Например, географическая топология станет учением о неметрических видах географического пространства и времени. Она выступает как теоретическая основа решения таких проблем как разработка топологической картографии, направленной на картографирование, например, социально-географического пространства. Еще раз отметим, что математическая топология трактуется в общенаучном плане. На основе фундаментального подхода создается новая теория, более приемлемая в частных науках, чем математический вариант топологии. Они выполняют различные функции и ни в коей мере не исключают друг друга. Математическая топология становится частным случаем учения о не метрическом пространстве и времени.
Третий пример связан с математическим и общенаучным понимаем вероятностного подхода. Понятие вероятности и вероятностного подхода не должно ограничиваться математической трактовкой. В математике они имеют наиболее строгую форму, которую никогда не приобретут в других науках. Но это ничего не говорит об эффективности использования неформализованной версии теории вероятностей. Вероятностный подход следует последовательно распространять на обществоведение. Это принципиальный этап в его развитии. Стоит задача разработки теории вероятности для тех областей познания где предметы слишком сложны, чтобы их можно было адекватно отразить в утрированно идеальных терминах современной математики. Нужна теория вероятности не квантифицируемых объектов. Проявляется принцип соответствия. На основе фундаментальной идеи математиков строится более общая система знания, в которой математический вариант становится частным случаем. Некоторые конкретные результаты построения вероятностной теории и методологии не квантифицируемых объектов изложены нами применительно к науковедению.
Примеры различные, но механизм отношений между математикой и частными науками один. Проявляется общий тип коммуникации идей в науке. Зародившись и получив строгую формулировку в так называемых ''передовых'' науках (математике, физике и т.п.), некоторые научные положения приобретают общенаучный статус. Важно своевременно избавить их от узкой математической или физикалистской трактовки. Без этого разумное усвоение этих идей в частных областях познания затруднительно. Эти общие положения в полной мере касаются и географической науки.
Рассмотренный тип отношений математики с географией мы не абсолютизируем. Это частный случай общей системы. Важно сочетать различные типы в разумном соотношении и каждому логически необходимому и практически возможному подходу уделять должное внимание.
Отношения географии с математикой по рассмотренному типу ставят большое количество методологических проблем. Сложно выявлять математические идеи, способные перейти на общенаучный уровень. Очень сложно определить пути перевода идеи с одного уровня на другой. Это требует построения общих теорий. Многое проясняется только задним числом. Но если изучить отношения наук с системных метанаучных позиций их можно оптимизировать. Опыт количественной революции прошедшей в географической науке 1950-60-х годов чрезвычайно важен в этом отношении.
К середине – концу 1960-х годов положение в ''новой'' географии было, казалось бы благополучное. Ее сторонники вошли в редколлегии ведущих географических журналов, идеи направления получили признание в системе высшего географического образования. Создавались новые модели и теории. Шло совершенствование имевшихся подходов. Тем не менее в это время четко проявились кризисные черты. Новое поколение географов Запада уже не смотрело на ''новую'' географию как на революционный научный подход. Она была не новинкой, а стала чем-то естественным, своего рода рутиной. Многие западные географы усомнились в разумности принципов ''новой'' географии. Начался отход и лидеров направления. Мы имеем, прежде всего, В.Бунге[35] и Д.Харвея[36] . В основании кризиса ''новой'' географии лежали фундаментальные причины как внешнего социального, так и внутри научного имманентного характера.
Основной внутренней научной причиной кризиса ''новой'' географии стала узость ее трактовки задач количественной революции. Десятилетний интенсивный опыт показал, что идея построения строгой номотетической географической науки на пути ее математизации и теоретизации не принесла желаемых результатов. Увлекаясь строгими формальными построениями и достигнув на этом пути значительных для географов успехов, что крайне важно, ''новые'' географы недостаточное внимание уделили прогрессу на содержательном уровне. Возникло сильное противоречие между успехами формально-математического характера и слабыми содержательными сдвигами в научно-географических исследованиях. Стало ясно, что любая сколь угодно гибкая и строгая математика не способна поднять географическую науку на принципиально новый уровень сама по себе. Стало ясно и то, что именно содержательные посылки определяют успех географического исследования. Формальная сторона носит дополнительный характер. Это не могло не вызвать снижения интереса к пути разрабатываемому в ''новой'' географии и повышенного интереса к альтернативным подходам. Альтернативой формального пути является путь содержательный и самая важная в нем наука - философия. Так и получилось, что западные географы обратились от математики к философии. Она стала очень модной.
Узость понимания отношений математики с географией привела к трагической для ''новых'' географов ситуации. Теория, на разработку которой они положили все силы, оказалась утрированно упрощенным отражением географической реальности, из которого выпадали многие существенные моменты. Пренебрежение содержательным уровнем привело к тому, что в ''новой'' географии категория человека трактовалась слишком абстрактно. Их человек был очень мало похож на людей встречающихся в повседневной жизни. Подобное естественно и оправдано для самих ''новых'' географов, так как они ориентировались на построение общих моделей. Но для других это выглядело как принципиальный порок, неисправимый в рамках данного направления и требующий развития альтернативных подходов.
Четко выявилось два основных недостатка ''новой'' географии. Первый . Человек в ней слишком идеализирован. Своего рода, Homo Geographicus Theoreticus . К тому же, полностью игнорировался его внутренний мир. Второй . Этот человек совершенно изолирован от социально-политической жизни. Он придерживается нейтральных позиций по социальным вопросам. Вернее, они вообще не существуют для него. Эти недостатки стали предпосылками появления двух альтернативных направлений “новой” географии. Первое – направления, где категория человека трактовалась более конкретно, с учетом обыденных проблем и внутреннего мира. Второе - направления где большое внимание уделялось острым социальным проблемам западного общества, а категория человека рассматривалась в конкретном социально-политическом контексте. Появились Homo Geographicus Humanisticus & Homo Geographicus Politicus .
Эти ''точки роста'' обусловили развитие альтернативных ''новой'' географии подходов и логически вытекали из ее реальных недостатков. Вероятно, реализация данных потенциальных возможностей могла пойти и несколько иначе, чем это произошло в западной географической науке, где сформировалось ''гуманистическое'' и ''радикальное'' направления.
Основной внешней причиной кризиса ''новой'' географии стало резкое изменение социально-политической обстановки в западных странах со второй половины 1960-х годов. На это время приходится бурное развитие радикального и гуманистического движений в западном обществе. Сциентистский подход к социальным проблемам вступил в сильное противоречие с запросами общества, потерял доминирующее значение в общественных науках. Результатом сочетания этих внешних и внутренних факторов стало интенсивное развитие ''гуманистической'' и ''радикальной'' географии. Они носили столь же закономерный характер, как и ''новая'' география и стали дальнейшим шагом в развитии западной географической науки.
5.4
“ГУМАНИСТИЧЕСКАЯ” ГЕОГРАФИЯ[37]
Одним из самых своеобразных и популярных направлений современной западной географической науки является ''гуманистическая'' география. Она стала частным случаем общего процесса гуманизации западной общественной науки. Процесс связан с глубоким разочарованием ученых Запада 1960- гг. в сциентистских путях познания человека и общества и ориентации на донаучные и альтернативные формы познания. ''Гуманистическая'' география - явление сложное, противоречивое, объемное. По ее анализу нами опубликован ряд работ и здесь мы ограничимся исследованием наиболее общих принципов и проблем направления.
История гуманистико-географических идей
''Гуманистическая'' география, ставшая одним из последних достижений западной географической науки, имеет давнюю историю. Чем глубже исследуется этот вопрос, тем больше появляется у нее предшественников. Существуют две попытки систематического описания ее истории, предпринятые М.Боуденом[38] и Э.Бианчи. Особого внимания заслуживает статья Мартина Боудена. В ней дан наиболее глубокий анализ. Он выделил три этапа в развитии ''гуманистической'' географии. Первый этап (1920-1926 гг.) отмечен работами Д.Райта и К.Зауэра. Второй этап (1941-1949 гг.) связан с дальнейшей разработкой ими своих идей. Третий этап (1959 -1976 гг.) характеризуется широким ростом влияния идей Райта и Зауэра, развитием географии восприятия и становлением направления в целом.
М.Боуден верно отметил особенности эволюции ''гуманистической'' географии. Сделана попытка объяснения особенностей ее перехода с этапа на этап. Работы М.Боудена и Э.Бианчи дают первое приближение к пониманию истории ''гуманистической'' географии. Наш очерк также не даст полного представления о ее развитии. Ограничимся изложением основных моментов истории направления.
Истоки ''гуманистической'' географии уходят в XIX век. Одним из ранних ее предшественников стал А.Гумбольдт. Творчество Гумбольдта настолько многогранно и притягательно для географов, что его зачисляют в ''отцы'' и новейшего направления. Это предопределено спецификой философских позиций Гумбольдта. Немецкая классическая философия была знакома ему из “первых уст”, от самих ее творцов. Особое влияние на А.Гумбольдта оказали Шеллинг и Гете. Соединение науки и искусства, пантеистический взгляд на природу - характерные черты его мировоззрения. Они в целом характерны для того времени. Много страниц А.Гумбольдт посвятил тому, что позднее в США стало называться географией восприятия. Эстетические тенденции в его работах сейчас подвергаются переоценке западными географами. Этим занимается например, Э.Банксе. Эстетический аспект географических исследований А.Гумбольдта им выдвигается на первый план. Получается, что А. Гумбольдт самый ранний “гуманистический” географ.
Гуманистическая тенденция в географии XIX века с современным ''гуманистическим'' направлением связана через французскую географию человека и немецкую антропогеографию. Особое влияние на гуманистическую географию оказала школа Видаль де ля Блаша. Это отмечают М.Боуден (р.20), почти все авторы сборника ''Гуманистическая география'' и многие другие. И.Боуден считает, что ''если имеется философия для современной географии, так это у Поля Видаль де ла Блаша'' (р.1). Столь высокая оценка не случайна. В концепции французской школы современных ''гуманистических'' географов привлекает следующее.
1. Антропоцентризм. Человек ставился французскими географами в центр исследований.
2. Холистический подход, стремление к целостному познанию географических объектов на различных уровнях
3. Отказ от абстрактного теоретического подхода. Индивидуализация каждого индивидуального случая. В те времена, это делать было просто.
4. Акцентирование внимания на внешних, пейзажных особенностях географических объектов.
Эти черты в полной мере присущи работам современных ''гуманистических'' географов.
Серьезное влияние на французскую школу, а через нее и на современную ''гуманистическую'' географию оказал Эмиль Дюркгейм. Он обратил внимание на значение целостного мировоззрения социо-культурной системы для познания общества, развивал холистический подход. Э.Дюркгейм создал стройную и оригинальную систему взглядов на общество, отражавшую и существенные черты ''гуманистического'' подхода западных ученых. Эту систему взглядов во многом восприняли современные географы.
Влияние немецкой школы антропогеографии также вполне очевидно. А.Геттнер отмечал правомерность существования версии географии подобной ''гуманистической''[39] . Он считал, что ''наряду с теоретической географией, существует эстетическая география; наряду с географией-наукой, существует география-искусство'' (с.139). Дано определение их сути. ''Эстетическая география остается в пределах науки. Она является в некотором смысле отраслью эстетики, применяя ее точку зрения к географическим фактам. Она взвешивает эстетическую ценность или красоту явлений природы'' (с.140). Аналогичные взгляды высказывались и другими представителями немецкой школы антропогеографии, которые отводили ''гуманистической'', эстетической тенденции второстепенное место, рассматривали как дополнение географии - науки.
Эти научные школы подготовили почву развития ''гуманистической'' географии в XX веке. Но в реальности отношения к ней не имели. У описанных авторов, это был только частный и явно подчиненный случай. Непосредственными ее основателями стали Джон Кертлэнд Райт и Карл Ортвин Зауэр[40] .
Зауэр и Райт, живя в одно время и работая в одном направлении, не оказывали существенного влияния друг на друга. Каждый из них занимал важнейшие посты в официальной американской географии. Оба были, в разное время, президентами ассоциации американских географов. Они не могли не знать о работах друг друга, но оставались каждый сам по себе.
Общая судьба их работ. Важнейшие идеи Зауэра и Райта десятилетиями не находили сочувствия у географов. Это не совсем обычное явление. Находясь на вершине официальной науки оставаться в одиночестве – дело редкое. В ученом мире почтение к начальству развито очень сильно. Но факт остается фактом. Их идеи получили развитие лишь в конце шестидесятых – начале семидесятых годов.
Общая судьба идей не означает их единства. У Райта и Зауэра были принципиальные различия, Зауэр ставил в центр своих исследований человека в культурном ландшафте и культурный ландшафт, в связи с человеком. Райта же интересовал, прежде всего, сам человек. В особенности личность географа – ученого. Райт интересовался деятельной личностью, но эта деятельность трактовалась лишь в интеллектуальном смысле. Человек понимался не как конкретный индивидуум, находящийся в определенном пространстве и времени, и принадлежащий к определенному классу, а как абстрактное воспринимающее информацию о мире существо. Это различие в трактовке предмета географического исследования и предопределило некоторое различие места Райта и Зауэра в современной западной географии.
С именем Карла Зауэра связывает начало гуманистической географии целый ряд географов. Например, Дэвид Ли (5, р.249), Мартин Боудэн (2, р.199), Джеймс Джонсон и Вальтер Фаррэл (4, р.5). Идеи Зауэра не всегда можно отнести к гуманистической географии. Для этого нужна их определенная интерпретация, что и делается большинством западных географов.
Философские истоки мировоззрения К. Зауэра исследованы недостаточно. Больше всех этому вопросу уделили внимания М. Боудэн. Он считает, что Зауэр находился под влиянием французской школы Видаль де ла Блаша, валлийской школы антропогеографии, представленной Фоксом, Фэром и другими, и культурного релятивизма американской антропогеографии. Иначе говоря, культурно-исторического релятивизма тридцатых – сороковых годов XX века (2, р.201). Особое внимание М. Боудэн обращает на влияние Бенедикто Кроче на К. Зауэра.
М. Боудэн прав в том, что эти философские и научные школы оказали влияние на Зауэра. Но вряд ли целесообразно проводить столь прямые, однозначные связи между идеями Зауэра, Б. Кроче и указанными школами. Например, М. Боудэн пишет, что “Зауэр под влиянием Бенедикто Кроче выяснил, что культурный ландшафт не объективная трехмерная реальность, которая может изучаться только научным методом. В дополнение к трем традиционным измерениям также прибавляется качество и время. Дополняются эстетическое и историческое измерения, требующие усвоения одновременно гуманистического подхода и философских положений идеализма Кроче: знание порождает мир, ландшафт не существует помимо сознания и, следовательно, должен быть ценен с субъективной точки зрения” (2, р.200).
Реальная картина несколько искажена. Идеям Зауэра дана современная интерпретация. Сам Зауэр не делал подобных крайних идеалистических выводов. Нет и подобной связи с философией Кроче. Зауэр считал, что культурный ландшафт не поддается полному научному изучению, что за ним скрыто нечто необъяснимое, невыразимое словами. Это свойство ландшафта можно только почувствовать, осознав сущность этого места. Его осознание возможно отчасти научным путем (постижение исторической и эстетической ценности). Но более оптимален обыденный путь познания. Он прост. Нужно жить в данном ландшафте и стремится постигнуть его суть.
Эти идеи Зауэр высказал в 1925 году в “Морфологии ландшафта ”. Они не носили четкой теоретической формы. Тем не менее, феноменологический призыв к географическому изучению без предвзятости (без предпосылочности), узкого сухого понятийного подхода был очевиден. Призыв к изучению ландшафтов без априорных категорий и гипотез с переносом основного внимания на вживание в объект не мог привлечь географов того времени. Он рассматривался как ненаучный и непродуктивный, хотя в нем были и интересные моменты.
Зауэр не был одинок в своих поисках. Была небольшая группа географов, которые также считали важными больше внимания обращать на субъективную, эстетическую сторону географического познания мира. Но все это были исключения из общего правила.
Непризнание идей, высказанных в “Морфологии ландшафта ”, не заставило Зауэра отказаться от них. Он еще не раз их высказывал. Особо следует отметить 1940 год. В этом году Зауэр предпринял очередную попытку пропаганды своих идей. Для еретических взглядов форма высказывания была несколько необычной – президентское послание Ассоциации Американских географов. Возвращался к рассмотренному методу познания культурных ландшафтов Зауэр и в более позднее время.
Современные западные географы ставят знак равенства между методов “Морфологии ландшафта ” и феноменологическим методом философов. Это заблуждение. Метод Зауэра отражает лишь некоторые стороны феноменологического подхода. Очень существенные стороны феноменологии Зауэр не затронул. Возникает вопрос, о том знал ли Зауэр о философском феноменологическом методе Э. Гуссерля и его последователей? На вопрос трудно ответить однозначно.
Более широко поставил задачу развития гуманистической географии Джон Райт. С его именем связывают становление гуманистической географии гораздо большее количество географов, чем с идеями Зауэра. Это связано с акцентом Райта на человеке самом по себе.
Самые ранние работы Райта посвящены географическим библиографиям. В 1923 году вышла его книга “В помощь географу-исследователю ”. Интерес к этой тематике Райт сохранил на протяжении всей жизни. В 1937 году он опубликовал книгу “Текущие географические библиографии”, переизданную с дополнениями 25 лет спустя.
Райт активно интересовался и другими проблемами, например, картографическим отображением статистических данных. Но чем бы ни занимался Райт, его всегда интересовал человек. Об этом говорят и названия работ. Например, “Картография и человек
” (1942 год). В этой работе рассматриваются личные качества картографов, идеи и мотивы, руководствуясь которыми они занимаются своей наукой. Обратил внимание
11-09-2015, 00:50