения философии языка заключается в том, что язык встраивается в структуру действия как такового и тем самым приобретает свое место в системе действий социальных. Язык интересует Хабермаса прежде всего со стороны прагматики как речевой акт, т.е. как действие, превращающее предложения языка в соразмерную контексту речи ситуацию. Тем самым в его концепции актуализируется представление о том, что центром языка является разговор. Исследовать язык в действии призвана универсальная (формальная) прагматика, основная задача которой состоит в том, чтобы “идентифицировать и воссоздать универсальные условия возможного взаимопонимания”. Соответственно, работы направлена на реконструкцию философской герменевтики Хабермаса, концентрирующейся на процессах понимания и взаимопонимания, в связи, с чем в центр рассмотрения выдвинуты такие понятия, как речевое действие , коммуникативная рациональность , консенсус , а также проблематика взаимодополнительности концепции коммуникативного действия и концепции жизненного мира . Системообразующим элементом теории коммуникативного действия является концепт речевого действия, которое Хабермас определяет как “акт, посредством которого говорящий хочет договориться с другим относительно чего-либо.[9]
Взгляды Хабермаса на язык близки к представлению о нем как о системе объективного духа, т.е. как воздействующей на говорящего субъекта и формирующей его интерсубъективной силе, которая не противостоит ему при этом как нечто исключительно внешнее. Система языка делает возможными речевые действия, а последние, в свою очередь, репродуцируют язык и при этом незаметно и постоянно его изменяют. Таким образом, структура языка сохраняется и обновляется посредством практики взаимопонимания в обществе. Язык может быть понят как код или структура, которая имеет нормативный статус по отношению к речевым актам. Структура не создается в речевом акте, а дает ему возможность состояться, но сама она существует лишь потому, что постоянно обновляется в практике речи. Утверждается, что смысл сказанного коренится в разговоре и создается в процессе направленной на понимание коммуникации. Поскольку коммуникация протекает одновременно на предметном и на интерсубъективном уровнях, то для адекватного понимания ее смысла требуется, чтобы предмет речи также был определен на обоих уровнях.
Участник коммуникации ориентирован в своих речевых действиях на взаимопонимание (и, следовательно, заключение соглашения относительно предмета речи) при условии, что он, используя понятные (грамматически правильно построенные) предложения, приемлемым для других способом выдвигает (и в свою очередь акцептирует) три значимые претензии: на истину — для содержания пропозиции; на правильность — для норм, которые в данном контексте оправдывают устанавливаемые в перформативной части высказывания интерперсональные отношения; на правдивость — для выражаемых намерений. Несмотря на то, что в зависимости от ситуации те или иные претензии могут оказываться приоритетными, в каждом речевом выражении присутствует (имплицитно или эксплицитно) весь их спектр. Как подчеркивает Хабермас, рассматриваемые значимые претензии являются универсальными и должны предъявляться одновременно.
Универсальность значимых претензий, вплетенных в структуру речи, Хабермас связывает с ролью языка в конституировании понятия действительности. Он определяет язык как “медиум, с помощью которого говорящий и слушающий реализуют свои действия по разграничению”.[42] Посредством языка человек разграничивает “внешнюю природу”, “общество”, “внутреннюю природу” и “язык”. Те функции языка, которые Хабермас называет “разграничивающими действиями”, легко обнаруживают соответствие сформулированному В. фон Гумбольдтом понятию его “мирооткрывающей функции”, неразрывно связанной с его систематизирующей ролью. Открывающийся в языке мир действителен, и своей действительностью он обязан конституирующей функции языка
Теория аргументации
Теория аргументации, тематизирующая обоснованность значимых претензий, содержащихся в речевых актах, под углом зрения возможности их признания, дополняет теорию речевых актов. Тем самым в теории коммуникативного действия устанавливается внутренняя связь между значением высказывания, составляющего речевой акт, значимостью выдвигаемых в нем претензий и их обоснованием. Доводы, которые говорящий может привести для обоснования возможной истинности некоторого предложения, оказываются конститутивными для его значимости. Благодаря этому значение предложения и его истина связаны друг с другом посредством потенциального обоснования т.е. аргументации.
Аргументация как способ выявления разумного потенциала речи находится в тесной связи с понятием коммуникативного разума. Интерпретируя коммуникативный разум как процедуру выработки консенсуса относительно понимания происходящих в мире процессов (событий), Хабермас рассматривает аргументацию как единственно легитимный (с точки зрения разрабатываемой им теории) механизм его достижения. Уже повседневная практика коммуникации свидетельствует об опыте аргументации как средстве согласования коммуникативных действий в случаях, когда традиционные институты больше не могут обеспечить общественное согласие, но при этом еще избегается применение силы для восстановления нарушенного согласия.[51] Аргументация лежит, таким образом, в основе понятия о коммуникативной рациональности как способе поведения людей, который в рамках жизненного мира направлен на установление, поддержание и обновление консенсуса, основывающегося на признании принципиально подвергаемых критике значимых претензий, предъявляемых в речевых действиях. Возможность признания этих значимых претензий обусловливается тем, что они, будучи проблематизированными, могут быть обоснованы. Таким образом, уже сам речевой акт указывает на прагматическую возможность аргументации. По своему характеру аргументация представляет собой “иной” способ продолжения коммуникативного действия. Хабермас полагает, что “коммуникативное действие в различных формах аргументации встречает рефлективные формы самого себя”.
Одной из форм аргументации является теоретический дискурс.
Темой дискурса обычно являются выдвигаемые в речи универсальные претензии и обосновывающие их нормы. Им соответствуют специфические формы аргументации и типы аргументов. При когнитивном использовании языка говорящий берет на себя обязанность обоснования констативных речевых актов. В случае необходимости он, как правило, ссылается на источники опыта, из которых он черпает уверенность в истинности своих высказываний. Если же приведенное обоснование оказывается сомнительным, то предметом теоретического дискурса становится проблематизируемая претензия на истинность.[53]
При интерактивном использовании языка речевому акту имманентна обязанность его оправдания. Для подтверждения правильности
необходимо указывать на нормативный контекст, дающий говорящему убеждение в его правоте. В случае, если непосредственное оправдание не снимает сомнение
в правильности действия, можно перейти к практическому дискурсу, предметом которого, однако, будет не претензия речевого акта на правильность, а претензия на значимость обосновывающей его нормы. Экспликативный дискурс проблематизирует претензию
10-09-2015, 16:06